Дарья Донцова - Бабочка в гипсе
Паша пожал плечами:
– Клиент недоступен. Улик нет, заявление Коляна сочтут оговором, скажут про зависть к успеху товарища детских игр. Глотни чайку, это успокаивает.
Я отхлебнула из кружки:
– Ладно. Но за убийство Силаевой Коляна можно посадить!
– Нет, – буркнул Гладков.
Я чуть не разлила чай:
– Вот здорово! Только не говори, что улик нету! Из головы Силаевой эксперт вынул пулю. У бабы Нилы есть берданка. Сравните оружие, получите результат.
– Не горячись, – остановил меня Павел, – мы уже проделали необходимые действия. Ты права: смертельное ранение Силаевой нанесли из ствола, который бабка хранит для отпугивания бомжей, покушающихся на ее огород.
Я забегала по кабинету:
– Что еще вам надо?
Павел поморщился:
– Не мельтеши, у меня голова закружилась.
Но я не обратила внимания на замечание приятеля:
– Почему Коляну не предъявили обвинение в убийстве Нины?
Гладков потер лицо рукой:
– Потому что Рублеву во время допроса стало плохо, мы не успели дойти до стрельбы в Силаеву. Николай упал в обморок, сейчас он в больнице лежит, парализованный. Обширный инсульт, ни речи, ни движений, только глазами хлопает и мычит.
Я села на место, а Макс неожиданно сказал:
– Божья кара настигла Николая раньше, чем его осудили люди.
Меньше всего мне хотелось возвращаться в Брехалово. Выйдя на улицу, я сказала Максу:
– Поеду проверю, как идет в Мопсине ремонт отопления.
– Я с тобой, – немедленно заявил Вульф, – залезай в мою машину, пусть твоя здесь постоит. Поговоришь с рабочими, и вернемся сюда, сходим поесть.
Я влезла в шикарный внедорожник, на котором сегодня прикатил Макс. Некоторое время мы ехали молча, потом Максим сказал:
– Игоря и Леню отдадут прадеду.
– Ковригину? – изумилась я. – Ему же много лет, и Тимофей Пантелеймонович бывший вор.
Макс резко ушел в левый ряд.
– Не знаю, каким образом криминальный авторитет обойдет закон, но абсолютно уверен, что ему это удастся. Мальчики уже под его опекой.
– Вот это скорость решения проблем! – восхитилась я. – А Илья?
Максим свернул на шоссе.
– Того пока лечат, уж не знаю, является ли доктор шарлатаном или он и впрямь способен социализировать умственно отсталого человека. Как только деньги, внесенные за курс лечения, закончатся, Ковригин возьмет и этого паренька.
– Поведение Тимофея Пантелеймоновича вызывает уважение, – кивнула я. – Надеюсь, у него хватит сил и здоровья справиться с пацанятами.
– Не люблю преступников, – поморщился Макс, – и не верю в желание человека измениться. Вот хитрее он может стать, перестанет попадаться, нарушая закон. Но сейчас я солидарен с тобой: Ковригин вызывает уважение, не всякий отец возьмет троих детей, один из которых даун. Чего хотеть от старика? А вот Лев Георгиевич мне отвратителен. Кстати, он больше не начальник управления.
– Думаю, Райкин не пропадет, – грустно заметила я.
– Одна субстанция всегда всплывает, – кивнул Макс.
– Интересно, Валентина поправится?
Вульф зарулил на бензоколонку.
– Никто не знает, но врачи настроены пессимистично, она до сих пор в коме. Да, ты, наверное, не знаешь, что Прасковью Никитичну отправят в интернат, она не способна жить одна.
– Ничего хорошего в этой истории нет, – вздохнула я.
Максим открыл дверь.
– Пошли выпьем кофе. Знаешь, я тут задумался: что такое любовь? И пришел к выводу: не всегда это чувство идет человеку на пользу. Филипп обожал детей, ради Илюши согласился убивать ни в чем не повинных людей. Колян любит деньги, ради них готов на все, Нина потеряла голову из-за страсти к мужу. Вроде везде любовь! И что получается?
– Ну ты сравнил, – покачала я головой, – дети, муж и деньги!
– Все равно любовь, – уперся Макс, – не важно, на что она направлена. Главное, ее градус. Мой тебе совет: никогда не связывайся с людьми, которыми движет страсть.
Мы выпили по чашечке эспрессо и приехали в Мопсино. Мастера Олег Ефимович и Валера на кухне мирно ели яичницу.
– Как дела? – спросила я. – Что с воздушно-масляно-газовой пробкой в батареях?
– С чем? – вытаращил глаза Вульф.
Я удивилась:
– Разве я не говорила тебе, что у нас такая напасть?
– Нет, – медленно ответил Макс, – ты обошлась без подробностей, буркнула: «Котел сломался», и все.
– Дык работаем, – занудил Олег Ефимович, – цапень никак не настроим, он со шпрунделем не стыкуется.
– Вам с самого начала неверно систему склепали, – заявил Валера. – Знали бы, что такой геморрой будет, отказались бы браться.
– Воздух в трубах с маслом перемешан, – кивнул Олег Ефимович, – но мы жалостливые, не бросать же одинокую бабу в тяжелом положении. Ниче, к весне наладим.
Я чуть не зарыдала:
– К весне?
– Ну, могет, к апрелю, – уточнил Валера.
По моим щекам градом покатились слезы.
– Лампа, ты им как платишь? – неожиданно спросил Макс и пощупал батарею.
– Деньгами, – всхлипнула я.
– Понятно, – со странным выражением на лице протянул Вульф, – за яблочные огрызки никто работать не подрядится. Интересно другое. Они у тебя на окладе или получают после сдачи выполненной работы?
Я шмыгнула носом:
– Каждые две недели работу оплачиваю. Думала, будет недорого, но время ремонта затянулось.
– И сколько вам еще возиться? – Макс повернулся к сантехникам: – Уж простите, я кандидат наук, преподаю русский язык, в технике не рублю!
От удивления я закашлялась, а Валера снисходительно сказал:
– Ниче! Не переживай! Сделаем.
– Хоть я и специализируюсь на Пушкине, – продолжал Макс, – но слышал, что в батареях необходимо штангенбрунденшвейн отрегулировать!
Олег Ефимович почесал подбородок:
– Дык точно! По манометру проверим.
– По манометру? – уточнил Макс.
– Ага, – закивали пролетарии.
– По манометру? – зашипел Вульф, схватил мужиков за шиворот, столкнул лбами и заорал: – Ах вы козлы! Воздушно-газово-масляная пробка в батареях! Нарвались на глупую женщину и развели ее на бабло? Жрете яичницу, получаете раз в две недели рублики и брешете хозяйке? Откуда в «гармошках» газ? А масло?
Задавая вопросы, Макс не забывал снова и снова сшибать мастеров головами.
– Штангенбрунденшвейн по манометру проверите? Сволочи!
– Что такое штангенбрунденшвейн? – пискнула я.
Макс шмякнул мастеров о стену.
– Понятия не имею, родил термин в момент вдохновения. Если и есть какой-нибудь штангенбрундель, то он точно не в отопительной системе. Зато я вижу двух швайнов, что в переводе с немецкого означает «свиньи». Вот они, перед тобой! Лампа, ты выйдешь за меня замуж? Отвечай немедленно «да»! Иначе в твоей жизни постоянно будут встречаться подобные штангеншвайны!
– Да, – машинально ответила я, – да.
Макс отшвырнул мужиков на пол, наступил ногой на живот Олега Ефимовича и неожиданно ласково сказал:
– Слушайте меня внимательно. У вас есть два часа, пока моя будущая жена соберет вещи в Брехалове, швайнсантехникам нужно выпустить воздух из батарей, вымыть дом и свалить вон. Скажите спасибо, что я сегодня добрый, а то бы слил вас, масляно-газовых, в ливневую канализацию! Андестенд?
– Стенд, стенд, – в ужасе закивали мошенники, – все в лучшем виде оформим, не сомневайтесь, хозяин, делов на час, ща своих баб кликнем, они коттедж вылижут.
– Приятно прийти к консенсусу, – подытожил Макс. – Лампа, поехали за шмотками.
– Они мне врали! – запоздало возмутилась я на подъезде к Брехалову.
– Нагло и по-хамски, – подтвердил Макс.
Эпилог
Очевидно, Вульф разозлился по-настоящему, потому что он не дал мне аккуратно сложить вещи, а сам кое-как распихал их по сумкам.
– Отваливать прочь? – спросил Томас, когда я вышла на кухню, чтобы забрать свою посуду. – Жаль не хватать тебя, сам качусь вон, полиция бабушку обтряхивает, вопросами меня тиранила, лучше уйти за тридесятое царство.
– Пойду попрощаюсь с бабой Нилой, – вздохнула я.
– Она из сарая хлам кидать, – пояснил Томас, – осторожно с ней. Больница звонила, Валентина умерла. Лучше не приблизиться к грандмама, вали прочь так.
Но я посчитала неприличным исчезнуть, не выразив старухе напоследок благодарность за приют, и поторопилась к сараю.
Баба Нила стояла около открытой двери в пристройку, слева виднелась куча барахла, аккуратно прикрытого мешком для мусора.
– Съезжаешь? – сразу спросила старуха.
– Ремонт в Мопсине закончился, – деликатно ответила я.
– Доброго тебе пути, – пожелала бабка. – Про Валентину слыхала?
Я кивнула:
– Мне очень жаль.
– Может, оно и к лучшему, – нахмурилась баба Нила. – Колян, если выкарабкается, инвалидом останется. Вот решила сарай разобрать.
– Правильно, – кивнула я, – там много ненужного было. Из полезного лишь мешок с бахилами.
Внезапно в моей голове вспыхнул фейерверк, и меня повело в сторону.
