Иоанна Хмелевская - Бычки в томате
А я подумала, что если эта зараза и теперь не отзовется, то я бы на месте Алиции вышвырнула ее из дома. Немедленно. Еще до обеда. А вслед бы выстрелила шампанским. Вот черт, а шампанское-то у нас есть?
Стефан, а затем и Олаф взяли со стола бутылки и одновременно принялись их открывать. Алиция с подсвечником в руках в упор смотрела на Юлию и дожидалась ответа. Мне показалось, что мои мысли, как вихри враждебные, вырвались из кухни и со свистом начали носиться под потолком в салоне, поскольку Юлия все-таки проговорила:
— Не знаю. Пожалуй, немого.
Алиция поставила подсвечник на стол.
— А с кем вы разговаривали?
— Не знаю. С секретарем. И, наверное, с консулом.
— И что он вам сказал?
Юлия молчала. Алиция взглядом отловила в кухне Мажену, указала глазами на подсвечник, потом опять на нее саму. Та бросила заправлять салат и вышла в коридорчик, затем вернулась и подала хозяйке упаковку из шести свечей. Магда из прихожей слушала и наблюдала за происходящим с неимоверным интересом, а выглядела при этом так, что, казалось, сама вот-вот взорвется, как петарда. Алиция разорвала упаковку, но, прежде чем вставить свечки, опять с посылом посмотрела на Юлию.
Минута молчания у гостьи явно затянулась. Прямо поединок какой-то, кто терпеливее или упрямее? В любом случае выиграла эту дуэль Алиция.
— Завтра даст окончательный ответ, — через силу сказала Юлия.
Не иначе как имелся в виду этот буцефал, который сейчас является нашим консулом Интересно, что он ответит? И вообще, как Юлия намерена транспортировать своего панголина? Не в багажнике же? А если в гробу, так, наверное, этот гроб не мешало бы купить или заказать? А каким транспортом: самолетом, поездом? Сейчас лето, в Европе жарче, чем в Дании, еще испортится...
Я принялась задавать все эти вопросы шепотом на ухо Мажене, и у меня чуть было не сгорела рыба, за которую как-никак я несла полную ответственность.
Юлия, как и следовало ожидать, по-прежнему молчала.
— Они этим сами занимаются, есть такие специальные ящики, вроде холодильника, — растолковала мне также шепотом Мажена и гаркнула в пространство: — Эй! Все к столу! Пошевеливайтесь!
Ясно, что пили в основном за здоровье Олафа, причем Юлии никто ничего объяснять не собирался. Однако Алиция уперлась, как баран в новые ворота, и продолжила дознание.
— Значит, вы завтра опять поедете в посольство? — озабоченно поинтересовалась она, выбрав подходящий момент.
— Да, — ответила Юлия практически без задержки, так как форма вопроса облегчила ей задачу.
— А полиция не против? — подключился Стефан.
— Нет.
— Юлия, вам надо начинать есть побольше, — заметила Эльжбета абсолютно ровным тоном — Раз вы собираетесь вернуться к тренировкам, вам понадобятся силы.
— Спасибо, — поблагодарила Юлия.
Оживленную беседу прервал стук калитки, и на пороге салона возник Мариан. Он собирался что-то сказать, но, узрев уже достаточно далеко зашедший обед, явно изменил заготовленный текст.
— О?! — В этом кратком восклицании прозвучали нотки надежды. — Обед?
Похоже, он здорово разволновался, если забыл, что сейчас аккурат обеденное время. Мажена в порядке исключения проявила человеколюбие.
— Возьми стул и садись, дам тебе тарелку. Позже можешь вылизать одну кастрюльку, я еще не успела ее залить водой.
В ожидании тарелки, что продолжалось с полминуты, Мариан не утерпел, завернул четвертинку яйца в листик салата и сунул в рот. Из-за чего так и не смог выступить с заранее заготовленной речью.
Стефан разлил остатки вина из второй бутылки, Мариана обошли, так как Мажена забыла дать ему рюмку. Алиция на время оставила Юлию в покое и принялась выяснять, чем порадовать Олафа на десерт. Суровый швед из предложенных вариантов выбрал молоко и коньяк. Испугавшись, что мы вот-вот начнем убирать со стола, Мариан преодолел врожденную медлительность и смёл все подряд, демонстрирую просто рекордную скорость. Мы наблюдали за ним чуть ли не с нежностью.
— Смотри, как здорово, — радостно сказала я Мажене. — Ничего не придется выбрасывать.
— Вынуждена с тобой согласиться...
— Как можно выбрасывать?! — несколько невпопад воскликнул Мариан, предусмотрительно сгребая в свою посудину остатки риса с мясом и салат. — Помешались все, только и делают, что выбрасывают, а у человека потом проблемы возникают!
Навалив с горкой полную тарелку, он несколько успокоился, поскольку можно было уже не торопиться.
— Предлагаешь оставлять объедки в кастрюлях и на тарелках, пусть все протухнет? — спросила я с любопытством.
— Да что там протухнет! Я про другое говорю. Водолазы уже перестали нырять, полицейские сворачиваются, вечером плохо видно, а ночью вообще... И какого лешего выбрасывать?
Исполненный осуждения взгляд его был направлен на Юлию. Это именно ее, кто бы сомневался, он считал виноватой в том, что случилось с его авоськой. По всей видимости, парень весь день проторчал над озером у омута, следя за водолазами. Тяжелой такую работу не назовешь, смотри себе и смотри, поэтому продержался он довольно долго, особенно если принять во внимание призрак грозной сестры, маячивший у него перед глазами.
— Нашли что-нибудь? — полюбопытствовал Стефан.
Мариан потешил себя последним кусочком вырезки и сыто вздохнул:
— Ну, нашли. Один рукав от свитера зятя, наполовину отрезанный, а наполовину отодранный. Набит был камнями. И с двух концов узлами носки завязаны, только носки уже на выброс. Один зятя, другой мой. И больше ничего, хоть бы брюки достали!
— И что? Велели тебе опознавать, чей рукав?
— А то...
— И ты опознал?
— А то! Конечно, у свитера узор такой зеленый. И сестре сказали опознавать, она подтвердила. А пани Буцкая так к моей сестре и не пошла!
Сказано это было с жуткой обидой, просто смертельной. Юлия взирала на Мариана с сочувствием, но, понятное дело, молча. Честно говоря, все в этот момент замолчали, ибо не знали, что сказать.
Отозвался Олаф.
— Вода? Бейморда. Плюх! Говорю польск?
— Говоришь, говоришь, — похвалила Эльжбета.
Мажена и Магда вскочили одновременно:
— Ну, ладно, все поели, сдавайте тарелки! Десерт у нас освежающий, а кофе будет в салоне.
— Я сварю...
Легко догадаться, Мариан и здесь не упустил своего. Видимо, инстинктивно стремился наверстать целый день кулинарного простоя. Пока сохранялась перспектива насыщения, он был начеку. А порассказать мог многое, к тому же присутствие Юлии ему нисколько не мешало.
— Арнольд говорит, ребята почти все там терлись. Их полицейские отгоняли, чтобы кто-нибудь в яму не ухнул. Он все по своей Бригиде сохнет, но с Арне не связывается. Того Инга в оборот взяла, а Бригида вообще на них обоих забила... А чего не посмотреть, развлекуха еще та, вот они там и крутились и колбаски на палочке жарили...
Это объясняло, каким чудом Мариану удалось продержаться целый день на лоне природы.
— А еще Арнольд говорил, что если моя авоська с тем камнем была, то мочила должен был от моих шмоток избавиться, чтобы не засветиться. Что же он, гад, не мог в другое место бросить, что ли? Уж лучше на мусорку, все равно стирать, а он сразу в воду!
— Если бы не вода, ищейка учуяла бы запах убийцы, — просветил его Стефан, слушавший Мариановы стенания как музыку сфер.
— Все помойки никакая ищейка не прошерстит!
— У них собак много.
— Ну, даже если найдет, так что? Пролает им фамилию и адрес?
— Вычислит преступника по запаху и покажет.
Мариан прервал спор, так как сосредоточился на поедании, к моей радости, последних химических конфеток. Все уже сидели в салоне за кофе с коньяком, только Олаф предпочел посасывать пиво.
— Безвода, — задумчиво произнес он. — Безмолоко. Бессопа. Бескурва. Вымеем садко.
— Даже опасаюсь предполагать, что такое эта его сопа, — заметил Стефан. — Раз ты говорила, что они путают ш и ж с с...
— Замечательно, — похвалила Магда.
— Кому замечательно, а кому и не очень, — обиделся Мариан. — А если и в воду, то на хрен камни совать? А драть зачем? Брось вещь целиком — и дело с концом. Точно так же никто не унюхает.
Должна признать, тут он, пожалуй, был совершенно прав.
— У тряпок аэродинамика фиговая, — примирительно заметила Мажена. — Далеко не улетят.
— Можно подумать, мои далеко кинули! В том-то и дело, что рядом с берегом, там, где водоворот. В этом месте что на дно попало, то пропало. Что рвань, что не рвань, все там остается! И что мне теперь делать?
— Нечего было свои вещи по чужим машинам разбрасывать, — жестко безжалостным тоном ответила Алиция.
Мариан продолжал бунтовать: видно, целый день наблюдений за поисковыми работами, когда он то терял надежду, то вновь обретал, дался ему тяжело.
