Дарья Донцова - Созвездие жадных псов
– Понимаете, дорогая, – прошептал генерал, – вчера вечером Яшенька умер, вполне благополучно, от старости, без мучений, просто заснул. Мне ветеринар еще в мае сказал, что он очень дряхлый, в пересчете на человеческий возраст старше меня будет.
Генерал расстроился и похоронил любимца возле забора, разделяющего наши участки. Косте он ничего пока не сказал, хотел подготовить внука, мальчишка тоже любил Яшку. Весь день у Олега Константиновича было отвратительное настроение, даже передача «Герой дня» его не развеселила, даже новости, показавшие очередную драку между Жириновским и Немцовым, не доставили удовольствия. Да к тому же, проходя на кухню, генерал постоянно натыкался взглядом на пустую клетку и пил валокордин.
– Ей-богу, как человека потерял, – объяснял он мне.
Примерно полчаса назад Олег Константинович, побеседовав со мной по телефону, отправился ставить чайник, со вздохом посмотрел на клетку и обмер. Внутри сидел абсолютно здоровый Яшка и грыз морковку.
Рябов закрыл глаза, перекрестился, потом вновь уставился на проволочный ящик. Глюк не исчез. Кролик по-прежнему быстро двигал ушами.
На мягких ногах Олег Константинович добрался до забора и увидел… разрытую могилку и кучу следов.
– Значит, он ожил, – вещал генерал, – выбрался наружу, пришел домой, сел, как всегда, в клетку и запер ее за собой на задвижку?
– Бывает, – робко проблеяла я, – летаргический сон, случается в природе.
– Но как он закрыл защелку?
– Небось сама упала…
– И потом, – задумчиво пробормотал Рябов, – вроде Яшенька мельче стал, зубы опять все на месте и на имя не откликается. Яша, Яша… Вот видите? А раньше, как собачка, бежал.
– Понимаете, – как можно более убедительно завела я, – такое случается и с людьми. Летаргический сон часто приводит к потере памяти. А насчет того, что меньше стал… Ну прикиньте, какой шок испытал Яша, поняв, что похоронен заживо, вот он и похудел от переживаний!
– Да? – весьма недоверчиво осведомился Рябов. – Вы так считаете, но смотрите, какой он чистенький…
– Облизался, эка невидаль!
– А зубы, клыки-то новые выросли!
Тут мое терпение лопнуло, признаться в содеянном я никак не могла, поэтому решительно заявила:
– Вот что, Олег Константинович, вы человек трезвых взглядов, атеист, поэтому и не можете поверить в происходящее.
– Но согласитесь, дорогая Евлампия Андреевна, это очень странно!
– Вовсе нет, хотите принесу почитать газетки «Тайная власть», «Оракул» и «Невидимая сила», там полно рассказов про подобные случаи.
– Да ну!
– Точно, – вдохновенно, словно протестантский проповедник, вещала я. – Вы ведь небось сегодня весь день Яшку вспоминали, переживали, расстраивались…
– Ужасно, – подтвердил генерал, – можно сказать, единственного друга потерял.
– Ага, – возликовала я, – его душа услышала ваши страдания, а поскольку Яша тоже очень любит вас, то он материализовался в обновленном, так сказать, варианте, чтобы прожить около вас еще один свой земной срок! Такое иногда случается, редко, правда, но бывает. Ну гляньте, это же он, даже пятно точь-в-точь то самое.
– Действительно, – пробормотал вконец одураченный военный.
– А имя он через недельку-другую вспомнит…
– Иди сюда, – ласково позвал генерал и вытащил кролика из клетки.
То ли тот от природы обладал миролюбивым характером, то ли несчастный грызун был утомлен страшно тяжелым днем с баней и покраской, но он совершенно не сопротивлялся.
Рябов поднял зверька на уровень своего лица и спросил:
– Ну, Яшенька, это ты?
Вдруг кролик вытянул передние лапки, мягко обхватил Олега Константиновича за щеки и приблизил свой крохотный розовый носик к его губам.
В глазах старика заблестели слезы. Изо всех сил прижимая к груди вновь обретенного любимца, Олег Константинович сказал:
– Это он! Только Яшенька проделывал подобный фокус, только он меня так целовал.
– Ну видите, – обрадовалась я, – теперь дайте ему вкусненького.
– Яша, Яша, – забормотал Рябов, протягивая крольчонку кусок яблока.
Тот не стал кривляться, а мигом схватил угощение.
– Яшенька, – умилялся Олег Константинович.
Зверек поднял голову и глянул на старика.
– Он вспомнил! – закричал генерал.
Я пошла к двери. Слава богу, что крольчонок оказался понятливым, надо только будет предупредить его сына и невестку, а то засмеют беднягу, или нет, лучше…
– Олег Константинович, только никому, ни одной душе не рассказывайте о воскрешении Яшки, а то мало ли…
– Нем, как могила, – пообещал старик, – Евлампия Андреевна, а вы не дадите мне эти газетки почитать? Жена-покойница верующая была, в церковь тайком бегала, по прежним годам-то не приветствовалась вера в бога. А я, грешным делом, смеялся над ней, теперь вижу – все правда, умрем и воскреснем на Страшном суде.
Я понеслась домой и приволокла Костиному деду несколько изданий. Надо же, как здорово вышло! Кажется, Олег Константинович совершенно счастлив!
Дети прикатили с речки около девяти и набросились на котлеты. Прощенный Рамик тоже получил хороший кус свежего мяса.
Порадовавшись еще немного, они полезли на чердак и загремели «военно-оперативной» связью.
Я вытянулась на белом диване, через час можно загонять их в постель… И тут зазвонил телефон.
– Лампа, – прозвучал нервный голос Ребекки, – я сейчас приду.
– Что-то случилось?
Но Бекки уже бросила трубку. Очень взволнованная, я вышла за ворота и побежала по тропинке. Навстречу торопилась Ребекка.
– Что произошло? – выкрикнула я.
Бекки оглянулась:
– Хорошо, что ты вышла, давай тут сядем.
Мы устроились на поваленной березе, и Ребекка сказала:
– Прошу тебя, не волнуйся, мне только что звонил Николя…
– Ну да? Адвокат пронес в тюрьму сотовый?
– Нет, он убежал.
– Как убежал? Из Бутырской тюрьмы? Но это невозможно!
Бекки пожала плечами.
– Сказал, что сумел удрать, а как, не уточнил. Сейчас он прячется где-то.
– Ты уверена, что разговаривала с Николаем?
– Конечно!
– Абсолютно?
– Да, он сказал: «Здравствуй, Плюшка!» Меня так в детстве звали за то, что я могла съесть целый противень свежих булочек. Уже лет двадцать, как ко мне никто так не обращался. Я об этом прозвище никому не рассказывала, потому что оно мне жутко не нравилось, я даже плакала маленькая. Нет, это только Николя… И потом…
– Ну?
– Он сказал, что сумел удрать, потом заявил: «Я ни в чем не виноват, ей-богу, просто жертва каких-то жутких совпадений, сам не пойму, как это получилось».
– Я знаю.
– Ты?!
– Потом, сначала ты расскажи.
– Он хочет уехать за границу. Просит привезти его загранпаспорт, назначил встречу. Кстати, это еще одно доказательство, что я разговаривала с Николаем, хотя ни минуты не сомневалась и до этого. Он сообщил место, где хранится документ, в его кабинете на даче, и сказал шифр замка сейфа.
– И до чего вы договорились?
– Он перезвонит на мобильный через час и скажет, куда подъехать.
– А почему он сам не хочет заехать и взять документы?
Бекки на меня вытаращила глаза:
– Но он не может! Боится всех, кроме меня, нас всегда связывала дружба, даже любовь. С Андре и Сержем у меня не слишком сложились отношения, но с Николя…
– Как же он улетит за рубеж? Небось милиция уже объявила тревогу!
– Понимаешь, он сказал, что в тюрьме его еще долго не хватятся.
В этот момент раздалась бодрая трель.
– Да, – выкрикнула Бекки, – слушаю!
В мембране противно запищало.
– Извини, Лена, – пробормотала Ребекка, – я в ванной, перезвоню через час.
Воцарилась тишина. Мы сидели на березе обнявшись и ждали. Но, несмотря на тревожное ожидание, звонок застал нас врасплох.
– Да, – заорала Ребекка, – это я, да, говори, Николя, говори! Да, да, да…
– Ну что, что? – в нетерпении выкрикнула я.
– В четыре утра на Боровском шоссе, там есть брошенный пионерский лагерь «Звездочка».
– Господи, как он туда доберется в это время?
– На своем джипе, естественно!
– А где он его взял?
– Автомобиль все время стоял у подъезда нашей городской квартиры, честно говоря, про него забыли.
– Как же он добрался накануне своего ареста в Алябьево?
– На такси.
– Почему не на джипе?
– Все просто, он был у приятеля на дне рождения, тот наш сосед живет в другом подъезде. Николя хотел выпить, вот и не сел в джип.
– Странно как-то.
– Что?
– Зачем ехать посреди ночи на дачу, когда можно переночевать в городе, без нервов!
– Ой, да какая разница! – отмахнулась Ребекка.
– Вот что, – сказала я, – слушай, поступим так…
Глава 30
На место встречи я прибыла загодя, примерно в полтретьего, и спрятала «Жигули» за одним из полуразрушенных домиков. Пионерский лагерь, наверное, принадлежал в свое время военной организации, потому что повсюду были натыканы стенды с полустертыми надписями: «Служба в рядах Советской Армии – почетная обязанность» и «Умей защитить свою Родину».
