Дарья Донцова - Созвездие жадных псов
– Придется тебе идти дальше, – заявила вредная бабка и, увидев, что в подъезд проникает группа парней, сразу потеряла ко мне интерес.
– Эй, эй, вы куда?
Я вышла на улицу и в растерянности села на скамейку. Все. Конец.
Глава 29
На дачу я приехала полубольная, даже фруктов не купила детям. Никогда еще до сих пор в моей жизни не было такой сокрушительной неудачи. Сейчас быстро приму душ, смою с себя городскую пыль, лягу в гамак, который Кирюшка предусмотрительно повесил в приятной тени, и попробую слегка раскинуть мозгами.
– Ну, – пробормотала я, входя на террасу, – что произошло? Отчего все дома с кислыми лицами?
– У нас несчастье, – вздохнул Кирюшка.
– Жуткая беда, – всхлипнула Лизавета.
– Катастрофа, катастрофа, – словно хорист, сопровождающий постановку греческой трагедии, запричитал Костик, – катастрофа, катастрофа…
Я окинула компанию быстрым взглядом. Дети странный народ. Упадут с велосипеда, собьют ноги до костей и весело пьют чай, оставляя на полу кровавые капли, но потеря фантика от жвачки может заставить их прорыдать больше часа.
– И что же случилось?
– Там, – всхлипнул Костя, – в коробке из-под ботинок, в углу.
Ничего не понимая, я сняла крышку и ахнула:
– Господи, как это вышло?
На розовом посудном полотенце лежал кролик Яшка, вернее то, что осталось от несчастного грызуна.
Генерал Рябов не слишком-то любит домашних животных, поэтому у его детей никогда не было собак, кошек, черепашек или хомячков. Но несколько лет тому назад кто-то подарил Костику белого ангорского кролика, хорошенького и умильного. И тут с бравым воякой что-то приключилось. Стоило один раз услышать, как он, шинкуя капусту на кухне, ругается: «Ну купили кочан! Жесткий и совсем не сочный, Яшеньке не понравится. Нет, из этой капусты пусть Татьяна Ивановна нам щи сварит, а я кролику лучше киви дам», – и становилось понятно: Яша занял в сердце старика то место, которое не удалось заполнить ни сыну, ни невестке, ни внуку. К слову сказать, кролик был очень умненький, ходил по даче, как кошка, и на ночь забирался в свою клетку.
И вот сейчас тельце Яшки, перемазанное землей, лежало передо мной.
– Как такое произошло?
– Это Рамик, – пояснил Кирюшка, – сидим мы в гостиной, смотрим телик, на улице очень жарко, выходить неохота. Вдруг, смотрим, приходит Рамик, а в пасти Яшку держит.
Я похолодела.
– Если дед узнает, что Рамик придушил кролика, – озвучил Костя мысль, которая пришла мне в голову, – он никогда с вами разговаривать не станет!
– И тебя к нам не пустит! – вздохнула Лиза.
– Оперативную связь отберет с пистолетом, – проныл Кирюшка, – что теперь делать, ума не приложу!
– Может, ничего ему не рассказывать? – предложила Лизавета. – Пусть думает, что Яшка убежал…
– Не, – покачал головой Костя, – кролик только по саду ходил, у дома, боязливый был очень. Чуть где шум, мигом в клетку… И потом, деда жаль, начнет Яшку по поселку искать, с фонарем бегать… Нет, надо сознаться, неохота, но надо.
– Единственное, что я думаю, – задумчиво пробормотала Лиза, – может, сказать, дворовая собака украла Яшу и удушила, а Рамик, молодец, отбил труп и принес домой, чтобы похоронили?
– Так он и поверит, – хихикнул Кирюшка, – дед хоть и старый, но ведь не идиот!
– Ой, горе, – запричитал Костик, – ой, беда!
– Заканчивай стонать, – велела я, – давайте живо в машину!
– Зачем? – удивились все.
– На рынок поедем. Во Внуково, там кроликами торгуют, если повезет, такого же купим и в клетку подсадим.
– Да, – нудел Костя, – Яшка на имя откликался!
– Ничего, ничего, – бормотала я, запихивая детвору в «Жигули», – скажешь: от жары у кролика рассудок помутился. Дедушка поверит, ничего странного в этом нет. У меня самой в мозгах полная каша, все забываю, чего же от кролика ждать!
На рынок мы влетели, когда многие торговцы уже складывали свой товар.
– Вот они! – заорала Лизавета, тыча пальцем в большую железную клетку, забитую пушистыми длинноухими.
Нашелся в стае и снежно-белый кролик. Дети начали придирчиво разглядывать животное.
– Яшка был больше, – заметил Костя.
– У него на ухе черное пятно, неровное такое, – уточнил Кирюшка.
– Но в целом похож, – заявила Лиза.
– Берем, – приказала я, – сколько?
– Но он меньше Яшки! – бурчал Костик.
– Другого все равно нет. Скажешь деду, что от жары ссохся, – ответила я, расплачиваясь.
– А пятно? С пятном как?
На секунду я призадумалась, потом махнула рукой:
– Будет вам пятно, какое оно было, коричневое?
– Черное.
– Ну так поехали!
– Куда?
– В супермаркет «Перекресток».
– Зачем?
– За краской.
На стеллажах в хозяйственном отделе стояло неимоверное количество коробочек, баночек и флаконов.
– Нам не сюда, – вздохнула Лиза, – а вон туда, в краски для волос.
У полок скучала продавщица. Я порылась среди тюбиков и спросила:
– Черная краска есть?
– Конечно, вот там в корзине, ее нечасто берут, – словоохотливо затараторила девушка, – только зачем вам черный? Очень старит. Лучше светло-русый…
– Нам кролика красить, – объяснила Лиза, – скажите, эта краска подходит для грызуна?
Продавщица уставилась на девочку во все глаза.
– Понятия не имею, а зачем кролика красить?
– Сложно объяснить, – ответила я.
– Купили сплошь белого, – радостно пояснил Костик, – а нужен с пятном на ухе.
– А-а-а, – затравленно протянула девушка.
– Берем эту, – решительно заявила я, хватая «Бель колор», – вот написано: «Для чувствительной кожи и нежных волос, без перекиси, стойкий эффект, плюс бесплатные перчатки».
Дома мы завернули крольчонка в толстое махровое полотенце, оставив снаружи только голову с нервно вздрагивающим носом и длинными ушами. Несчастное животное, очевидно, решило, что попало в руки к сумасшедшим, потому что сидело тихо-тихо, не издавая ни звука.
Очень аккуратно, кисточкой для акварели мы нанесли на розовенькое ушко черную кашицу и выждали двадцать минут. Затем для пущего эффекта вымыли всего грызуна детским шампунем.
– Класс, – завопил Костик, – как две капли похож, только меньше!
– Не беда, – ликовала Лизавета, – дядя Олег старый, не заметит!
– Вот что, – приказала я, – тащите лже-Яшку к Рябовым, посадите в клетку да заприте снаружи, чтобы не сбежал, а настоящего похороните у нас на участке, у забора.
– Ты, Лампуша, позвони дяде Олегу, – попросил Кирюшка, – ну поболтай с ним о здоровье, о том о сем, чтобы ненароком он не заметил, как мы этого несем.
Минут двадцать я выслушивала жалобы генерала на жару, высокое давление, шумных детей и полное отсутствие аппетита. Наконец ребята прискакали назад и заорали:
– Порядок, сидит как миленький, мы купаться идем!
– Поздно уже.
– Ты чего, Лампуша, – загундосил Кирюшка, – полдня упустили из-за кролика, измучились, ну отпусти…
– Ладно, но чтобы в двадцать два ноль-ноль сидели на веранде.
В доме наступила пронзительная тишина. Рамик, наказанный за разбой, убежал в сад и лежал теперь под кустом жасмина; Рейчел тоже предпочла остаться на свежем воздухе и раскинулась в тени большой старой ели, под столом, на котором дети играют в пинг-понг. Мопсихи залегли на диван, кошки устроились на подоконнике. Я включила чайник, тихий июньский вечер опустился на дачу. В голове не было ни единой мысли, думать не хотелось ни о чем. Я плюхнулась в кресло и расслабилась.
«Дзынь, дзынь», – раздалось из подушек.
Сначала я не хотела отзываться, дети на речке, а больше ни от кого звонков я не жду, но телефон звонил настойчиво, как-то тревожно, и руки сама собой потянулись к аппарату.
– Евлампия Андреевна, – прошелестел генерал Рябов, – слава богу, дозвонился. Вы, наверное, спать легли, извините.
– Ничего, ничего, просто я телевизор смотрела и не услышала сразу.
– Дорогая моя, зайдите к нам, пожалуйста, очень вас прошу.
– Что случилось?
– Кажется, я умираю, плохо очень.
Я вылезла в окно и понеслась к Олегу Константиновичу. У генерала уже был один инфаркт, а эта дикая жара хоть кого доконает!
Но, когда я в сопровождении возбужденных собак влетела к Рябовым, Олег Константинович сидел на веранде.
– Немедленно ложитесь, сейчас я вызову «Скорую», где болит, под лопаткой?
– Нет, Евлампия Андреевна, с сердцем порядок, с головой совсем плохо, – дрожащим голосом произнес старик, – галлюцинации у меня, все, наверное, маразм начался… Вот, смотрите, кто это?
– Кролик, – осторожно ответила я, – а что?
– Значит, вы его тоже видите?
– Конечно, что же тут страшного? Или вы забыли? Да ведь это Яша, живет у вас уже не первый год.
– Теперь пощупайте, сделайте милость, он живой?
– Но он ест, – спокойно сообщила я, – а почему это вас так удивило?
– Понимаете, дорогая, – прошептал генерал, – вчера вечером Яшенька умер, вполне благополучно, от старости, без мучений, просто заснул. Мне ветеринар еще в мае сказал, что он очень дряхлый, в пересчете на человеческий возраст старше меня будет.
