Наталья Александрова - Страсти ниже плинтуса
— Ничего не знаю! — визжала тетка. — Должны быть перламутровые! Отпорете эти и пришьете мои! Что за безобразие — приносишь с одними пуговицами, отдают с другими! Чтобы сегодня же пришили перламутровые!
— Но дама! — приемщица изо всех сил пыталась сдержаться. — Откуда же я знаю, какие вам нужны пуговицы?
— Перламутровые! — взвизгнула клиентка. — И если вы не хотите, чтобы вас уволили, — вы их найдете! Найдете сегодня же, я к вам приду в семь часов!
С этими словами она вскочила со стула и вылетела прочь, напоследок громко хлопнув дверью.
— Метлу забыла! — бросила ей вслед приемщица, однако не так громко, чтобы клиентка могла ее услышать. Должно быть, она все же дорожила своей работой. Переведя дыхание, она взглянула на меня и спросила: — Что у вас?
— И часто такие попадаются? — сочувственно спросила я, протягивая квитанцию.
— Чуть не каждый день! — Женщина прочла запись и проговорила: — Как вы долго не приходили за дубленочкой!
— Лето, — улыбнулась я, — о теплых вещах даже думать не хочется! Я заплачу за хранение, сколько там полагается?
— Да ладно, ничего не надо. — Приемщица сняла с вешалки бежевый полушубок и положила его на прилавок: — Вот, смотрите — у вас, надеюсь, не было перламутровых пуговиц?
Я уложила дубленку в большой пакет и поспешила домой.
По дороге я несколько раз осторожно оглядывалась, останавливалась перед витринами, чтобы осмотреть улицу за своей спиной, но не заметила ничего подозрительного. Неужели за мной перестали следить? Это даже как-то обидно... или они — мои таинственные преследователи — повысили уровень и теперь следят за мной более профессионально?
Какое-то смутное беспокойство меня все же не оставляло. Оно усиливалось от сознания, что я несу Оксанину дубленку, где, возможно, спрятан тот неизвестный предмет, за которым все с таким воодушевлением охотятся. Поэтому, когда неподалеку от дома свекрови я снова увидела соседку бабу Зину, я ей искренне обрадовалась. Вообще-то она неприятная старуха, сплетница, каких свет не видел, но лично ко мне всегда относилась неплохо.
— Баба Зина! — окликнула я соседку. — А вы уже из магазина, да? Давайте я вам помогу! Как там, на детской площадке, поймали того парня?
— Убег, — сообщила баба Зина, отдуваясь, — наш-то Семеныч пока повернется... Тот дворами и дал деру, документов никаких не стал предъявлять... Точно, жулик это был, а мы его спугнули.
Она тащила тяжелую клетчатую сумку, набитую крупой и сахаром. Казалось бы, сейчас все есть, зачем делать запасы? Но некоторые бабки не доверяют продовольственному изобилию и центнерами закупают бакалею, особенно если удается где-то раздобыть немного подешевле. Я подхватила сумку и пошла рядом с соседкой, оглядываясь по сторонам. С такой спутницей, как баба Зина, я почувствовала себя гораздо спокойнее: она в случае чего запросто отобьется от целого взвода спецназа, особенно если подумает, что опасность угрожает ее пшенке. Тот парень, что торчал во дворе утром, скорее всего, больше не появится, но кто знает, вдруг папаша пошлет еще кого-нибудь?
— Что-то, Татьяна, с тобой не то происходит! — проскрипела соседка, освободившись от тяжелой ноши и заметно приободрившись. — Дома не ночуешь, с работы уволилась. Я уж думала, вы с Кирой-то разошедшись... третьего дня-то как вы с ним разругавшись! Я уж хотела в милицию звонить, да потом раздумала: милые бранятся — только тешатся! А потом-то бабы чего только не говорили, Верка из третьего подъезда брехала, будто ты померла, уже вроде и схоронили, да я, само собой, не поверила... — Она скосила на меня маленькие любопытные глазки и замерла, ожидая, что я на это скажу.
— Не, баба Зина, — ответила я жизнерадостно, — врет ваша Верка, не схоронили меня!..
— Да уж вижу, что не схоронили, — отозвалась соседка. — Для покойницы ты уж больно приглядна!
— ...Не схоронили, а кремировали! Ужас до чего жарко было!
— Да что ж ты такое болтаешь! — баба Зина шарахнулась от меня и мелко закрестилась. — Разве ж можно такими вещами шутить!
Мы как раз подошли к подъезду, баба Зина выхватила у меня сумку и пошла к себе, что-то недовольно бормоча под нос о современной молодежи, у которой нет ничего святого.
А я отправилась домой... если можно называть домом квартиру свекрови и мужа, с которым я не хотела больше иметь ничего общего.
К счастью, дома никого не было. Я вытащила Оксанину дубленку из пакета и разложила ее на столе. Это была хорошая дубленка, почти новая, цвета кофе с молоком. Покрой, длина — все как надо, только один недостаток: я в упор не видела в ней никакого тайника.
Да и как что-то можно спрятать в обыкновенной дубленке? Из карманов вещь может выпасть, да и вытащить могут. Подкладки, за которую можно что-то вшить, у дубленки нет. Тем не менее я на всякий случай прощупала швы, проверила карманы, заглянула за отвороты — и ничего не обнаружила. Прошлась пальцами по всей поверхности — не почувствую ли что-нибудь твердое... но нет, ничего необычного в этой дубленке не было.
Я поняла наконец, что сваляла дурака. Что за странная мысль пришла мне в голову — отправиться в химчистку за чужой дубленкой! Теперь я отлично понимала, что здесь ничего не могли спрятать: ведь дубленка побывала в химчистке, если бы в нее была каким-то способом зашита компьютерная дискета или бумажный листок с шифром, эти записи пострадали бы от воздействия химии...
Хорошо хоть, что приемщица не заподозрила меня, не потребовала документы! Ведь тогда она могла бы убедиться, что я — вовсе не Сережкина О.Л. и получаю чужую вещь! Правда, я очень похожа на Оксану, а приемщица могла ее запомнить... Кроме того, она была выведена из себя чокнутой клиенткой, которая почему-то требовала перламутровые пуговицы... надо же, какой бред — перламутровые пуговицы на шубе! Как только такое могло кому-то прийти в голову! Вот здесь — нормальные пуговицы, под цвет дубленки...
Я машинально повернула одну из пуговиц по часовой стрелке... и она разъединилась на две части, как крохотная шкатулочка. Верхняя половинка пуговицы, как крышечка, оказалась у меня в руке, нижняя часть осталась на месте. И в этой нижней части, как в футляре, лежал крошечный блестящий предмет. Что-то вроде монеты.
Я вытряхнула этот предмет на ладонь и разглядела его. На самом деле он был похож не на монету, а на компьютерный диск, только очень маленький, во много раз меньше обыкновенного. Но по его поверхности, как у настоящего диска, бежали радужные зайчики лазерной записи.
Несомненно, это был носитель информации. Именно за этим крошечным диском охотились все мои многочисленные преследователи. Люди в сером, люди в черном, люди в камуфляже, все эти агенты, сотрудники спецслужб и таинственных организаций. Включая моего неожиданно нашедшегося папочку. Они за ним охотились, но нашла его я.
Я инстинктивно сжала руку в кулак, пряча свою находку.
Ну вот, я нашла этот чертов диск — и что теперь с ним делать?
Мое положение не стало ни на йоту лучше. Если бы я хоть знала, что на нем записано! Если бы я знала, почему он всех так интересует!
Но наверняка запись на нем зашифрована, закрыта кодом, паролем, черт его знает чем еще, а я во всех этих вещах совершенно не разбираюсь.
Кто в этом разбирается — так это Андрей...
Вспомнив о нем, я испытала легкий укол совести. Я довольно по-хамски с ним распрощалась... но вообще-то и он вел себя не самым лучшим образом! И мог бы появиться, поинтересоваться, как я себя чувствую после всех экстремальных развлечений, в которые он меня втянул! Поинтересоваться, не нужна ли девушке помощь!
Нет, к Андрею обращаться я не буду, сама что-нибудь придумаю! Ничего, у меня тоже есть голова на плечах! Вот ведь нашла же я этот диск...
Приняв такое важное решение, я задумалась. Чтобы прочесть то, что на этом диске записано, нужно как минимум иметь устройство для чтения. Что-нибудь вроде компьютерного дисковода... но только не обычного, а какого-то специального...
И тут меня осенило.
Ведь этот диск — Оксанин, она его прятала, наверняка она же его записала, значит, нужное мне устройство должно быть у нее дома. Во всяком случае, компьютер у нее точно был, я его видела собственными глазами.
