Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов
— Мужчина подошел к сумке и взялся за ручки. Жорик прыгнул на него. Завязалась короткая драка. Преступник был скручен. В этот момент наш храбрый опер почувствовал тупую боль в затылке. Кто-то ударил его кирпичом по голове. Жорик потерял сознание.
— Прямо как я, — зачем-то перебила рассказчицу я.
— Нет, — Вика снова тяжело вздохнула, — С тобой всё было по-другому. Но, давай всё по порядку. Я, положив деньги в сумку, конечно же, не уехала, как мы договаривались. Я встала под козырьком магазина, откуда хорошо просматриваются все подходы к стройке, и стала наблюдать за пустырем. К счастью, прохожих почти не было, и я не привлекла внимания. Через час я увидела, как какой-то подросток, воровато оглядываясь, перебегает наш пустырь и направляется к стройке. Я срочно набрала твой номер — тишина. Я набрала Жорика — тот же результат. Перепугавшись, я кинулась спасать свои деньги собственноручно. До сих пор не могу себе этого простить. Нужно было вызвать охрану! Водитель с телохранителем всё это время сидели в машине под нашим подъездом. Я соврала, что у меня намечается встреча с бывшими одноклассниками. Ну, ты же помнишь контингент нашей школы? Необходимость наличия телохранителя под подъездом не вызвала бы в этом случае никакого подозрения со стороны моего компаньона. В общем, стоило мне позвонить… Но тогда я не сообразила. Я кинулась к месту преступления. «Уж с подростком-то я смогу справиться самостоятельно!» — пронеслось у меня в голове. Каков же был мой ужас, когда стало ясно, что на месте, где стояла сумка с деньгами, валяется мертвый (я, конечно же, решила, что его убили) Георгий, а над ним склонился кровожадный подросток, видимо, желающий добить несчастного. Рядом валялся обломок кирпича.
До меня начало кое-что доходить.
— Только не говори…
— Да, — Вика отчаянно закивала, — Каюсь. Заметь, я призналась сама. Хотя могла бы спихнуть всё на преступников. Но я не желаю неясностей. Я сторонник полного откровения между нами. Я приняла тебя за подростка, да еще и за преступника, и ударила по голове обломком кирпича.
Я вторично громко клацнула челюстью, и Вика сделала мне замечание, мол, в гостях, пусть даже у самых близких друзей, челюстью хлопать не прилично.
— Извини, — у меня даже не было сил спорить с ней, — Не останавливайся. Что было дальше?
— Я узнала тебя и ужасно закричала. Катерина, ну, не обижайся на меня… Как я могла предположить, что ты, девушка из порядочной семьи, вдруг станешь одевать куртку навыворот, наматывать на голову какой-то ужасный платок, да еще и ползать на коленях по железобетону?!
— Я не обижаюсь, — быстро проговорила я, — Что было дальше?
— Я издала ужасающий крик, о котором говорят «и мертвого поднимет». Жорик пришел в себя. Выглядел он ужасно. Волосы и лицо его были в крови. Я хотела, было, помочь ему вытереться, но он заявил, что отлично себя чувствует и кинулся к тебе. Мы принесли тебя сюда. Мэм я сказала, что на вас напали хулиганы, а я случайно проезжала с водителем мимо…
У Виктории была забавная привычка называть свою маму Мэм.
— Ну, конечно, — заворчала я, — Как обычно, в твоих выдуманных историях, все такие слабые и беспомощные, а ты их спасаешь.
— Какая разница, что я сообщила Мэм? — отмахнулась Виктория, — Главное, что правдоподобно. В общем, Жорик осмотрел тебя, заявил, что травма не опасна, что нужно просто полежать немного, и убежал куда-то по делам. А я принялась отговаривать Мэм вызывать скорую или сообщать твоим родителям о происшедшем.
— О! — одобрила я, — Вот это правильно.
— Я сказала, что ты скрываешь от них свои отношения с Георгием, и просила, чтобы Мэм молчала в тряпочку. Это правильно? — в глазах Виктории запрыгали бесенята пошлого любопытства.
— Правильно, — рыкнула я, не в силах сформулировать длинный монолог на тему моего права не посвящать Викторию в свою личную жизнь, — А ты уверена, что Мэм не проговорится?
— Уверена в обратном, — честно призналась Виктория, — Но, в любом случае, это случится не раньше, чем мы уйдем отсюда. А значит, твои не очень-то будут нервничать, услышав, что ушла ты своим ходом.
Я поняла, что мне придется зайти сегодня к родителям. Я попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ничего не получалось. Творящийся вокруг бред в совокупности с головной болью, делал меня абсолютно тупой. Возможно, возвращая меня таким образом в привычное состояние. Ибо другого, кроме крайней степени собственной глупости, оправдания тому, что я влезла во всю эту историю, я сейчас найти не могла.
— Послушай, — я села, облокотившись на подушку, голова болела уже меньше, — А по каким таким делам умчался наш опер?
— Нашла, что спросить! — возмутилась Виктория, — Понятия не имею. Сказал только, что теперь точно знает, кто шантажист и, что он знаком с ним лично и теперь знает, где его искать, — я моментально покрылась холодным потом, — И что, так как все купюры переписаны, мне нечего опасаться. И, что он немедленно приступит к задержанию преступников и изъятию у них денег, подключив к этому все свои связи в милиции.
— Когда вы успели купюры-то переписать?
— Это не я — это Георгий, он сегодня полдня этим занимался. Я даже комнату отдельную ему под это дело выделила в офисе. Он молодец, умудрился все переписать, пересчитать, да еще и не привлечь при этом внимания сотрудников фирмы!
— Мистика какая-то! — вырвалось у меня.
— Что? А, да, действительно просто чудо, как он всё успел.
— Вика, скажи, как выглядел человек, которого видел Жорик? Он похож на твоего Александра? — готовясь к самому худшему, спросила я.
— Мне даже в голову не пришло уточнять, — растерялась Виктория, — Для меня это давно установленный факт… А правда, вдруг Александр ударил Жорика по голове, а в лицо Георгий видел только сообщника Александра? Тогда выходит, что Жорик знает только сообщника, и поймает только сообщника… А если поймает Александра, то ему ужесточат наказание за нападения на милиционера…
Вика выглядела совсем растерявшейся…
— Не припишут, — успокоила я подругу, хотя самой мне было ох как неспокойно, — Жорик уже не работает в органах.
Мы задумались, каждая о своем.
— Вот странно, — задумчиво проговорила Виктория, — Мы обе, не сговариваясь, жалеем шантажиста и преступника.
Я сочла нужным промолчать.
— Знаешь, — продолжала Виктория, — У меня всё в голове перемешалось из-за этой истории. Даже не в фактах дело — в отношении. Раньше для меня всё было просто. Тот, кто действует против меня — плохой человек. А сейчас я запуталась. Может, это я какая-то не такая, и настраиваю этим людей против себя, вынуждаю их своей резкостью обходиться со мной так жестоко? Возможно, я сама дала повод Александру так странно вести себя со мной. Ведь, я же знаю, он — хороший человек. Он не стал бы объявлять войну ни с того, ни сего. Может, я унизила его чем-то…
Я резко встала и, сославшись на плохое самочувствие, попыталась избежать дальнейших разговоров. Последний монолог показал, что Вика — человек тонкий и самокритичный, и что она действительно влюблена в моего бывшего мужа. Сейчас подобные мысли всерьез действовали мне на нервы. Я, по возможности, мягко прекратила разговор и собралась пойти ночевать к родителям. Мысль о том, что от горячей ванны и теплой постели меня отделяет всего лишь лестничная площадка, придавал силы. Мы с Викторией, которая тоже собиралась ночевать у родителей, договорились, что утром она вызовет своего водителя и тот подбросит меня до самого синего дома. Чинно раскланявшись с Викиной Мэм, я поблагодарила за гостеприимство и собиралась уже уходить. Потом все-таки решила спросить.
— Жорик не говорил, когда появится? — я постаралась сделать свою интонацию как можно равнодушнее.
— Нет, — Вика пожала плечами.
— Ну и ладно, — сообщила я, многозначительно глядя на подругу, — Мне есть дело до его местонахождения только потому, что он связан со мной общей работой!
— Я верю, — снова пожала плечами Виктория, и я опять начала злиться.
— Я вообще не собираюсь с ним видеться по окончанию нашего дела! — еще более многозначительно сообщила я.
— Я верю, — еще раз согласилась Виктория.
Уходя, я еле сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью.
Я, конечно, не обольщалась насчет возможности спокойно отдохнуть в доме у своих родителей, но подобной шумихи всё же не ожидала. Настасья, которая по всем законам семьи давно должна была спать, кинулась мне на шею, едва я приоткрыла входную дверь. Отец радостно потёр ладони, в предвкушении чаепития со сладостями, и даже отправился сам ставить чайник. С тех пор, как я стала жить отдельно, моё появление каждый раз подталкивало маму на открытие новой банки варенья. Мамочка же, которой уже успела позвонить Викина Мэм, первым делом пристально осмотрела мою голову, потом назадавала кучу вопросов о моем самочувствии, потом, явно успокоившись, скептически заметила, что «сотрясения мозга можно опасаться, только когда есть чего сотрясать» и позволила мне располагаться и «чувствовать себя, как у родителей дома». Я тут же заверила всю семью, что ничего серьезного не случилось.
