Дарья Донцова - Лампа разыскивает Алладина
– И что? – перестала заливаться слезами Ольга. – Я-то на свободе останусь!
Ната снова потеряла дар речи, а Белкина деловито продолжала:
– У папы, похоже, сломан позвоночник. С такой травмой долго не живут, все равно он умрет…
Ольга говорила и говорила, Ната перестала воспринимать ее слова, ей вновь стало плохо. Потом на шоссе приехали люди из соответствующих органов. Ната не сумела ответить на задаваемые ей вопросы, слишком кружилась голова. Девушку уложили в «Скорую помощь» и отвезли в больницу. Последнее, что она помнила, – это истерический плач Белкиной:
– Папочка, милый, любимый, ну как же так!
Ната остановилась и потянулась к новой пачке сигарет.
– И вы, после всего, продолжали встречаться с Ольгой! – не удержалась я.
Хозяйка дернула плечом.
– Я пыталась разорвать отношения, но Белкина вампир, вцепится – не отодрать. Единственное, чего я сумела добиться, – сокращение числа наших встреч. Очень хорошо знаю себя, коли услышу или увижу Ольгу, я не сумею сказать ей: «Оставь меня в покое».
– Почему?
– Не могу объяснить, – вздохнула Ната, – если Белкиной нет рядом, я очень хорошо понимаю: она дрянь, с которой не следует иметь дела. Но когда оказываюсь с ней наедине, моментально теряю всякую решимость, превращаюсь в мямлю. Ольга, похоже, гипнозом владеет, так тебя опутает словами, слезами и слюнями, что невольно начинаешь думать: да нет, она не такая плохая, просто дура и эгоистка. Одним словом, чтобы максимально избежать контактов, я повесила на дверь видеофон, а на телефон поставила определитель.
Предпринятые меры помогли ограничить количество контактов, но не сумели свести их на нет. Если Белкиной было очень надо встретиться с Натой, она легко исполняла задуманное. Могла заявиться к бывшей однокласснице на работу или подстеречь ту во дворе.
Последняя встреча Наты и Оли произошла на дне рождения.
– Зачем же вы ее позвали? – изумилась я. – Просто мазохизм какой-то!
– Она сама пришла, – сердито ответила Ната, – у меня в тот день куча народу толкалась, замучилась дверь открывать. Основные гости к четырем подтянулись, но все равно, пока они ели салаты, начали подходить другие люди.
Около шести Ната пошла вынимать из духовки мясо. Не успела она ухватить противень, как зазвенел звонок.
– Эй, – закричала хозяйка, – кто-нибудь. Откройте, не могу подойти.
Когда свинина была благополучно перенесена на блюдо, за спиной Наты раздался знакомый голосок:
– Привет, держи подарок.
Ната обернулась и мгновенно растеряла хорошее настроение: перед ней стояла Белкина.
– С днем рождения, – улыбалась подруга, – давно не виделись.
И что оставалось делать Нате? Она пригласила Ольгу к столу, а потом с возрастающей тревогой стала наблюдать, как Белкина строит глазки Роману.
– Почему же вы сразу не объяснили Оболенскому, кто такая Оля? – тихо спросила я.
Ната застонала:
– О господи! Да он меня и слушать бы не стал! Роман любит Соню и не хочет терять жену, но он бабник, который никогда не упустит своего. Понимаете, я дружу и с Соней, и с Романом. Так получилось, что я знаю о многих интрижках Оболенского. Но мне никогда в голову не могло прийти накляузничать Сонюшке, раскрыть ей глаза на мужа-ловеласа, и Роману я мораль не читала. Многие мужчины живут так и счастливы. Единственное исключение я сделала в случае с Белкиной, когда поняла, что она в него вцепилась и замыслила стать законной госпожой Оболенской.
– У нее же свой муж был, – вырвалось у меня.
Ната с жалостью глянула на меня.
– Гена-то? Оля его ни в грош не ставила. Вышла замуж лишь по одной причине: осталась без родителей и побоялась, что умрет с голоду. Белкина у нас не привыкла себя обеспечивать, вот потому и сочеталась браком с Геной. Думала, потом найдет более подходящий вариант и поменяет мужа. Только богатенькие Буратино не торопились к Ольге. А потом появился Роман.
– И вы спокойно смотрели, как Белкина рушит чужую семью! А еще говорили, что дружите с Соней, женой Оболенского! – возмутилась я.
Ната поковыряла пальцем столешницу.
– Ну… я попыталась дать Роману в руки оружие против Ольги.
– Лапин! – воскликнула я. – Вы рассказали ему о той истории и велели в случае, если Белкина начнет агрессивные меры, припугнуть ее той историей!
Ната кивнула.
– Да. Но перед этим я решила сама кое-что разузнать, смоталась в Лапин и выяснила такое!
– Какое? – подскочила я над стулом. – Что еще?
Глава 30
Ната хмуро глянула на меня.
– Понимаете, я сама ведь была замешана в эту историю. Меня пытались допросить сразу, на месте происшествия, но не сумели выполнить задуманное. Потом следователь вызвал меня повесткой.
Ната послушно явилась на зов и на все вопросы милиционера отвечала:
– Ничего не помню. Вообще.
– Ладно, – согласился мужчина, – охотно верю, что сам момент катастрофы стерся из вашей памяти, но как события развивались до нее? Можете припомнить скорость движения автомобиля?
– Нет, – быстро ответила Ната, заранее продумавшая тактику своего поведения на допросе. – У меня сильно заболела голова, поэтому, когда мы выехали из Москвы, я легла на заднее сиденье и заснула, очнулась лишь после аварии.
Следователь сделал вид, что поверил девушке, и отпустил ее, больше Нату никто не тревожил. Но сейчас, решив помочь Оболенскому, дав ему в руки козырную карту против Белкиной, Ната все же решила узнать, а что с тем делом?
Она приехала в Лапин и нашла сотрудника милиции, который за некоторую мзду разболтал служебные секреты. Дело давным-давно сдано в архив, оно закрыто, и никто о нем не вспоминает. Вина водителя, Григория Павловича, была настолько очевидной, что много времени на расследование не понадобилось.
– Наказать шофера мы не сумели, – закончил рассказ мент.
– Да уж, конечно, – выдохнула Ната, – разве покойников судят!
– Кто покойник? – удивился «информатор».
– Белкин, Григорий Павлович, – напомнила Ната.
– Так он жив, – ответил милиционер, – во всяком случае, когда дело закрывали, еще не помер!
У Наты закружилась голова. Она очень хорошо помнила, как Оля, плача, сообщила через день после происшествия:
– Папа скончался, я сирота.
– В результате аварии у Белкина случился перелом позвоночника, – не замечая удивления Наты, вещал болтун, – его отправили в больницу, и там уже у него случился инсульт. Насколько я знаю, виновника аварии поместили в психоневрологический интернат.
Изумленная до крайности Ната поехала в это учреждение и выяснила совсем уж невероятные вещи. Григорий Павлович жив до сих пор, если, конечно, его состояние возможно назвать жизнью. Престарелый ученый после перенесенного тяжелого инсульта практически превратился в растение. Он не может ходить, не способен разговаривать, но живет, несмотря на то что о нем никто, кроме медицинского персонала, не заботится. Сами понимаете, как санитарки и медсестры «любят» подобных больных. Оля от отца отказалась. В интернат она никогда не приезжает, в платное отделение, где условия лучше, папу переводить не собирается.
– К сожалению, – пояснили Нате в интернате, – у нас три четверти стариков, у подавляющего большинства которых имеются дети, но они не собираются возиться с ненужными им родителями.
Ната вернулась в Москву в тяжелом состоянии. Некоторое время она старательно решала непростую для себя задачу, нужно ли сообщать Белкиной о том, что узнала. Но потом решила: не следует разговаривать с Ольгой на эту тему. Тем более что Ната очень хорошо понимала, какую реакцию выдаст бывшая одноклассница. Скорей всего та воскликнет:
– Ну и что? Как мне за ним ухаживать? Самой не справиться. Сиделку нанимать – средства не позволяют. Он же в медицинском учреждении находится, там помощь оказывают круглосуточно! Отчего я объявила папу умершим? Так разве он жив? Лежит, ничего не соображая.
И так и этак прокрутив ситуацию в голове, Ната посоветовала Роману:
– Если не сумеешь справиться с Ольгой, скажи: «Оставь меня в покое. Иначе всем расскажу про случившееся в Лапине».
– А что там произошло? – заинтересовался Оболенский.
– Неохота рассказывать, – буркнула Ната, – некрасивая история. Ольга полагает, что о ней никто не знает. Думаю, Белкина испугается и притихнет.
– А если нет? – насторожился Роман.
– Тогда я расскажу тебе все детали мерзкого дела, – пообещала Ната, – и пугнешь Ольгу по-настоящему.
На кухне повисла тишина.
– Скажите, Ната, Роману был нужен сын Ольги?
– Что вы, – усмехнулась Красавина, – конечно, нет. Он сильно сомневался, что это его ребенок. Понимаю, куда вы клоните, нет, Оболенский не стал бы организовывать похищение. Он очень любит свою жену, не хочет беспокоить ее. Зафигом ему младенец? Оболенский хотел лишь одного: чтобы Ольга раз и навсегда оставила его в покое.
