Дарья Донцова - Муму с аквалангом
Я подошла к изящному секретеру и включила компьютер. Так и думала: он запаролен. Мне не взломать защиту.
– Тут исчезли книжные полки! – вдруг воскликнула Феба.
– Шутишь…
– Нет, точно, – занервничала горничная. – Я сюда один раз зашла и вот здесь встала, у противоположной стены. Смотри, там стеллажи сплошняком идут.
Феба кинулась к полкам.
– Ну, точно! Я еще вытащила том с названием «Преступная любовь» и подумала: наверное, интересный роман. Хотела полистать, а тут Эмма влетела и заорала… Вау!
– Что такое? Объясни.
Феба повернулась спиной к полкам и указала пальцем в нишу, около которой находилась я.
– Тут были шкафы, – заявила она, – тоже с книгами. И зеркало висело.
– Зеркало? Где? – удивилась я.
– На стене. Между темно-бордовыми томами. Только… кажется… полки ниже висели, чем остальные, таким уступчиком, – замахала руками Феба. – Вроде так: вверх – вниз – зеркало – вниз – вверх.
– Ошибаешься, – покачала я головой.
– Нет, я хорошо помню, – настаивала Феба.
– Стена чистая.
– С чего ей грязной быть? – спросила горничная.
– Нет следов от креплений, краска нигде не потерта. Здесь ничего не висело.
– Были книги!
– Ты что-то путаешь.
– Нет! Еще зеркало висело.
– Тем более!
– Я посмотрела в него, хотела волосы поправить, и как раз Эмма влетела, – упорно твердила одно и то же Феба.
Если спор зашел в тупик, прекратить его должен наиболее умный из собеседников.
– Ладно, давай поднимемся на второй этаж, – предложила я.
– Ножки, – ткнула пальцем в ковер Феба. – Полки не висели, а стояли, и между ними было зеркало.
– Понятно. Нам надо еще оглядеть спальни наверху.
– А, сообразила… – не успокаивалась Феба.
– Что еще? – спросила я и пошла к двери.
– Вспомнила! – торжествующе объявила горничная. – Все книги стояли в ряд, а шкафы с зеркалом были выдвинуты, за ними ниша имелась.
– Предположим, ты права.
– Я стопудово не ошибаюсь, и ты сама следы от ножек заметила! – уперлась Феба.
– Пусть будет по-твоему, – начиная закипать, сказала я. – Хотя ни у одного шкафа не бывает таких идиотских ножек. Ну, ладно! И что нам дает сия ценная информация?
– Вор унес полки! – азартно воскликнула Феба.
– Угу, – кивнула я. – Утащил мебель? Деревянную?
– Да, тут только такая была, – не почуяла подвоха Феба.
– Тогда грабителю понадобился грузовик, – заявила я. – И куда он подевал книги?
Не успела последняя фраза вылететь изо рта, как мне стало неуютно. Кабинет и впрямь был набит книгами. Очевидно, хозяйка обожала читать. Каким образом она достала в Греции собрания сочинений Льва Толстого, Горького, Чехова, Бунина? Впрочем, здесь не только классики русской литературы, Эмма-Софья читала и зарубежных авторов, Томаса и Генриха Маннов, Бальзака, Гюго, Маркеса, Абэ Кобо, Камю… На большом журнальном столе высится стопка детективов. Похоже, госпожа Поспелова увлекалась теми же авторами, что и я: вот две последние новинки Бустиновой, три романа Смоляковой. А вон и моя книга.
Я еще раз обвела взглядом библиотеку, и откуда-то появилась уверенность: разгадка убийства в этой комнате, просто я не вижу подсказку, хотя она точно здесь. Следы на ковре, запах табака, книги, истерика Эммы, выгнанная Тамара, неопытная глупая Феба, очки убитой, улетевшие под диван… Все каким-то образом должно связаться в узел. Да, Эмму-Софью убили не в кабинете, но ключ к разгадке преступления именно здесь.
– И куда вор подевал тяжелые издания? – машинально повторила я. – Унес вместе с полками?
Горничная застыла с открытым ртом.
– Ладно, – встряхнулась я, – пошли в спальню, заглянем в шкафы.
Очутившись в гардеробной, я спросила у девушки:
– Ты где находилась?
– Возле стойки с платьями, – покорно ответила Феба. – У нас с Эммой один размер.
– Грабитель здесь стоял?
– Да.
– И что он искал?
– Я не видела, зажмурилась.
– Может, слышала, какие вешалки он шевелил?
Феба кашлянула.
– До меня случайно дотронулся, значит, эти двигал.
Я осмотрела стойку. Несколько шелковых блузок с длинными рукавами, футболка с веселым мультяшным принтом, легкие джинсы – шесть штук, пара длинных юбок, короткое элегантное светло-песочное платье в стиле «сафари»… Вещи отличного качества, но не новые. Вот там, в углу, висят шмотки с бирками, хозяйка не успела их «выгулять»: пара кардиганов из кашемира, расклешенные брюки из трикотажа, пять пуловеров…
– Во Флоридосе жарко, – вырвалось у меня, – к чему здесь шерсть?
Феба прислонилась к обувнице.
– Зимой и осенью дождь идет, – пояснила она, – бывает сыро и зябко, некоторые шубы натягивают.
– Рассматривать ношеные вещи и не тронуть новые… Опять нелогично, – усомнилась я.
– Он не заметил новые.
– Странный воришка… – протянула я. – Прошел мимо дорогого вина, миновал гостиную и столовую, набитые серебром, картинами, безделушками, проник в гардеробную и полез в старую одежонку. Похоже, он шел за чем-то конкретным. У Эммы были красивые и дорогие вещи!
– Верно, – кивнула Феба, – мне такие не купить. Смотрите, какое пальто!
Не успела я глазом моргнуть, как девушка сдернула с вешалки ярко-синий тренч, надела его, сунула руки в карманы и вдруг воскликнула:
– Мобила! Здесь телефон! Ой, зачем она его прятала?
– Дай сюда, – приказала я и взяла элегантный сотовый. – Это тот, что ты ей купила?
– Нет, – замотала головой Феба. – Она просила дешевый, вроде мыльницы. А этот навороченный. Получается, у нее было три телефона. Зачем?
– Пока не знаю, – пробормотала я. – Ладно, на сегодня хватит. Иди спать. Мне тоже надо отдохнуть.
– Вот уж точно, – зевнула Феба, – почти шесть.
– Как же ты столь точно вычислила время? Здесь часов вроде нет.
Домработница ткнула пальцем в открытое окно.
– Слышишь звук?
– Вроде скрип…
– Мусорщик приехал, – еще раз зевнула горничная. – Он раз в три дня ровно в пять сорок пять прикатывает. Теодос аккуратный, у него налаженный бизнес, мужик имеет грузовичок, вытряхивает контейнеры и уезжает. Ему после семи запрещено на улицах показываться, нельзя жителей Флоридоса своим видом оскорблять.
– Разумно, – кивнула я. – Сообщи Роману, начальнику полиции, что в дом к Поспеловой залезал вор.
– Может, не надо? – испугалась Феба. – Еще заинтересуется, как я его заметила…
– Скажи, увидела из сада лучик света в особняке, – посоветовала я. – И еще раз пробегись по зданию. Вдруг мы упустили какую-нибудь важную деталь. У меня странное ощущение… некой несостыковки… неправильности…
– Что не так? – вздрогнула Феба.
– Понятия не имею, – призналась я. – В голове будто куча лоскутов, а одеяло не сшить.
– Лучше купить готовое, – превратно поняла меня Феба, – сейчас немоден «самопал». Вот моя бабка увлекалась, я под ее творением спала. Ни в один пододеяльник барахло не лезло, и…
– Спокойной ночи, – перебила я домработницу. – Меня ноги не держат, сейчас упаду от усталости.
Глава 31
Не успела я пройти десяти метров по пляжу и приблизиться к лестнице, как раздался лязг, треск и гневный вскрик. Слов, произнесенных по-гречески, я, естественно, не поняла, но по интонации сообразила: кто-то разгневан до предела.
Любопытство сгубило кошку. Хорошо бы мне помнить о данном факте. Но зато с меня волшебным образом слетела усталость. В два прыжка я очутилась около буйно цветущих кустов, раздвинула ветки, увидела площадку и ярко-синий мусоровоз, возле которого, картинно схватившись за голову, сновал высокий смуглый мужчина в странно чистом для мусорщика комбинезоне.
– …! …! …! – выкрикивал он. – …! …! …!
Я протиснулась сквозь кусты и громко спросила:
– Могу вам помочь?
Толстячок замер, обернулся, оглядел меня и спросил:
– Расиа?
– Йес, – улыбнулась я.
– Флоридос?
– Йес, йес!
– Джоб? – спросил грек.
– Ноу, Виола, – представилась я. – Ноу Джоб, ай… вумен… ноу мэн! Ферштеен? Я женщина, звать Виолой.
– Джоб есть работа, – перешел на понятный мне язык мусорщик. – Меня звать Тео. Ты работать отель?
– Нет. Отдыхать. Клиент.
Тео стал ниже ростом.
– Плиз! Простить! Не хотел шум! Машин умер!
– Сочувствую, – сказала я. – Камень в винт попал?
– Ноу! – занервничал Тео. – Идиот!
– Автомобиль сломался из-за лежащего в отбросах человека? – шарахнулась я от машины. – Еще одно убийство?
– Ноу мордер, ноу киллер во Флоридос, – затряс кудрями Тео. – Идиот бросить! Лук! [7]
– Репчатый? – поразилась я. – Для салата?
Тео всплеснул руками, потом натянул перчатки из ярко-синей резины, откинул крышку и вытащил нечто странное. Сначала мне показалось, что у грека в руках складная кровать. Но в тот же миг Тео поставил непонятный предмет на землю и стал бурно возмущаться на родном языке:
– …! …! …!
