Наталья Александрова - Страсти ниже плинтуса
— Вспомни все!
Загипнотизировать он меня, что ли, хочет?
Ко мне подошел Тофик и сочувственно спросил:
— Я извиняюсь, у вас все в порядке?
Я поняла, что он имеет в виду: не нужна ли мне помощь, не пристает ли ко мне этот старый козел?
— Спасибо, — я улыбнулась, — все в порядке, это мой... дядя, мы с ним давно не виделись!
Тофик понимающе улыбнулся и отошел, но недалеко. Мелькнула мысль попросить его позвать Вовчика, наверняка Тофик знает, как его найти. Вспомнив о том, как Вовчик с друзьями в прошлый раз отделали «людей в сером», я невольно заулыбалась. Но решила пока не обращаться за помощью. Придется ведь расплачиваться с Вовчиком за помощь натурой, а мне не хочется. И потом, это не выход, все равно папаша меня достанет.
Я снова принялась за шашлык. Папочка, наверное, почувствовал, что пережал, и немного расслабился, откинулся на спинку стула и опять окинул меня отеческим взглядом.
— Какая ты красивая! Удивительно похожа на Лену!
Дальше подразумевалась моя реплика в лирическом тоне, но я решила промолчать: пускай сам выкручивается. Я отложила вилку и нож и не торопясь пила воду из высокого стакана.
— Как случилось, что твоя сумка оказалась в сгоревшей квартире? — вдруг спросил папаша. — Ты ее там забыла?
— Ну да, я перепутала сумки, они похожи, — нехотя созналась я, — схватила первую попавшуюся и убежала.
— Вот как? — неподдельно оживился он. — И где же та сумка? Она у тебя?
— Ты же утверждал только что, что знаешь обо мне все, — ехидно напомнила я, — стало быть, ты в курсе, что на меня ночью напали наркоманы и отобрали сумку.
Сумка была здесь, преспокойно висела на ручке стула. Именно та самая сумка Оксаны Сережкиной, которую я взяла по ошибке. И если в милиции я готова была эту сумку отдать как вещественное доказательство, то сейчас вовсе не горела этим желанием. И вообще, мне ничего не хотелось этому типу ни давать, ни объяснять. Вот уж правда: им только палец дай, они норовят всю руку откусить! Папочка определенно из таких.
Я поглядела ему в глаза и улыбнулась. Он, должно быть, решил, что для первого раза достаточно и вряд ли он из меня что-то сумеет вытащить, потому что вдруг заторопился:
— Ну ладно, Танечка, к сожалению, мне нужно ехать, ждет высокое начальство... Я очень рад, что повидал тебя... Теперь мы будем видеться гораздо чаще...
— Если вас... то есть тебя, папочка, снова не пошлют куда-нибудь далеко и надолго с важным и опасным заданием!
Он предпочел не заметить моего сарказма и ответил с мягкой, но значительной улыбкой:
— Меня, Танечка, больше никуда не посылают! Теперь я посылаю других...
— Ну да, — пробормотала я. — Так вся жизнь и проходит: сначала посылают тебя, потом посылаешь ты... и все по одному адресу.
— Если тебе что-нибудь понадобится, какая-то помощь, — проговорил он, поднимаясь из-за стола, — позвони мне! — И он положил передо мной картонный прямоугольник, на котором не было ничего, кроме семизначного номера телефона. — Да, и если ты что-нибудь вспомнишь... тоже позвони.
— Заплатить не забудь за шашлык! — крикнула я ему вслед, и Тофик сделал знак, что все, мол, в порядке, уже заплачено.
Папочка пошел не оглядываясь к своей роскошной машине, а я осталась сидеть над тарелкой с остатками шашлыка. Есть совершенно не хотелось, хотя недавно я просто умирала от голода.
Что же так неожиданно понадобилось моему дорогому папочке?
В то, что наша сегодняшняя встреча была случайной, я не поверила ни на секунду. Он прекрасно знал, как мы с теткой живем, и не пошевелил даже пальцем, чтобы нам помочь. И вдруг — такая забота, такие трогательные родительские чувства! Понятно, что этот интерес связан с событиями той ночи, когда погиб в собственной квартире Сергей. Я интересую папочку только потому, что случайно оказалась в той квартире и что-то могла там видеть... видеть или случайно взять...
У меня в голове шевельнулась смутная догадка.
Представительный мужчина средних лет сел за руль своего роскошного «Лексуса» и включил зажигание. Он включил также сигнал мобильного телефона, который был выключен во время предыдущего разговора, чтобы не мешал, не сбил с мысли. Разговор был важный и непростой, и мужчина не мог однозначно оценить — удалось ли ему должным образом обработать девчонку. Что-то в ней ему не нравилось, она все время ускользала от него, пряталась за иронию и насмешку. С этими молодыми вообще невозможно иметь дело, для них нет ничего святого, все, что угодно, готовы высмеять...
Не успел он включить сигнал, как мобильник ожил. Номер исходящего абонента на табло аппарата не высветился, что было неприятно. Мужчина брезгливо оттопырил нижнюю губу, выждал пару секунд и поднес трубку к уху.
— Слушаю, — произнес он весомо, чтобы дать понять собеседнику, с каким значительным человеком тот разговаривает.
— Борис Иванович! — выкрикнул знакомый голос в трубке. — Меня подставили, подставили по-черному!
— Кто это говорит? — неприязненно спросил мужчина в «Лексусе», хотя прекрасно узнал своего собеседника.
— Борис Иванович, вот этого не надо! — прошипел тот. — Не время выпендриваться! Ты меня прекрасно узнал!
— Мне решать, что надо, а чего не надо! — оборвал Борис Иванович собеседника. — И чего точно не надо — это истерики! Говори спокойно и внятно, чего ты от меня хочешь!
— Меня подставили, — повторил тот. — На мою базу нагрянул спецназ... мне подкинули наркотики... я не знаю, чьих это рук дело! Мне дали телефон, разрешили сделать один звонок...
— И ты не придумал ничего лучше, чем позвонить мне? — Мужчина в «Лексусе» зашелся разъяренным криком. — Да ты понимаешь, что делаешь? Тебе же специально сунули этот гребаный телефон, чтобы посмотреть, к кому ты кинешься!
— А что мне было делать? — голос собеседника задрожал. — Вытаскивай меня! Ты отлично знаешь, что мы повязаны...
— Спецназ, говоришь, нагрянул на базу? — неожиданно спокойно произнес Борис Иванович. — На какую это базу, о которой я ничего не знаю? Чем это ты балуешься у меня за спиной? Наркотиками?
— Да какими, к черту, наркотиками! — снова впал в истерику собеседник. — Они мне их подбросили! Да сами посудите — на хрена мне сдались наркотики при наших-то делах!
— А вот тут ты прав, — Борис Иванович усмехнулся одними уголками губ. — На хрена тебе наркотики при твоих-то делах? Ты такими мелочами не занимаешься, ты крысятничаешь по-крупному! Ты у меня за спиной, сучонок, «чехам» новейшее оружие загоняешь!
— Так это ты меня сдал? — неожиданно догадался собеседник. — Сторговался с этими? И что ты для себя выторговал? А что, если список у меня? Я ведь еще не вышел из игры!
— Ничего у тебя нет, иначе бы ты уже им воспользовался! — холодно проговорил Борис Иванович и, отключив телефон, закончил фразу: — А вот у меня, возможно, будет!
Я так долго сидела за столом, что Тофик, не дожидаясь заказа, сам принес две чашки кофе. Народу у него было мало, так что он сел за мой столик и, грустно поглядывая на меня, тянул свой кофе.
— Такая красивая, — наконец сказал он со вздохом, — и не везет в жизни.
— Это точно, — согласилась я.
— Этот, что тут с тобой был, — плохой человек, — сообщил Тофик, — глаза у него тухлые.
— А то я сама не вижу! — буркнула я. — Все про него знаю!
— Вовчик про тебя спрашивал, — вымолвил Тофик, глядя в сторону.
— Тофик, ты ему не говори, что меня видел! — встрепенулась я. — Вовчика мне только не хватало!
— Ладно, не скажу, ты для него слишком хороша, — согласился Тофик. — А вообще не горюй, девушка! Будет и у тебя все хорошо, красивых бог любит!
Он отошел к своим шашлыкам, а я подумала, что это, верно, только их, азербайджанский, бог красивых любит, а наш так не очень. Но все равно доброе слово было приятно.
От кофе прибавилось бодрости, и я собралась уходить, сердечно распрощавшись с Тофиком. И пошла себе, помахивая сумочкой, глазея по сторонам, поскольку торопиться мне было совершенно некуда. Хотелось подумать над тем, что случилось, хотя, как я уже говорила, это занятие всегда давалось мне с большим трудом. Прошла я совсем немного, как вдруг заметила за спиной какое-то движение. Я уронила сумочку и, присев, незаметно оглянулась. Народу на проспекте было немного, у себя за спиной я отметила троих. Старичок с сеточкой, у него там были продукты, тетка с рыжей «химией» и мужчина невысокого роста в рубашечке в полоску. Я решила, что от переживаний малость сдвинулась по фазе и теперь пугаюсь собственной тени, но убыстрила шаг. По дороге я прислушивалась к себе и вдруг ощутила пристальный взгляд в спину. Я остановилась перед витриной и внимательно оглядела проспект. Рыжая тетка свернула в переулок, вместо нее вышла старушка с пекинесом. Этих я отмела сразу, поскольку знала и бабку, и собачку — они вечно торчали на улице в любую погоду.
