Дарья Донцова - Рыбка по имени Зайка
– Почему? – растерянно повторила Галя.
– Она испугается и не скажет мне адрес колдуньи.
– Бред! – вскипела Лаптева.
– Ну и дурь тебе в голову пришла, – принялась увещевать Галя Лолиту. – Ладно, я не стану говорить с Риммой. Но ты же знаешь, Победоносцева глупая, всему верит. Скорей всего, соседка над ней подшутила. Только зря туда съездишь.
– И потом, колдовать грех, – подхватила Маша, – тебя бог накажет.
Лола отрезала:
– Фу! Не верю я в боженьку.
– А в существовании ведьм, значит, не сомневаешься. – Галя попыталась вернуть подруге чувство реальности.
И тут Лола заплакала.
– Как вы не понимаете, – выкрикнула она сквозь слезы, – это мой последний шанс, другого не будет!
Галя с Машей переглянулись и решили: пусть Лола съездит к ведунье, ничего страшного не случится. Но отпускать подругу одну не хотелось.
– Мы с тобой, – воскликнули девочки.
– Нет, – покачала головой Лола, – у бабки условие такое, чтобы приехала лишь та, которой надо, иначе даже разговаривать не станет.
Пришлось Усовой и Лаптевой остаться дома. Маша, правда, попробовала порасспрашивать Римму, но та испуганно замахала руками.
– Ой, ничего говорить не могу, а то не сработает колдовство. Мне Лола запретила даже рот раскрывать.
Вернувшись от ведьмы, Кисова попросила подружек:
– Завтра, во время физры, присмотрите за Птицыной, чтобы ненароком в раздевалку не подалась среди урока.
– Зачем? – удивилась Маша.
– Мне бабка тряпочку волшебную дала, – мрачно объяснила Лола, – надо ее теперь к Танькиной одежде пришить. Она все время в одних джинсах шляется, других не имеет. Пока она в зале будет, я тряпицу в брючину, в подворот, и вошью.
Усова вздохнула и уставилась на Лаптеву, та кивнула:
– Ладно, раз уж начали, нужно дело до конца довести, бери иголку, мы Птицыну в случае чего придержим.
Лола повеселела и бросилась целовать подруг. На следующий день Маша поинтересовалась:
– Ну, чего, отвернуло Игоря?
– Похоже, нет, – вздохнула Галя, – вон они воркуют.
– Говорила же, чушь все это, – усмехнулась Маша.
– Ладно, забыли, – быстро сказала Галя и посмотрела на Лолиту.
Усова собиралась завести беседу на какую-нибудь нейтральную тему, но осеклась. Ее поразило лицо Лолы, бледное, с мелкими каплями пота на лбу.
– Еще не вечер, – вдруг сказала Лолита, – колдовство сразу не поможет. Скоро от Птицыной ничего не останется. Говорил Игорь, что их только смерть разлучит! Вот и посмотрим, кому он достанется, когда Танька подохнет. Ей бабка страшный заговор сделала, на тряпку из гроба.
Усова вздрогнула, а Лаптева быстро сказала:
– Может, волосы к лету подстричь? Как считаете, девочки?
Маша явно решила более не обсуждать неприятную тему.
Придя домой, Галя позвонила Маше и спросила:
– Думаешь, это правда, про смерть, которая ждет Птицыну? Может, нам ей позвонить и все рассказать? Пусть из джинсов тряпку вытащит!
– Только опозоришь нас, – испугалась Лаптева. – Птицына знаешь какой вой поднимет! Вся школа смеяться над Лолой будет, молчи лучше.
– Вдруг Танька помрет! – не успокаивалась Галя.
– Чушь собачья, – взвилась Маша, – бабка просто мошенница, она Лолку вокруг пальца обвела, небось живет за счет таких дур. Наврет с три короба, денежки захапает и ручонки потирает. Ничего не случится, Танька здорова, как корова.
Ну а потом Птицына заболела. Никто вначале не беспокоился, в школе бушевала корь, на занятия из всего класса ходило несколько человек. «Мушкетерки» тоже подцепили заразу, а когда, выздоровев, явились на занятия, их огорошили новостью: у Птицыной лейкоз, она умирает, помочь девочке ничем нельзя, какая-то особая, ураганная форма заболевания.
С Усовой случилась истерика.
– Мы должны немедленно ехать в клинику, – кричала она подружкам, – пусть из джинсов эту тряпку вынут.
Лола, услыхав ее вопль, поджала губы, а Лаптева обняла Галю.
– Успокойся, мы тут ни при чем.
– Как же так! А заговор на смерть!
– Ерунда!
– Ничего себе «ерунда»! Танька загибается, – трясла головой Галя.
Лолита внезапно выскользнула за дверь, а Лаптева стала утешать подругу:
– Ну-ка, включи мозги! Тряпка когда действует?
– Не знаю, – прошептала Усова.
– Только если Танька в джинсах ходит, – объяснила Маша.
– Она их все время таскает.
– Не в больнице же, – резонно возразила Лаптева, – кого ж в клинике в верхней одежде оставят! Ночнушка на ней небось. А раз брюки дома, то и никакого воздействия нет, усекла?
– Ага, – дрожащим голосом ответила Галя.
Усовой было страшно до слез, она испытывала огромное чувство вины перед Таней, которое после смерти Птицыной стало просто невыносимым, а уж когда Игорь покончил с собой, то Галя поняла, что более хранить тайну не может. Вот почему она и прибежала к Матильде Львовне.
Классная руководительница стала утешать ученицу, мол, колдовства не бывает, ведьм не существует, всякие заговоры чушь. То, что случилось, ужасное несчастье, горе, но оно не имеет никакого отношения к глупости, которую придумала Лола.
– Может, мне в милицию обратиться? – стонала Галя.
– Ни в коем случае, – решительно отрезала Матильда, – и не вздумайте ходить с покаянием к родителям Птицыной, они сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать этот бред. Мой тебе совет, кстати, передай его и остальным: никогда больше не вспоминайте эту в высшей степени глупую историю и в дальнейшем не предпринимайте ничего подобного.
Слегка успокоенная Усова утерла слезы и ушла. Матильда легла в кровать, но уснуть ей так и не удалось. До утра она провертелась в постели, без конца переворачивая подушку. Сердце учительницы болело от жалости. Матильда Львовна с горечью думала о бедной Танечке Птицыной, несчастном Игоре, о глупышках Лоле, Маше, Гале и Римме, о том, как сложится дальнейшая судьба детей, не нанесла ли эта неприятная история травму их психике. Много тяжелых дум вертелось в голове у Матильды. Успокоилась она только на рассвете.
– Ничего, сейчас они придут в себя, и жизнь потечет по-прежнему, – вздохнула Матильда и провалилась в сон.
Но, увы, она ошиблась. Все только начиналось.
Спустя некоторое время по школе пополз пущенный невесть кем слушок: «мушкетерки» навели на Птицыну порчу, сжили ее со свету, чтобы Игорь достался Лоле. Новость принялись живо обсуждать все старшеклассники. Слава богу, хоть мелких не коснулись разборки, и Надя с Ирой, младшие сестры Победоносцевой с Кисовой, спокойно учились дальше. А в старших классах горели страсти, достойные пера самого Шекспира.
Сначала дети только перешептывались. Потом к Усовой подошла Оля Белкина и напрямую спросила:
– Правда, что про вас говорят?
– Нет, – в ужасе воскликнула Галя, – ничего не было, это враки! Мы никаких тряпок в джинсы Тане не зашивали.
Белкина изогнула выщипанную бровь.
– Интересненько, что за тряпки? Тут кто про землю с могилы толкует, кто про булавки заговоренные, а ну, рассказывай, в чем дело.
Бедная Усова, сообразив, что сморозила глупость, попыталась удрать, но ее обступили школьники, с криками требовавшие правды. Галя заплакала, в дело вмешалась Матильда. Она заявила:
– Колдовства не бывает, прекратите безобразие.
Но дети не послушались ни ее, ни остальных педагогов, уроки были сорваны, а Усову учителя еле отбили у разъяренных подростков.
– Пусть больше в школу не является, – орали учащиеся вслед преподавателям, тащившим почти потерявшую сознание Галю в медпункт.
– Мы им всем бойкот объявим, – кричали девочки.
– Ишь, королевы, – злились мальчики.
Буквально за один час всеобщее обожание «мушкетерок» превратилось во всепоглощающую ненависть, страшную и тупо жестокую.
Вечером к Матильде Львовне прибежали разъяренные родители Усовой. Они чуть ли не с кулаками накинулись на классную руководительницу.
– Негодяйка, – орала мать, – девочка с вами поделилась, рассказала о глупом поступке, а вы?
– Разнесли сплетню по всей школе, – подхватил отец, – выставили Галю убийцей!
– Я никому ничего не говорила, – отбивалась Матильда.
– Дрянь, – топала ногами мать Усовой, – еще и лжет, откуда все тогда об этом дурацком колдовстве узнали?
– Галя сама детям проговорилась, – попыталась объяснить Матильда.
– Ага! – потерял самообладание отец Галины. – Только когда? Вся школа уже кипела. Кроме тебя, разболтать было некому! Падла! В порошок сотру, до министра образования дойду, ни перед чем не остановлюсь. Таких поганой метлой вон из школы гнать надо.
Что было дальше, Матильда не помнит. С ней случился сердечный приступ, и она без чувств упала на пол. Присмиревшие, испуганные родители Усовой вызвали «Скорую помощь» и отвезли учительницу в больницу.
Матильда долго лечилась, потом уехала в санаторий. На работу она вернулась лишь к новому учебному году. Вошла в свой класс, увидела несколько новых лиц, удивилась, а когда сделала перекличку и, не сумев скрыть еще большего изумления, воскликнула:
