Татьяна Луганцева - Принцесса безумного цирка
— Вернемся таким же путем, — сообщил он.
Они пошли по лесу, который язык не поворачивался назвать садом, настолько он был запущенным, и вскоре приблизились к зданию музея с торцевой стороны. Все окна в доме были темными, вокруг царило безмолвие. Само здание окружали колючие кусты — стражники, «мертвые сучья которых корчились в муках», как выражался директор музея.
— Никого нет, нам повезло, — сказал Никита тихо.
— А как мы попадем в дом? — поинтересовалась Лена.
— С помощью отмычки, — постучал по сумке ее спутник.
— Не знала, что ты взломщик, — хмыкнула она.
Никита достал какие-то железки и стал ковырять ими в замке двери в торцевой стене. Лена оглянулась опасливо. Ей казалось, что даже деревья осуждают их поступок, недовольно шурша ветками. Добровольным сыщикам повезло, что не сработала сигнализация и их вторжение осталось незамеченным. Собственно, скорее всего, в музее и не было сигнализации. Дверь, которую открыл Никита, вела сразу в подвал, и Никита с Леной стали осторожно спускаться по ступеням. Он шел впереди, освещая дорогу фонариком и стуча тростью, и этот стук глухо раздавался по всему пространству, она спускалась следом с замиранием сердца. Когда оба очутились в подвале, им сразу бросился в глаза металлический корсет, сделанный для отливки фигуры Никиты — на него уже был частично нанесен воск. Рядом с еще слегка теплым чаном лежали сложенные пластины воска кремового цвета. Сам чан был на одну треть заполнен застывшим воском. Чувствовалось, что работа по изготовлению куклы шла полным ходом, Петр не обманывал. В помещении был душный, спертый воздух, к тому же специфически пахло воском.
— Где ты видела бусы? — спросил Никита.
— В зале с экспозицией, — ответила Лена, чуть дыша.
— Идем, — направился он к лестнице, ведущей в демонстрационный зал. — А ты знаешь, ты сильно изменилась…
— Конечно, изменилась! Я поседела, связавшись с тобой!
— Нет, ты изменилась характером, стала значительно мягче и начала прислушиваться к мнению других людей. Раньше ты слышала только себя.
— Это хорошо или плохо? — сопела она ему в спину.
— Я восхищен! Любовь изменила тебя.
— Какая такая любовь? — нахмурилась Лена.
— Ко мне, конечно.
Лена легонько пнула спутника, попав пониже спины и прошипела:
— Много на себя берешь, самоуверенный тип!
— Не бойся быть пушистой и мягкой. Я вообще-то уж знаю, что в принципе коготки у тебя имеются, так что необязательно ежесекундно их демонстрировать. Хотя ты нравишься мне любая. Ну, показывай, какая тут фигура обзавелась бусами Иры? — спросил Никита, входя в зал музея.
Здесь была уникальная акустика, приходилось говорить шепотом, едва шевеля губами. И очень хорошо, что пол был мраморный — не скрипел при каждом шаге.
— Третья скульптура справа, — мрачно ответила Лена.
Восковые куклы при лунном свете выглядели как-то по-особенному. Их стеклянные глаза поблескивали в темноте. Позы были настолько естественны, что казалось: еще немного, и фигуры начнут двигаться, закружатся в дьявольском танце. Лене стало бы по-настоящему страшно, если бы не присутствие Никиты. С ним она ничего не боялась, хотя это было странно, ведь особой физической силой он в данный момент не был обременен. Они приблизились к фигуре женщины в красном.
— Значит, ты после своих странных снов думаешь, что под этим воском спрятана Ирина? Вернее, ее труп? — спросил Никита, внимательно всматриваясь в лицо куклы.
— Ты просто читаешь мои мысли, — прошептала Лена, стуча зубами.
Никита достал из кармана зажигалку, поднес ее к восковой руке женщины и щелкнул спуском. Воск от язычка пламени сначала заблестел, как будто в него вдохнули жизнь, а затем стал оплавляться. С руки фигуры закапали густые, медовые капли. Лена замерла, она ждала, что вот сейчас из-под слоя воска появится рука Ирины с маникюром… Но вместо этого воск стаял, и показался металлический остов скелетной заготовки Петра.
— Что вы тут делаете?! — раздался за их спиной гневный голос.
Никита моментально выключил зажигалку, и они с Леной повернулись на звук. В проеме открытой двери стоял Петр с искаженным от злобы лицом. Он щелкнул выключателем, и ровный свет залил зал музея.
— Вы?! — удивился он.
Никита попытался встать так, чтобы загородить покореженную руку куклы, но расплавленный воск предательски громко капал на мраморный пол за его спиной.
— Зачем вы залезли в музей в такое время? Я сразу заподозрил, что ваша история была какой-то надуманной. Дрессировщик, которому откусывают голову… Просто бред! Понятно, вы, маньяки, решили изувечить мои работы? — Он стал приближаться к ним.
Лена только сейчас заметила в руке художника нож, которым он при ней кромсал пласты воска.
— Я постараюсь все объяснить, — подал голос Никита, загораживая собой Лену. — Петр, успокойтесь…
— Мне не надо ничего объяснять, я все вижу, вы сейчас поплатитесь за свое коварство!
— Вы не можете нас за это убить! — закричала Лена. — В крайнем случае, вызовите полицию, а нож уберите!
— Вы смогли запудрить мозги моему боссу, но меня вам не обмануть! Не двигайтесь! — приблизился к ним Петр. Вид его был безумным.
Никита не стал ждать, когда чокнутый художник нападет. Одним ударом он выбил из его руки нож, а вторым сбил с ног.
— Беги отсюда! — крикнул он Лене, но она не сдвинулась с места.
Никита с Петром покатились по полу, дубася друг друга кулаками.
— Прекратите, пожалуйста! — причитала над ними Лена, не зная, как унять драчунов.
Наконец Никита прижал художника к полу и, тяжело дыша, прошипел:
— Угомонись! Мы ничего не сделали! Повредили только руку одной фигуры, я заплачу за ее ремонт. Дай нам объясниться.
— Ты хочешь все рассказать ему? — удивилась Лена. — Он же первый подозреваемый!
Петр тяжело выдохнул:
— Подозреваемый? В чем вы меня подозреваете?
— В убийстве! — ответил Никита.
— Чего?! Кого я убил? Вы о чем говорите? — настолько удивился он, что перестал сопротивляться.
Никита отпустил его и сел на полу рядом. Держась за бок, крякнул:
— Ну ты и здоров, а с виду ничего особенного…
— Может, все-таки объяснитесь? — спросил художник.
— Моя идея, мне и рассказывать, — вздохнула Лена. — Мы думали, что внутри восковой куклы ты спрятал труп.
— Какой еще труп?! — изумленно вопросил ошарашенный Петр, потирая запястья рук.
— Труп Ирины, — невозмутимо пояснила Лена.
— Опять Ирина! Я же говорил вам, что в глаза не видел никакой Ирины! — всплеснул руками Петр.
— Может, ты лгал? — надула губы Лена.
— Как такое вообще могло прийти в голову нормального человека? Думаете, если мы тут выставляем зловещих личностей, так и людей убиваем? — возмутился Петр.
— Я сожалею, — ответила Лена, — но вот на этой восковой кукле действительно Ирины бусы из бирюзы.
— Бусы? — переспросил Петр и перевел взгляд на шею женщины в красном.
— Кто у вас одевает восковые фигуры, которые ты делаешь? — спросил Никита.
— Я сам и наряжаю. И мой помощник… — ответил Петр, задумавшись. — Да, я вспомнил про эти бусы! Я сам же и повесил их на шею куклы! Вы у меня не могли спросить по-хорошему, где я их взял, прежде чем уродовать мою работу?
— А где ты их взял? — в один голос спросили сыщики-любители.
— Я их нашел недалеко от нашего музея.
— Нашел?
— Да, вот просто шел и нашел, и все тут. Бездоказательное утверждение, я понимаю, но это правда. Я, помню, ужасно обрадовался, что нашел такую стильную вещицу. Я тогда работал над этой дамочкой и не знал, чем дополнить ее образ. И бусы как раз вовремя нашел. Откуда я мог знать, что бусы принадлежат вашей Ирине? Она, кажется, встречалась с Владимиром? Может, приходила к нам в музей, вот и потеряла бусы, — ответил Петр, вставая с мраморного пола. Подошел к испорченной скульптуре и горестно воскликнул: — Вот ведь вандалы!
— Я заплачу за испорченную руку и моральный ущерб, — сообщил Никита.
— Заплатишь двести долларов, я все забуду, — сказал Петр.
— Заметано. Ты довольна? — обратился Никита к Лене.
— Чем тут можно быть довольной? Скажите, Петр, а бусы были порваны?
— Нет.
— А тогда как же они могли упасть с шеи Ирины? — спросила Лена. — Это невозможно. Женщина может потерять серьгу, если у той слабый замок, но никак не бусы. Если только женщину не волокли по земле… — сказала Лена и сама испугалась своих слов.
Никита и Петр молча уставились на нее.
— Опять ты за свое! — воскликнул Никита, доставая бумажник.
— Ты же сам слышал, что бусы были найдены рядом с музеем! Значит, и тело Ирины несли здесь, — не унималась Лена.
— Поверьте мне, я здесь, как говорится, и днюю, и ночую и никакого тела в глаза не видел, — уже несколько добродушно ответил Петр, получивший оговоренную сумму денежного вознаграждения.
