Дарья Донцова - Вынос дела
– И мею кое-какие сведения о высокопоставленном человеке и хотела продать их редакции.
– О ком? – деловито поинтересовалась женщина.
– Ну не по телефону же, – резонно ответила я.
– Ладно, – быстро согласилась собеседница. – Жду вас в час дня, в «Балалайке».
И она швырнула трубку. Ну надо же, до чего странная манера общения с информаторами! А вдруг я не знаю, что «Балалайка» – это Дом композитора? Либо полная дура, либо совершенно не заинтересована во встрече.
Я глянула на себя в зеркало и решила слегка изменить внешний вид. Дом композиторов – проходной двор, и там частенько обедают и ужинают мои знакомые. Совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь из них с громким воплем: «Дашка, почему не звонишь?» – бросился мне на шею.
Значит, так. Для начала наденем строгий деловой костюм с белой блузкой. Никаких излюбленных джинсов и тинейджеровских пуловеров. На голову нацепим парик, аккуратную стрижечку темно-каштанового цвета…
Я полюбовалась на результат. Нет, ну как здорово изменяет внешность цвет волос, просто другое лицо. К подобной физиомордии отлично подойдут глаза колера шоколада. Хорошо, что наука достигла невероятных высот, и цвет радужной оболочки теперь легко изменить при помощи мягких контактных линз. Краситься подобная дама должна ярко – тональный крем цвета загара, угольные брови и ресницы, помада «Георгин» и такие же щеки. Вот теперь самое оно. Довольно хорошо сохранившаяся особа неопределенного возраста, скорей всего чиновница средней руки, жуткая стервозина!
В Доме композиторов клубился народ. Налетев на трех не узнавших меня приятелей, я возликовала: здорово замаскировалась. И только потом в голову пришла мысль: а как, собственно говоря, мы с Аленой узнаем друг друга? Я-то видела ее, но девушке об этом неизвестно. Не успела я поразмышлять на эту тему, как к столику администратора быстрым упругим шагом подошла стройная дама и спросила:
– Ада Марковна, меня никто не спрашивал?
– Нет, Аленушка, – ответила дама.
– Простите, это я звонила вам утром…
– Пошли в ресторан, – скомандовала журналистка, – очень есть хочется.
Пока она изучала меню, я тихонько разглядывала младшую сестрицу. Похожи с Таней они были чрезвычайно. Только в лице вдовы Харитонова жила какая-то тревога, а у Алены вид абсолютно счастливого, всем довольного человека.
– Ну и что у вас, а главное, на кого? – перешла к делу Алена, уверенно протыкая вилкой «Киевскую» котлетку.
Глядя, как по тарелке растекается масло, я, мысленно попросив прощения у бывшего супруга, сообщила:
– Могу рассказать всю подноготную о бизнесмене и модном светском льве Максе Полянском.
– Валяйте, – велела журналистка, перемалывая крепкими зубами ароматную курятину.
– Он жуткий бабник, хотите, назову любовниц?
– Секрет Полишинеля, – хмыкнула Алена, – да о его бабах все знают.
– Он сидел в Бутырской тюрьме по обвинению в убийстве одной из своих жен, – не успокаивалась я.
Журналистка отложила косточку на край тарелки и сообщила:
– Об этой, с позволения сказать, жуткой тайне вся Москва знает. Да он и не скрывал никогда факт посадки.
– А что, надо, чтобы скрывал? – прикинулась я сибирским валенком.
– Конечно, – засмеялась Алена и велела официанту: – Кофе со сливками, торт «Вишенка» и мороженое с орехами.
Удивительно, как она при такой прожорливости сохраняет осиную талию! Однако следовало приступать к делу. Достав кошелек и ненароком продемонстрировав собеседнице его содержимое, я аккуратно вытащила пару купюр и мило прочирикала:
– Разрешите заплатить за обед.
Алена благосклонно улыбнулась.
– Видите ли, – принялась я обхаживать девушку, – давно мечтаю попасть на работу в газету, такую, как «Желтуха». Подскажите, как это сделать?
Журналистка облизала ложечку и удовлетворенно вздохнула. Потом решила, очевидно, что такой славный обед требует награды, и проронила:
– Есть два пути. Либо вас приводят хорошие знакомые, либо начинаете носить «убойные» материалы. Но во втором случае придется пахать по-черному.
– Но вам ведь не понравились сведения о Максе Полянском!
Алена фыркнула и молча принялась смаковать кофе.
– Готова хорошо заплатить тому, кто научит, как следует собирать информацию для «Желтухи».
Девушка глянула на меня поверх чашечки.
– Триста баксов. За эти деньги дам тему и познакомлю с заведующей отделом информации. Дальнейшее в ваших руках.
Я молча достала хрусткие бумажки. Аленка схватила их цепкой, как у мартышки, грабкой и, вынув шариковую ручку, начала что-то писать на салфетке.
– Вот, – проговорила она, – езжайте в Грибоедовский дворец бракосочетаний и узнайте, оформляли ли брак данные люди, и если да, то потом попробуйте через архив уточнить, был ли он расторгнут. Я подозреваю, что нет, и, если это так, в ваших руках настоящая бомба. Тем более что жених, мягко говоря, весьма неординарная личность…
Я глянула на салфетку и закашлялась. Четким, скорей мужским, чем женским, почерком на ней стояло: «м ванова Татьяна Михайловна, 1959 года рождения, русская, Козлов Федор Сергеевич, 1949 года рождения, русский. Брак был заключен в 1979 году, скорей всего в марте».
– Зачем вам эти сведения? – не выдержала я.
Алена хмыкнула:
– Вот разведаете все и приходите, расскажу, что дальше делать. Только имейте в виду, голословные заявления никому не нужны. Снимите ксерокопию страницы книги записи актов или возьмите официальную справку, на бланке, с печатью.
– Кто же даст мне такую?
Алена выудила из сумочки пудреницу и губную помаду. Быстро произведя текущий ремонт, она завинтила золотой футлярчик.
– Вы, кажется, хотели попробовать себя в журналистике? Вот и дерзайте, проявляйте находчивость и пронырливость, а иначе сидите в приемной у своего начальника или где вы там обретаетесь.
Выпалив данную сентенцию, Алена, давая понять, что разговор окончен, резко встала.
– Где мне искать вас? – попробовала я продлить аудиенцию.
– Каждый день здесь в районе часа, – сообщила девушка, – всегда обедаю в «Балалайке».
Она выскочила из зала, я заказала себе еще кофе и медленно стала вертеть салфетку. 1979 год, нам по двадцать лет, и мы учимся на четвертом курсе. Школу окончили в семнадцать, сразу поступили в институт, а диплом получили в 1980-м. Ну да, как раз гудела Олимпиада, и нас всех поголовно заставили работать переводчиками. Замужних на курсе было несколько, свадьбы студенты справляли шумно. В тазах громоздился салат «Оливье», водка и дешевое красное вино «Гамза» текли рекой… Но Таня не надевала фату, это я помню абсолютно точно, она получила диплом, будучи незамужней девушкой…
Я выпила кофе и заказала еще. Что вообще знаю про Таню? Группа у нас была маленькая. Лазарева и Скоркина приехали из провинции и жили в общежитии, остальные – москвичи. Так вот мы старались почаще звать Зою и Раю к себе в гости, понимая, что тем хочется поесть домашнего, а не вечные сосиски с тушеной капустой из нашей отвратительной столовой. Впрочем, наш курс оказался дружным, и мы часто встречались то у Леньки Маркова, то у Аси Перепелицыной, то у Надьки Кожевниковой. Вот только, насколько помню, Таня никогда не зазывала к себе сокурсников. Новый, 1980 год мы сначала хотели встречать у Кости Смирнова, но потом выяснилось, что его родители, да еще с бабушкой в придачу, остаются дома. Спешно принялись искать другую хату. Но везде поджидал облом. Меня отмели сразу – в двухкомнатной «хрущобе» просто было негде поместиться всем желающим, у Клюкина болела мать, у Никитки Павлова категоричное «нет» заявил отец. Вот тогда и обратились к Тане.
– Нет, ребята, – твердо ответила та, – извините, ремонт.
В результате все-таки набились ко мне. Таня пришла одной из последних.
– Вот нахалка, – шепнула мне пробегавшая мимо с пирожками Зойка.
– Почему? – удивилась я, вспарывая шпроты.
– Нас к себе не пустила, сидим теперь как сельди в бочке!
– Так ремонт же, – попыталась я оправдать Таню.
– Ха, – хлопнула себя руками по тощим бедрам Лазарева, – а что она говорила 1 Мая? А на 8 Марта? Можешь себе представить людей, которые постоянно красят потолки?
Я пожала плечами. Может, ей мать не разрешает гостей созывать. Тридцать молодых людей обоего пола и столько же бутылок водки! Не всякий захочет потом убирать квартиру.
Теперь же выясняется, что у нее были сестры и вроде даже муж! Зачем было держать все в секрете?
– Еще кофе? – спросила официантка.
Я помотала головой:
– Хватит, даже желудок разболелся.
– Вы бы съели чего, – бесхитростно предложила девушка, – а то вон сколько дряни выдули.
Я молчала, прикидывая, как быстрей добраться до Грибоедовского дворца бракосочетаний. Официантка поняла мое молчание по-своему.
– Небось все бабки на эту шалаву истратили, – пробормотала она, стряхивая крошки, – вот уж пройда так пройда.
