Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца
— Уехали на мыс Цуна.
— Зачем? — искренне удивился Тои.
— Выяснить у бывшего владельца чайника, когда и где затерялась крышечка и нельзя ли ее найти.
Тои расхохотался:
— Долго будут выяснять.
— Боюсь, не дольше, чем до вечера, — отозвалась Элен.
Он картинно изогнул брови:
— Боитесь?
— Тои, — Элен внимательно рассматривала свои ногти, — половина больше четверти, или мне это только кажется? — Она вскинула насмешливые, беззастенчивые глаза.
— Элен, целое больше половины, не правда ли? — передразнил он.
Это еще не было угрозой. Лишь проверкой — не испугается ли она? Слышала про убийство в деревушке Цуань или нет? Элен хорошо представляла ход его рассуждений. Полицейские не склонны докладывать лишнее. Скорее всего, об убийстве она ведать не ведает. Потому так смело и держится. Опасности для себя не видит. Значит, будет беспечна.
— Той! — Элен укоризненно покачала головой. — Нам друг без друга не обойтись. Вам известно количество шагов. Но вы не знаете ни направления, ни точки отсчета. Тогда как я…
Он хорошо это понимал. Однако — Элен была уверена — ни на секунду не задумался о том, чтобы пожертвовать частью сокровищ. Он медлил, выискивая способ принудить ее все рассказать здесь и сейчас. Элен забеспокоилась. Неужели жадность победит разум и Тои попытается силой заставить ее говорить?
Он отвел глаза в сторону и велел:
— Собирайтесь.
Элен поднялась и начала в ворохе вышвырнутой на пол одежды искать свитер. Потом ей понадобились носки, потом — спортивные туфли. Тои, прислонившись к стене, молча наблюдал за ней. Элен не сомневалась, что у него созрел какой-то план. Какой? Не трудно было догадаться. Он рассчитывал с ее помощью отыскать сокровища, а потом — убить. Элен окончательно утвердилась в этой мысли, когда Тои, явив на лице самую приятную улыбку, доложил:
— Вы мне сразу понравились.
Элен скромно опустила ресницы.
— Неужели?
Как и ожидала, Тои добавил приторно-сладким тоном:
— Только слепой может не плениться вами.
Дальше последовал пространный монолог о ее глазах и волосах. Элен слушала без возражений — порой даже завзятые лгуны говорят правду. По ее расчетам, красноречия Тои должно было хватить минут на пять. Вполне достаточный срок, чтобы без суеты надеть свитер и плащ да зашнуровать туфли. К удивлению Элен, Тои не ограничился перечислением ее совершенств, заметив:
— Вы не просто самая красивая женщина на земле. Вы, к счастью, совершенно не похожи на своих приятелей. Трезво смотрите на жизнь. Знаете, за что нужно держаться. Своего не упустите.
— Как и вы? — уточнила Элен.
Тои энергично кивнул.
— Думаете, я хочу, как профессор Шень? Спасибо, насмотрелся. Всю жизнь на коленках в грязи проползать, а под старость остаться в крохотном домишке. Видали вы это убожество? Особняк, называется. — Тои подавил смешок. — Или Комито. До конца дней будет у брата лодку одалживать и синяки получать. А спеси-то сколько, спеси! Нашли чем гордиться. Пыль с черепков сдувают усерднее, чем другие. Тоже мне, важное занятие — в земле копаться.
— Нам сейчас именно это и предстоит, — перебила Элен. — Кстати, чем будем копать? Руками?
— Не беспокойтесь, — ухмыльнулся Тои. — Я запасливый.
Носком ноги пнул дорожную сумку Элен.
— Не забудьте.
Элен собралась удивиться: зачем таскать с собой лишнюю тяжесть? Вовремя сообразила, что, по его расчетам, она не собирается возвращаться в домик, к одураченным приятелям. Поняла, что чуть было себя не выдала. Тои настороже. Если только заподозрит обман — убьет. Чтобы не допустить ошибки, она должна усвоить его образ мыслей. Выказывать такое же нетерпение, такую же жадность.
Она завязала шнурки, выпрямилась.
— Я готова.
Тои подал лист бумаги и ручку:
— Пишите. — Что?
— Пишите, я продиктую. «Дорогие друзья, сожалею, что вынуждена уехать, вас не дождавшись. Кажется, я догадываюсь, где найти интересующий нас предмет. Возвращаюсь в город. Встретимся здесь же через три дня. Элен».
— Не понимаю, зачем это нужно. — Элен медлила, сжав в пальцах авторучку.
— Чтобы они не принялись разыскивать вас на Лисьей горе, — угрожающе-снисходительно растолковал Тои.
Элен поискала, на что положить лист. Тои сунул ей в руки книгу. Элен несколько раз чиркнула по бумаге ручкой, словно расписывая. Она вовсе не хотела оставлять подобное послание. Патриция с Эндо и впрямь вообразят, что она уехала в город. А ей может понадобиться помощь. Тои наверняка рассчитывает от нее избавиться. Необходимо предупредить Патрицию. Только каким образом? Тои стоит рядом, глаз не спуская.
Элен поставила точку. Тои взял записку, дважды перечел, заметно успокоился. Положил на видное место, прижал книгой.
— Хорошо. Идемте.
— Не забудьте прихватить мою сумку, — ответствовала Элен, первой выходя за дверь.
Тои ничего не оставалось, как повиноваться. Элен заподозрила, что впоследствии он постарается ей это припомнить.
Солнце с немыслимой щедростью заливало берег. Можно было подумать, что возвращается лето. Почти сразу Элен обнаружила, что чересчур утеплилась, и принялась стаскивать сначала плащ, затем свитер. К ее изумлению, Тои поспешил забрать эти вещи, избавив Элен от лишней ноши. Вообще, его любезность заставляла Элен все больше и больше настораживаться. Заметив, что спутница прихрамывает, Тои бережно подхватил ее под руку. Правда, почти сразу они ступили на узкую тропу, пройти можно было только поодиночке. Тои заботливо пропустил Элен вперед, готовясь поддержать, если оступится.
Под ногами шуршала сухая кленовая листва. В вышине жалобно перекликались птицы. Обернувшись и запрокинув голову, Элен увидела в небе темный клин. Подумала, как тихо станет в лесу зимой. Ей представились застывшие в неподвижности сосны, затянутое серой пеленой небо, редкие снежинки… Всем этим она еще сможет полюбоваться — если переживет сегодняшний день. Впрочем, она-то переживет. А вот Тои — неизвестно, хотя и уверен в обратном.
Элен споткнулась о корень и едва устояла на ногах.
— Дайте руку, — сказал Тои.
Его пальцы сомкнулись на ее запястье, Элен на мгновение показалось, что на нее надели наручники — такой крепкой и жесткой была хватка. При небольшом росте Тои отличался значительной силой. Элен невольно посмотрела на его руку, думая, что эти же пальцы сдавили горло тя-ю. Возможно, попытаются сдавить и ее собственное… Чем еще объяснить внимание Той? Только желанием усыпить ее бдительность, выведать нужные сведения, а потом — расправиться.
Теперь Тои поднимался первым и тянул Элен за собой. Они добрались до вершины и остановились отдышаться. Элен молча озирала усадьбу. Никогда еще это место не казалось таким унылым и глухим.
Тои оглядывался не менее внимательно — нет ли близ Павильона засады? Прислушивался — не крадется ли кто за спиной?
Элен вздохнула. Самый пристальный осмотр не подсказал, как разделаться с Тои. Разве что обрушить на его голову крышу Павильона?
Тои, не обнаружив ничего подозрительного, заметно оживился. Объявил возбужденно:
— Вот мы и у цели. А ваши тугодумы допрашивают Тэ-Ню? — Он хохотнул. — Думаете, они не мечтали бы оказаться на нашем месте? Еще как мечтали бы! Ума не хватило. И смелости. Все хотят жить богато, но не все в этом сознаются.
«А тя-ю, наверное, просто хотела жить», — едва не брякнула вслух Элен; вовремя спохватилась.
— Ну, говорите. — Тои даже слегка охрип от волнения. — Что было изображено на чайнике?
— Три дамы в ярких одеяниях. — Элен не могла отказать себе в удовольствии его подразнить. — Одна в розово-алом…
Тои бросил на нее уничтожающий взгляд, перебил:
— Знаю, знаю! Что там было еще?
— Когда наливали кипяток, проступала другая картинка: изгиб реки и перила моста.
Судя по сосредоточенному виду Тои, он лихорадочно перебирал в памяти строчки поэмы. Элен подсказала по-французски:
Смутно белеет в воде отражение…
Руке опорой — перила моста.
Тои отступил на несколько шагов в сторону и, загораживаясь локтем, стал рассматривать что-то, лежавшее на ладони.
— Мы, кажется, решили действовать заодно, — сказала Элен. — Можете не прятать крышечку.
— Хорошо, — неожиданно согласился Тои, затаенно улыбаясь. — Надеюсь, мы будем единодушны всегда и во всем.
Он подошел и подал крышечку. Если у Элен и оставались какие-то сомнения относительно уготованной ей участи, то теперь они полностью рассеялись. Так откровенничать Тои мог лишь с человеком, о котором знал наверняка — не проговорится.
Однако она ничего не могла предпринять, во всяком случае сейчас. Поэтому с нескрываемым любопытством принялась рассматривать крышечку — круглую, маленькую, почти невесомую. На белом фоне четко выделялись четыре иероглифа, нанесенных черным. Их окружали две волнистые линии. Волны одной были широкими и пологими, другой — крутыми и узкими.
