Джек Ричи - Собственное мнение
Бросив сигару на тротуар, я поднялся по ступеням и вошёл в музей. Побродив по залам, добрался, наконец, до галереи в глубине здания, где была выставка полотен Утрилло, Пикассо и Модильяни. Я — человек консервативных взглядов, и их мазня вызывала у меня отвращение. Я заскрежетал зубами.
— Мерзость! Форменная мерзость! — сказал я и даже ударил тростью по медной табличке с надписью.
Передо мной тотчас вырос охранник.
— Прошу этого не делать, сэр, медь легко мнётся.
Я ткнул пальцем в одну из картин и воскликнул:
— Мазня! Пустой перевод холста и красок! Сжечь всё это! А ещё лучше — взорвать!
— Осторожно, сэр, вы можете продырявить картину, а мне отвечать.
Чтобы обрести душевное равновесие, я отправился в зал старых голландцев и минут двадцать проторчал там. Когда я снова вышел на улицу, то заметил того же долговязого в длинном пальто. Он спускался с крыльца музея. Значит, был там вместе со мной. Я подёргал бороду и, решив запутать его, начал входить в магазины и выходить через задние двери. После нескольких таких трюков мне удалось оторваться от преследователя. Неподалёку от своего мотеля я заглянул в бакалейную лавку, купил сто грамм масла, бутылку молока, хлеб, колбасу и пакет сахару. Войдя в «Мелфорд», сразу же заметил долговязого в полувоенном пальто. Он сидел в вестибюле и читал газету.
Поднявшись к себе, я соорудил бутерброд и перечитал вчерашнюю статью о проекте мемориала ветеранам. На берегу озера хотели возвести громадный комплекс, для чего надо было снести несколько стоявших там домов. Цены на квартиры в них, естественно, разом подскочили, поскольку предполагалась, что городские власти будут выкупать их по любой цене. Однако на вчерашнем заседании городского совета по настоянию мэра было решено перенести стройку с восточного берега на северный, в более дешёвый район. Понятно, что люди, купившие квартиры на восточном берегу, вылетели в трубу, ибо их вложения в недвижимость обесценились.
Зазвонил телефон. Это был Джефри Мейпл. В колледже мы с ним жили в одной комнате и остались друзьями на всю жизнь, поскольку наши взгляды на многие её стороны поразительно совпадали.
— Ну, что, был в мэрии? — спросил Джефри. — Как там?
— Как я и думал.
— После обеда опять пойдёшь?
— Разумеется. Надеюсь, ты звонишь не из своей комнаты?
— Нет, из автомата.
— Молодец, — я повесил трубку, доел бутерброд и допил молоко. После этого открыл шкаф, снял с полки стоявшую там ещё одну коробку и принялся за работу. В два часа всё было закончено, и я позвонил управляющему мотелем.
— Во сколько сегодня закрывается мэрия?
— Это мистер Веллингтон?
— Да.
Воцарилось долгое молчание. Похоже, управляющий с кем-то совещался. Наконец он ответил:
— Мэрия работает до восьми, но многие её отделы закрываются в пять.
— Ага, — я посмотрел на часы. — Время ещё есть. Через двадцать минут мне понадобится машина. Вызовите, пожалуйста, такси.
Докурив сигару, я надел пальто, взял коробку и вышел из комнаты. Управляющий смерил меня подозрительным взглядом.
— Такси ждёт, сэр.
У мотеля стояла одна машина. Я сел в неё и, сказав, куда ехать, заметил за собой моторизованный «хвост». Подъехав к мэрии, я увидел, что у входа стояла диковинная машина из прочной стали, с какой-то большой клеткой в кузове.
В вестибюле толпилось множество людей, в лифт никого не пускали. Я думал, что не пустят и меня, но путь оказался свободным. На третьем этаже лифтёр открыл дверцу, я вышел, и лифт поехал вниз. В коридоре никого не было, гулкий стук моих каблуков создавал раскатистое эхо. В углу приёмной мэра сидел всё тот же нервный юнец.
— Я хочу поговорить с мэром не позже чем через десять минут, — объявил я.
— Разумеется, — поспешно сказал юнец. — Присядьте.
Я сел на кожаный диван и осторожно поставил коробку рядом. Секретарь откашлялся.
— Можно попросить вас о небольшом одолжении? — спросил он и встал. — Мне надо чуть подвинуть шкаф. Вы не поможете?
— Конечно, помогу, — я поднялся, оставив коробку на месте, и взялся за шкаф. И тут же дверь из коридора распахнулась, в приёмную ворвались Уаймар и полицейские. Следом — двое в толстых курках и шлемах с забралами.
— Всем выйти! — приказал один из них. — Коробку не трогать! Сейчас вкатим аппарат и просветим её рентгеном.
Загнав меня в дальний конец коридора, помощник мэра зашипел:
— Вы что, не можете избавиться от навязчивой идеи?
— Какой навязчивой идеи?
— Зачем вы хотели взорвать газетный киоск?
Я тупо захлопал глазами.
— Сэр, я никогда…
Он поднял руку, призывая меня к молчанию.
— Не отпирайтесь. И музей грозили взорвать. Нам это известно.
— Я говорил, что надо взорвать только галерею модерна, — уточнил я. — Вы видели выставленную там мазню?
— Нам известно также, что вы купили ещё один будильник, батарейки и провод.
Распахнулась дверь, из приёмной вышел забронированный полицейский.
— Там, несомненно, бомба. Рентген помог разглядеть часы, провода и какой-то наполнитель.
Следующие четыре часа я провёл в кутузке. Потом там появился Уаймар. Он был печален. Его сопровождал невзрачный молодой человек с коротко остриженной головой и служебной улыбкой на физиономии. Помощник мэра трясся как в лихорадке и явно был готов задушить меня.
— В вашей коробке была не взрывчатка! — прошипел он.
— Неужели? — удивлённо сказал я. — И это вас расстроило?
Он сжал кулаки.
— Там был обычный сахарный песок!
Я кивнул.
— Вам надо было просто спросить меня, что в коробке, и я бы вам сказал.
Уаймар повернулся к невзрачному молодому человеку.
— Он в вашем распоряжении, доктор.
Когда мы остались наедине, врач угостил меня сигарой моей любимой марки, дал мне прикурить и сказал:
— Я доктор Бартон. Но вы можете звать меня просто Сэмом.
— На кой чёрт мне это надо?
— Часто ли у вас возникает желание взрывать здания и людей?
— Полагаю, что в наши дни оно время от времени возникает у каждого.
Врач — явно психиатр — снисходительно усмехнулся.
— И много денег вы лично потеряли в связи с переносом места строительства мемориального комплекса?
Я промолчал.
— И вы считаете, что в этом повинен мэр? — Психиатр лукаво подмигнул. — Поэтому и начали его поэтапную обработку? На первый раз в вашей коробке был только будильник, потом другие детали бомбы, но без заряда. Вы так и будете таскать полупустые коробки, до тех пор пока полицейские… как бы это сказать? Пока им не надоест и они перестанут обращать на вас внимание. И тогда в один прекрасный день…
— Ба-бах! — подсказал я.
Врач кивнул.
— Вот-вот. Ба-бах! В тот день ваша коробка будет снабжена совсем другим механизмом, правильно?
— У вас пытливый ум.
Моя похвала вдохновила его.
— Я учился на одни пятёрки, — врач подался ко мне. — В тот последний раз вам надо будет прибавить кое-что к содержимому коробки. Например, кнопку снаружи, чтобы нажать её и взорвать бомбу.
Я полыхал сигарой.
— Разомкнутая цепь или замкнутая?
Психиатр поскрёб подбородок.
— Если цепь разомкнута, бомба взрывается при нажатии кнопки… — он задумчиво покачал головой. — Нет, так не годится. Увидев вас с коробкой, полицейские могут успеть пустить вам пулю в лоб, и вы не сможете нажать кнопку.
— Логично, — согласился я.
— Однако существуют и замкнутые цепи. Ток уже идёт, но контакт взрывателя нейтрализован. И только если отпустить кнопку…
— Ба-бах! — подсказал я.
— Верно. В этом случае полиции нельзя стрелять вам в голову, потому что тогда ваш палец тотчас соскользнёт с кнопки и бомба взорвётся.
— Вы очень точно всё описываете.
Его лицо омрачилось.
— Вы ещё не купили кнопку?
— Нет. Если куплю, вам первому скажу.
— И ничего не предпринимайте, не переговорив со мной, — попросил врач, вручая мне свою визитную карточку. — А пока я хотел бы встретиться с вами у меня в кабинете. Скажем, в четверг в десять утра.
— Значит, меня не сажают в тюрьму?
— Нет, — он похлопал меня по плечу. — Можете идти. Полиции не в чем вас обвинить. Напротив, это она сплоховала. И поскольку в коробке не было взрывчатки…
— А носить в коробках сахар, будильник и провод закон не запрещает…
— Вот именно. Но прокурор опасается, что вы задумали шантажировать городские власти. Это так?
— Нет, как-то не пришло в голову.
— И хорошо. Хотя в общем-то я думаю, что вы репетировали взрыв.
Спустя двадцать минут я был на улице и вскоре заметил, что за мной следит всё тот же долговязый в длинном пальто. Я отправился в центр города, где приобрёл в недорогом магазине ту самую кнопку, о которой говорил психиатр.
