Дарья Донцова - Бриллиант мутной воды
В маленьком помещении было уже почти нечем дышать, огонь, правда, не шел в ванную, очевидно, из-за воды, бодро льющейся на пол, но мы начали задыхаться. Пару раз я нырял с головой, но, сами понимаете, при отсутствии жабр мне это мало помогло. Лиза, очевидно, потеряла сознание, она закатила глаза и затихла. Радуясь тому, что девочка не увидит подступающую к ней смерть, я мысленно попрощался со всеми дорогими и любимыми и пожалел о том, что сохраняю трезвость рассудка. Через пару минут мысли начали путаться, было такое ощущение, словно я хлебнул спиртного…
«Вот и все, – мелькнуло в голове, – может, если не врут о существовании того света, мне удастся встретиться с отцом».
Не успел я окончательно пасть духом, как послышался страшный грохот, и, словно посланец сатаны, в клубах черного дыма появился парень в робе защитного цвета. Последнее, что помню, его открытый в беззвучном крике рот.
Глава 31
Следующий день я провел в постели, чувствуя себя просто великолепно, единственное, что мешало, – отвратительный запах, поселившийся в комнате. Настолько мерзкий, что Максим, зашедший в мою спальню, скривился и спросил:
– Ты носки сколько раз в году меняешь? Два? На Рождество и Пасху? Ну и вонизм тут стоит! Извини, но давай лучше пойдем в гостиную, если ты, конечно, способен двигаться!
– Я в полном порядке!
– Вот и хорошо, топай тогда, только, сделай милость, смени носки! – хихикнул Максим.
Я вышел в коридор и чихнул, вонь там стояла еще более отвратительная, чем в моем кабинете.
– Лена, – закричал я, – вроде слесарь должен был прийти, трубы смотреть!.. Ну и запах!
– Ужас, – ответила домработница, высовываясь из кухни, – хоть противогаз покупай, обещался после трех заглянуть, добро бы трезвым явился. Вы, Иван Павлович, у себя в кабинете окно распахните и дверку раскройте, а я на кухне то же самое проделаю, может, сквознячком вытянет…
Я выполнил просьбу и, чувствуя, как по ногам гуляет ледяной ветер, вошел в гостиную.
– А вот и Арчи! – радостно потер руки Максим. – Ну что, поедем?
– Куда? – в один голос воскликнули мы с Норой.
– Ко мне на работу.
– Зачем? – насторожился я.
– Знаешь, Иван Павлович, – вздохнул Макс, – когда вчера Элеонора рассказала мне про вашу милую игру в Ниро Вульфа, я поделился с ней своими чувствами. Между прочим, я тоже люблю Рекса Стаута, но мне было очень обидно, отчего это у него инспектор Кремер вечно выглядит идиотом? Очевидно, автор недолюбливал полицию. Может, его в детстве обидел постовой и в зрелые годы писатель решил ему отомстить?
– Имей в виду, что психоанализ не твоя профессия, – буркнула Нора.
– Согласен, – улыбнулся Максим, – но, раз уж начал, дайте договорю. Так вот, испытывая чувство цеховой солидарности к несчастному инспектору Кремеру, я решил восстановить историческую справедливость. Дело об убийстве Беаты Быстровой завершено, но победу одержал не частный сыщик, а сотрудники правоохранительных органов.
– Ну уж нет! – взвилась Нора. – А кто позвонил тебе вчера? Догадалась обо всем я, лишь только прочитала письмо!
– Но я знал раньше!
– Я сама все распутала!!!
– Эй, погодите, – вмешался я в диалог, – нельзя ли поподробней, Арчи Гудвин так ничего и не понял. Кстати, где Лиза?
– Вроде смотрит мультики, – ответила Нора.
– Нет, другая Лиза, та, что была в квартире у Мити, она жива?
– Девочку зовут Катя, – пояснил Максим, – она сейчас в больнице, но прогнозы врачей самые оптимистические.
– Катя?! Но Митя говорил про Лизу! И в письме… А где Митя? Он жив?
– Поехали, сейчас все узнаешь, – велел Максим, – заодно, умелые детективы, и показания дадите. Ну давайте, надеюсь, не станете два часа собираться.
– И мне тоже с вами? – неожиданно кротко спросила Нора.
– А как же? Кто кашу-то заварил?
Кабинет, где сидит Макс, был настолько мал, что после того, как туда въехала на инвалидной коляске Элеонора, места практически не осталось. Но в комнатушку ухитрились еще, кроме нас, втиснуться три парня с хмурыми, непроницаемыми лицами.
– Ну что? – весело спросил Макс. – Все готовы слушать сказочку про Иванушку-дурачка?
Это было уже слишком. Я встал и спокойно заявил:
– Элеонора, я подожду вас в машине.
– Сядь, – велела хозяйка, – когда Макс говорил про Иванушку-дурачка, он вовсе не тебя имел в виду.
Приятель подскочил:
– Иван Павлович, извини, слетело с языка, ей-богу, я думал о другом парне, не обижайся, сделай милость.
– Я и не думал обижаться…
– Сейчас же прекрати дуться, – процедила Элеонора, – садись на стул и слушай!
Я повиновался. Все-таки я наемный служащий и обязан подчиняться, если моя работодательница приказывает остаться в кабинете. Но избавиться от чувства обиды я не мог. Мои ощущения неподвластны чужим распоряжениям.
– Вот и замечательно, – засуетился Макс. – Глеб, ты бы нам кофейку сгоношил…
Один из угрюмых парней по-прежнему молча открыл сейф, вытащил оттуда банку «Нескафе», пачку сахара и включил чайник, стоявший на подоконнике. Я наблюдал за «кофейной церемонией», чувствуя, как в душе колышется вязкое желе обиды. Иванушка-дурачок! Макс определенно хотел меня уколоть, потом спохватился и начал мести хвостом.
Вскоре перед нами появились фаянсовые кружки с темно-коричневым напитком.
– Ладно, – улыбнулся Макс, – начну сначала. Итак, сказочка про… любовь. Она, знаете ли, бывает разной. Можно обожать жену, ребенка, собаку… А можно страстно любить деньги, драгоценности и прочие атрибуты роскошной жизни. Встречал я таких людей. В общем, ничего плохого нет в том, когда богатый человек тратит средства на утоление своих желаний. Сам заработал тысячи, сам их по ветру и пустил. Кому от этого плохо? Безобразие начинается, когда потребности не совпадают с возможностями, а если в этом случае личность еще и не умеет управлять своими желаниями – жди беды. Именно так и получилось с Беатой Быстровой.
Девочка родилась в более чем бедной семье. Отец пил горькую, тащил из дома все, что плохо лежит, мать зарабатывала копейки и пыталась поставить на ноги двух дочек. Когда Беата вспоминала детство, впрочем, она не слишком любила возвращаться в то время, которое большинство людей считает лучшим периодом в жизни, перед девушкой всегда вставала одна и та же картина: отец, роющийся в комоде, и мать, рыдающая на полу. Папенька, обладая звериным чутьем, всегда находил «захоронки», куда бедная мать прятала кровью и потом заработанную копеечку. Но потом неожиданно привалило счастье: маменька убила мужа.
– Да ну?! – подскочил я. – А все, кого я ни спрашивал, говорили, что отец Беаты и Леры ушел из семьи, а их мать умерла.
– Нет, – покачал головой Макс, – Андрей довел Валентину до того, что она схватилась за сковородку. Несчастная баба не собиралась никого убивать, она просто оборонялась от озверевшего пьяницы, твердо решившего, что перед ним не жена, а страшное чудовище.
– Белая горячка, – протянула Нора.
– Именно, – кивнул Максим, – к сожалению, частый случай. Допился до зеленых чертей, потерял адекватность. Как правило, в таких ситуациях страдают жены, но иногда случается наоборот.
Когда приехала милиция, Валентина рыдала над трупом, рядом валялась злополучная сковородка. Судья оказался более чем снисходителен, учел все смягчающие обстоятельства и дал женщине всего два года в колонии общего режима.
Сокамерницы ее предупредили: «Очевидно, скоро будет амнистия, пару месяцев всего и посидишь, повезло. Выйдешь, заживешь королевой».
Но Валя все время плакала, и в одно далеко не прекрасное утро ее нашли на шконках мертвой, ни в пересыльную тюрьму, ни на зону она не попала, покончила с собой в следственном изоляторе.
Беата, которой тогда исполнилось всего восемнадцать лет, брать тело матери отказалась, заявив: «У нас с Лерой нет денег на похороны, мы голодаем. – Потом помолчала и добавила: – Не могла уж до суда удавиться! Коли решила себя жизни лишить, должна была обо мне подумать! Теперь везде в анкетах придется писать: мать осуждена за убийство».
Навидавшийся всякого сотрудник СИЗО растерялся, услышав это заявление, и попытался укорить Беату: «Все-таки это твоя мать! Ты подумай, что говоришь». Девушка притормозила на пороге кабинета и мигом отбила мяч: «Мать? А что она нам сделала хорошего? Ничегошеньки-то у меня нет».
И это было правдой. Ни приличной одежды, ни украшений, ни косметики у Беаты не имелось. Как не было и высшего образования. Впрочем, неглупая от природы, Беата закончила десять классов. В аттестате теснились одни тройки, но имелась и одна честно заработанная пятерка – по английскому. Беата обладала отличной памятью и явной склонностью к иностранным языкам, о чем ей не раз говорила учительница. После выпускных экзаменов Беата подалась было в институт, но срезалась на сочинении. Пришлось идти в супермаркет уборщицей. В магазине и произошел случай, предопределивший всю дальнейшую жизнь Беаты.
