Саша Антонова - Продавец фокусов
В минуты опасности люди реагируют двумя способами: кричат от страха или теряют голос. Я отношусь ко второй категории. Горло перехватил речевой спазм, и зов о помощи застрял на полпути. Уши тоже заложило, и звуки доносились до меня, как через подушку.
О том, что пришло избавление, я поняла не сразу. Вдруг оказалось, что пьяный вампир испарился, я сижу на асфальте, а надо мной кто-то наклонился, и терпеливо спрашивает:
— Девушка, с Вами все в порядке?
— Кажется, да… — засомневалась я.
Благородный спаситель подхватил меня подмышки и поставил на ноги.
— Разве можно ходить вечером в одиночестве в таких местах! — ворчал рыцарь совсем, как баба Вера.
— Я не одна, а с Лаврентием, — оправдывалась я, ощупывая руки и ноги в поисках увечий.
— Хорош Ваш Лаврентий. Сбежал с поля боя, бросив Вас на произвол судьбы. Грош цена такому Лаврентию!
— Ой! Он действительно сбежал! — подняла я с асфальта похудевшую сумку. — Лаврентий Палыч! — заметалась я под аркой.
— Лыч, лыч… — ответило мне эхо.
Улица выглядела вымершей, кота нигде не было видно. Во дворе тоже было пустынно, как будто мы уже пережили третью мировую войну.
— Может быть, он уже дома сидит, чай пьет? — спросил рыцарь в доспехах из джинсов и куртки-канадки нараспашку.
Оказалось, что он тоже бегает со мной рядом, принимая участие в поисках Лаврентия.
— Вряд ли, у него нет ключей от квартиры, — усомнилась я. — Да и чай он не любит.
— Какой он на вид? Сколько лет? Во что одет? — уточнил спасатель.
— Усатый, с забинтованным левым ухом. Сколько лет — не знаю, но выглядит достаточно взрослым. Одет в шкуру, полосатую, — сосредоточенно перечисляла я приметы.
— Он что, неандерталец? Почему одет в шкуру?
— Да во что ж ему еще быть одетым?! — возмутилась я его бестолковости.
— Девушка, может быть Вас в травмопункт отвезти? — осторожно предложил благородный спасатель беззащитных и обездоленных.
Мы как раз прочесывали квадрат в районе детской песочницы.
— Лаврентий Палыч! — безнадежно позвала я в последний раз. — Кис, кис, кис…
— Мяу! — раздался жалобный призыв о помощи с ближайшего дерева.
Лаврентий сидел на самой верхотуре, чудом удерживаясь на тоненькой ветке.
— О, Господи! — проворчал мужчина и сунул мне в руки свою куртку и шарф.
Надо признать, героизм он проявил до конца, и, несмотря на отчаянное сопротивление Палыча, снял того с насеста. Мы затолкали упирающегося кота в сумку, и тут настала моя очередь проявить свои лучшие качества.
— Пойдемте, я забинтую Ваши кровавые раны, — предложила я, сочувственно рассматривая царапины на его щеке и руках.
Из комнаты бабы Веры неслись предсмертные хрипы.
— Мария, это ты? — уточнила тетушка из своей кельи. — Задрай дверь на все запоры, в программе «События» сказали, что причиной смерти Куприяна стало отравление не фитонцидами, а цианидами.
Я послушно выполнила тетушкину просьбу, чем привела в трепет своего благородного избавителя. Да и было чему удивиться. Дело в том, что покойный муж бабы Веры был на все руки мастер. Еще на заре эпохи тотального увлечения укреплением дверных коробок, он притащил откуда-то сейфовую дверь и приладил ее вместо хлипкой прежней конструкции. На бронированном монстре имелось поворотное колесо, как на крышках люков в подводных лодках или в бомбоубежищах, и при желании мы могли выдержать атаку осадных орудий.
— Баба Вера, я не одна, — предупредила я, ведя раненого в кухню.
Царапины оказались пустяковыми, Лаврентий лишь попугал незнакомого человека. Но долг гостеприимства заставил меня отнестись к обязанностям медсестры с полной ответственностью. Поэтому я от души обработала следы когтей перекисью водорода и наклеила на руки несколько пластырей.
При свете люстры спаситель мне понравился еще больше, чем в темноте. Высокий рост и солидный разворот плеч я заметила еще во время поисков кота. А сейчас с удовольствием отметила интеллигентное лицо, насмешливые глаза в пушистых ресницах, обаятельную улыбку и ямочку на подбородке.
Предсмертные хрипы прекратились, и в двери появилась тетушка в розовом нейлоновом халатике, мой подарок на Восьмое марта.
— Здравствуйте, молодой человек! — пропела она. — Маша, что же ты не предупредила, мы бы достойно встретили твоего знакомого. Да, Вы садитесь, голубчик. Маша мне много о Вас рассказывала, у Вас такая красивая машина!
Я пнула бабу Веру под столом ногой.
— Что с Вами случилось? Надеюсь, это следы не Машиного маникюра у Вас на лице и руках? Неужели, она Вас так ревнует? Ха-ха-ха…
Я опять пнула бабу Веру под столом.
— Ах, что я говорю!.. Соловья баснями не кормят… Вот, блинчики… Еще тепленькие! — тетушка ловко метнула на стол блюдо с горой блинов, исходивших паром и таким запахом, что даже закружилась голова. — Откушайте… Так как Вас зовут? — тараторила она, расставляя тарелки, перекладывая варенье и мед в вазочки, и разливая чай в чашки.
— Илья, — ответил рыцарь, уплетая блинчики с абрикосовым вареньем.
— Баба Вера, мы познакомились только что. Молодой человек помог мне достать Лаврентия с ветки, когда тот выскочил из сумки и забрался на дерево, — строго сказала я, чтобы избежать дальнейших недоразумений.
Тетушка ненадолго замолкла, делая оргвыводы.
— А позвольте узнать, — не утерпела она. — Вы где-то здесь живете поблизости или проездом оказались в наших краях?
— Я к знакомому заезжал, он здесь рядом работает.
— Вы ешьте, не стесняйтесь… Надеюсь, Вы не очень торопитесь домой, к семье? — задала баба Вера свой излюбленный провокационный вопрос.
— Нет, не тороплюсь. У меня семьи нет, я в разводе… А блины у Вас замечательные и варенье вкусное.
Я почувствовала, что баба Вера разочарована ответом. Разведенных мужчин она не жаловала. «Одну бросил, значит и тебя бросит», — делилась она житейской мудростью.
— Ну, надо же, и не засахарилось даже… — покрутила тетушка в руках вазочку с абрикосовым вареньем. — А ведь банка с сорок девятого года стоит на балконе.
Илья поперхнулся и потерял интерес к блинам.
Гость не стал долго засиживаться. Мы тепло простились, я даже поправила ему на шее шарф в сине-зеленую шотландскую клетку. Он поблагодарил за медпомощь, посоветовал не ходить в безлюдных местах в одиночку и лучше присматривать за Лаврентием, однако, номер моего телефона не попросил… Ну, и ладно. Не больно-то и хотелось. Это только баба Вера считает, что в таких девушек, как я, влюбляются с первого взгляда и до гробовой доски, главное, чтобы взгляд был правильным. Зеркало безжалостно говорило, что ничего особенного в Марии нет: миниатюрная блондинка с хорошеньким носиком и глазами зеленовато-коричневого цвета, но не более. Ни тебе чувственных губ, ни египетского разреза глаз, ни роковой загадочности. В утешительных целях тетушка утверждала, что женщина должна быть грациозным ландышем, а не монументом, подобно статуе Свободы.
Я помыла посуду и немного послонялась по комнатам. Баба Вера, судя по всему, смотрела фильм про каратистов, из-за двери неслись характерные возгласы «Кей-я», звуки ударов и звон цимбал. Лаврентий Палыч благополучно пережил стрессовую ситуацию и сладко спал на моей кровати, свернувшись шерстяным клубком. Пристроившись рядом с ним, я раскрыла тетрадь, в которой покойный Петр Силантьевич оставил потомкам свои гениальные мысли о Вечном: «… в тот день, когда воскрес Иисус Христос! В этот день завершился Эксперимент! Да-да! Я не шучу! На земле проводился Эксперимент! И Христос был его активным участником!
Ведь что получилось? Каким-то непостижимым образом в глухой провинциальной деревне появился Лидер, Вождь, Поэт, тонкий Психолог, талантливый Оратор, выдающийся Экстрасенс и т. д. Более тридцати лет Он жил тихой незаметной жизнью и вдруг принялся активно проповедовать. Что произошло? Отчего именно в это время и в этом месте?
Ответ прост! В стране сложилась революционная ситуация. Классический расклад: «кризис верхов», так как после смерти Ирода Великого и смещения его наследника Архелая власть была отдана временщикам — первосвященникам Иерусалима. Как и следовало ожидать, государственная машина пошла вразнос, чему также способствовали и внутриполитические проблемы, происходившие в это же время в Италии. Император Тиберий навсегда покинул Рим, а управление страной поручил своему фавориту Луцию Сеяну.
Далее… Обострение выше обычного нужды и бедствий угнетенных классов. Жители Палестины несли тройной гнет: отдавали часть своих скудных доходов римским мытарям, платили десятину Иерусалиму, а также терпели притеснения от местных землевладельцев. Ну, и, конечно же, повышение политической активности масс: восстание зелотов под предводительством Иуды Гавлонита, а также ряд других выступлений, которые жестоко подавлялись с помощью римских легионеров.
![Иоанна Хмелевская - Книга про еду [Моя поваренная книга]](/uploads/posts/books/233127/233127.jpg)