Анна Ольховская - Бог с синими глазами
Пока гоблин Димочка, неодобрительно косясь на свою хозяйку, зашедшую, по его мнению, в своем братании с народом слишком далеко, приводил в чувство «Лексус», его клон-напарник, не выражавший, к счастью, никаких эмоций, помогал нам устроиться на заднем сиденье с максимальным комфортом. Учитывая размеры салона, субтильные телосложения Светки и Илонки, успешно претворенную мною недавно в жизнь кремлевскую диету – разместились мы очень даже неплохо.
В общем, когда машина пришла в себя, самое страшное для нее уже случилось. Салон был полон. Впереди сидели две прелестные гранитные глыбы – гоблины, а сзади – ее обожаемая хозяйка и остальной мусор. Обреченно ворча, «Лексус» заколыхался по узкой лесной дороге с плебейским корявым покрытием к такому вожделенному скоростному шоссе, чтобы слиться с ним в экстазе.
А тем временем Илонка, рассмотрев вблизи наши слегка (надеюсь!) деформированные физиономии, нажала какую-то кнопочку, и из переднего сиденья выехал мини-бар. И это было весьма кстати, не буду врать. И Светка не будет. А лучше будем дегустировать Илонкину заначку.
Не сговариваясь, мы со Светкой остановились на красном сухом вине. Илонка, потягивая кампари, какое-то время рассматривала пейзаж за окном. Ей это быстро надоело, да и немудрено, пейзажик был так себе, иллюстрация к учебнику по природоведению, раздел «Растительность средней полосы России», и она (Илонка, не растительность), повернувшись к нам, поинтересовалась:
– А вот интересно, девчонки, почему вы не взяли мои визитки? Неужели комплексы какие присутствуют? Ни за что не поверю! Я хоть и мало с вами общалась в институте, но прекрасно помню, что Лощинина и Топорец (не пугайтесь, это Светка в девичестве) тюхами никогда не были. А твой язычок острый, Анюта, до сих пор вспоминаю с удовольствием.
– Да при чем тут комплексы! – улыбнулась Светка. – Мы же все люди взрослые, вроде умные, сами визитки имеем и прекрасно знаем, какие именно координаты указываются на тех, которые раздаются неограниченно. Небось там только телефон приемной твоего Дома Дизайна и факс, правильно?
– Точно! – звонко расхохоталась Якутович. – Жесткий отбор моей секретарши проходят очень немногие. А ты что, тоже такой фокус используешь?
– Разумеется, – ответствовала Светлана Леонидовна, невозмутимо смакуя сухетик, – людей обижать не стоит, и если кто-то слишком настойчиво жаждет со мной пообщаться – пожалуйста, вот вам визитка. Звоните. Удачи. Эй, – толкнула меня локтем она, – а ты чего притихла? Голова болит?
– Сижу вот, – скромно потупила глаза я, – стесняюсь.
– Что делаешь? – непонимающе уставилась на меня заместитель директора металлургического комбината.
– Стесняюсь, говорю. Уж очень важные дамы сидят справа от меня. А я зубы не почистила, и платье у меня примялось! А такой шанец только раз в жизни выпадает, когда еще такие небожители ко мне снизойдут! Мужчина рядом с Димой! – завыла я совсем уж заполошно, отчего искомый мужчина нервно дернулся. Машину качнуло, а я продолжала буянить: – Вам говорю, мужчина рядом с Димой! Немедленно повернитесь и сфотографируйте меня с этими важными дамами! И не вздумайте вешать мне лапшу на уши, что у вас нет фотоаппарата! Он у вас встроен в лацкан пиджака, я знаю!
– Илона Сергеевна, может, ее высадить? – прогудел, не оборачиваясь, гоблин. – Доберется, тут уже пригородные автобусы ходят.
– Еще чего удумал, Боренька, – вытирая выступившие от смеха слезы, простонала Илонка. – Я тебя самого высажу! Это девушка так резвится, не нервничай.
– А кто нервничает, – буркнул гоблин Боренька. – Резвится она!
– Боря! – моментально заледенел голос Илонки.
– Извините, Илона Сергеевна! – Да, уважают, видно, свою хозяйку бодигарды, вон как прижух, даже уши поджались вместо хвоста.
– А ты, Анюта, – повернулась ко мне Якутович, – не скромничай. Это нам со Светкой фоткаться нужно для престижу, а вовсе не наоборот.
– Это почему, интересно? – суровым взглядом ввергла меня в нервную дрожь Светка. – Или я чего не знаю, дорогая моя подруга? А ну, признавайся, что ты от меня утаила?
– Ничего я не утаивала, – попыталась сконструировать удивленное лицо я. Получилось, судя по всему, неважнецки, Светкины брови выразили еще большее неодобрение моей дилетантской попытке лицедейства. Но я не сдавалась. – То, что я пишу иногда тексты песен, так это ты знаешь. А в остальном – все как и раньше. Инженером я отработала три года, нынче пасусь на вольных журналистских хлебах. Вот недавно любопытную статейку опубликовала, хотите, расскажу?
– Не заговаривай нам зубы, госпожа Майорова, – ехидно усмехнулась Илонка. – Я все знаю.
– Кто тут у нас Майорова? – все больше свирепела Светка. – Ты что, замуж вышла и ничего мне не сказала?
– Никакая я не Майорова, я Лощинина, вы что! – попыталась я избежать боя на ограниченном пространстве. – Что ты напридумывала, Илонка!
– Ой-ой-ой, Штирлиц в юбке! – хихикнула эта рыжая зануда. – Какие мы все из себя засекреченные! Ты что, забыла, кто я и в каких кругах вращаюсь? Ты что, думаешь, вам с Алексеем удалось скрыть от столичного бомонда вашу свадьбу, всего лишь устроив ее в Париже? Не смеши меня, дорогуша!
– Стоп-стоп, я уже ничего не понимаю! – Возмущению заместителя директора металлургического комбината не было предела. – Какой еще Алексей? Та-а-а-ак. – Понимание, на секунду появившееся в ее глазах, было тут же пинками выброшено вон, уступив место ярости берсерка. – Алексей, значит? Госпожа Майорова? Ты что, умудрилась окольцевать этого бабника, этого папуаса в блестках? Нашу мегазвезду шоу-бизнеса? Этого кривляку?
– Я тебе сейчас в нос заеду! – Плохо прилепленная шкурка непонимания и святой простоты мигом слетела с меня, стоило только Светке плохо отозваться о моем Лешке. – Сама ты папуас в блестках, я бы даже уточнила – шимпанзе в перьях! Что ты знаешь про Майорова, только сплетни собирать горазда! Сиди вот у себя на заводе, давай стране металл и меньше читай желтую прессу!
– О, видали, – победно улыбнулась Якутович. – Понеслась махать шашкой, муженька защищать.
– Никакого не муженька, я просто за справедливость, – вяло попыталась продолжить сопротивление я. Но сопротивлению это все осточертело, оно послало меня подальше и гордо удалилось. Не-е-ет, сбежало, как крыса с тонущего корабля. Ну и фиг с ним, буду гордо и молча тонуть.
– Так вот, – не обратив никакого внимания на мой прощальный бульк, приготовилась к разоблачению Илонка, – помнишь, зимой был жуткий скандал вокруг Майорова, его еще обвиняли в похищениях детей?
– Ну да, помню, – кивнула Светка. – Трудно было не обратить внимания, тогда любую газету откроешь – обязательно на физиономию этой звездули наткнешься. А про телевидение я вообще молчу.
– Предупреждаю, не прекратишь хамить – навешаю этих самых звездулей, – угрюмо проворчала я.
– Не дура, поняла, – усмехнулась Жеймовская, – постараюсь. Хотя сама виновата, нечего было Мату Хари разыгрывать.
– Ты бы лучше про хари-то вообще не упоминала, – громким шепотом, от которого уши сидящих впереди гоблинов явственно зашевелились, прошипела я. – Все-таки две из них с нами едут. Горазда ты оскорблять всех подряд, мадам директриса!
– Грмх! – раздалось где-то в районе рулевого колеса.
– И как ты их понимаешь, Илонка? – пригорюнилась я.
– Так, дорогуша, ты опять решила разговор в сторону увести? – прищурилась Якутович. – На-ка, – плеснула она мне в бокал еще винца, – займись лучше этим и помолчи. Дай мне посвятить Светку в твои тайны.
– Но ведь это же мои тайны!
– Пей. – Илонка была непреклонна. – В общем, – продолжила она, – если помнишь, тогда оказалось, что все это затеяла безумная фанатка этого самого Майорова, желавшая уничтожить отвергшего ее кумира. И у нее почти получилось. Но потом каким-то образом появились похищенные дети, и все стало на свои места.
– Да, помню, – тоже добавила себе вина в бокал Светка, – тогда еще довольно быстро все затихло. Обычно в таких случаях подробности смакуются долго, а тут – пара статей, правда, достаточно насыщенных информацией, реабилитирующей Майорова, с фотографиями, но и все! Грязью в него кидали более самозабвенно, если честно.
– Так это же гораздо увлекательнее, чем такая скукота, как порядочный мужик, – усмехнулась Илонка. – Но ты не знаешь одного – во всей этой истории непосредственное участие принимала наша с тобой однокурсница, вот эта вот скромница.
– Но я что-то не припомню, чтобы о ней упоминалось в прессе!
– Майоров подсуетился, не хотел привлекать внимания к главному действующему лицу. Оберегал свое вновь обретенное сокровище!
– Илонка, если уж ты решила продемонстрировать осведомленность, постарайся свой сарказм спрятать в сумочку хотя бы, – сквозь сжатые зубы проговорила я. – Я по-прежнему считаю, что личная жизнь Алексея Майорова никого не касается, но если иначе ты не можешь унять чешущийся язык, то хотя бы прояви больше уважения.
