Юлия Соколовская - Вакханалия
Что-то спина у меня зачесалась. Не крылышки ли там растут?
А Розенфельд и впрямь дура!
Понедельник оказался не таким уж пропащим. В семь часов вечера я позвонила Вересту. Повторять вчерашний спектакль с выходом «прокурорши», слава богу, не пришлось: трубку снял сам. Через полчаса мы встретились в кафе на Советской — он примчался взмыленный, полез обниматься, ругал меня последними словами, рассматривал на свет бумажку, хмыкал, цокал, щелкал пальцами — словом, вел себя не вполне адекватно.
Наконец успокоился:
— Это банковский вексель, Лида. Долговое обязательство. Ты не продашь эту бумажку за шестьдесят пять миллионов рублей. На финансовый рынок выставляется залоговый документ какого-либо предприятия, скажем, процентов на тридцать ниже реальной стоимости. Ищется покупатель, а еще лучше — несколько покупателей, и между ними разыгрывается хитрая комбинация, зачастую идущая вразрез с уголовно-процессуальным кодексом. То есть я хочу сказать, что обычный человек с улицы с этим документом ничего не сделает.
— Я понимаю, — кивнула я. — И Розенфельд, скорее всего, понимала. Она ведь библиотекарь, а не крановщица.
— И вот тут всплывает на поверхность загадочная фигура Байсахова Тимура Гамидовича. — Верест радостно потер руки. — Крупного предпринимателя с берегов Каспия, который любит за бесценок выкупать неблагополучные предприятия и умело оформлять их продажу в качестве процветающих.
Я пожала плечами:
— Байсахова можно копнуть. Если по зубам. Но он окажется чистым, помяните мое слово. Скупка предприятий не явный криминал. Серию убийств вы ему не пришьете. Разрабатывать следует не Байсахова…
— А того человека, который подписался раздобыть Байсахову вексель, — подхватил Верест, — естественно, не за бесплатно. Обстоятельства его поджимают: если через обусловленный промежуток времени, скажем через две недели, вексель не заработает на финансовом рынке, правление банка его аннулирует. Нужно найти этого человека. Отследить всех знакомых и партнеров дагестанца — через вторые, третьи лица, знакомых друзей, друзей знакомых… И едва на горизонте появится один из наших пяти…
— И что тогда? — перебила я. — Ну появится, скажем, некто Марышев… Или, допустим, некая Рябинина. — Я хихикнула: самой смешно стало. — Это повод объявлять их вне закона и бросать в колодец? Не улика, Олег. Даже не косвенная. Мало ли кто с кем знаком? Нужны конкретные доказательства причастности имярека к убийствам. А их нет. Вы найдете человека и на девяносто процентов будете знать, что он злодей, а он будет смеяться вам в лицо.
— Ну извини, — развел руками Верест. — Лучше работать с одним человеком, поэтапно доказывая его виновность, чем гробиться с пятью.
— Блажен кто верует.
— Ну знаешь! — рассердился он. — Кто из нас двоих работает в милиции? У меня создается впечатление, что ты.
— Не работаю я в вашей продажной милиции, — возмутилась я, — я книжки пишу. В том числе о милиции. И заметь, в моих книжках она выходит не всегда продажной. Удивляюсь почему.
— Подожди, не пойму я. У тебя есть предложение?
— Есть. Завтра я приду в вашу милицию. Встречайте. Или… послезавтра. Мне надо подумать.
— Хорошо… — удивленно протянул Верест, — будем ждать. А сегодня… пойдешь со мной в гостиницу?
Он смутился и опустил глаза долу, досадуя на собственную невоздержанность. А что тут такого? Ну взбрыкнули гормоны…
— Хорошо, — согласилась я, — пойду. Это было бы неплохим завершением дня.
И что мы, интересно, будем делать, когда у него кончатся деньги?
Пять часов забвения пролетели как один плотно сжатый эпизод. Я вернулась к половине первого — умотанная до безобразия. Из щели в мамину спальню доносилось размеренное сопение: мамочка начинала привыкать к выкрутасам дочери. Тихонько раздевшись, я поплескалась под душем и юркнула в постель. Но, вопреки ожиданиям, не уснула. Добрый приятель Морфей поднялся, помахал мне ручкой и ушел к другой, — дескать, вот какие мы загадочные. Истома гуляла по телу, будто коньяк по жилам, — совершенно не давая спать. Удача с векселем и последующие часы в гостинице возбудили меня до крайности. Я вертелась в одеяле, словно ротор вокруг статора. В результате поднялась, села за компьютер. Вошла в сеть и вызвала почтовую программу. Как там наш убийца — не повесился еще с горя?
Убийца, судя по всему, поживал прекрасно. Любопытства у него не поубавилось. «Если вам есть что сообщить по поводу пропавшего в кооперативе «Восход» предмета, пишите по адресу…» И полная абракадабра из символов и букв латинского алфавита.
Окончательно слетел сон. Я задумалась. Затем встала, подняла пальчиками полы ночнушки и на цыпочках скользнула в кухню. Сварила кофе, ссыпала на блюдечко печенюшки с помадкой, вернулась и опять задумалась. Вексель забрал Верест (корешам понес хвастаться), но кто об этом знает? Пусть они следили за мной. Ну и что? До подъезда Розенфельд результаты поиска читались на моем лице, как шестнадцатый кегель на белой бумаге. А на выходе из подъезда с векселем на груди я скорчила такое глубокое неудовлетворение, что самой смешно стало. В конце концов, прав Ромка Красноперов: я неплохая актриса — особенно в жанре немой сцены. А вечером, идя на встречу с Верестом, я опять не прошляпила — проверилась в проходном дворе за магазином для новобрачных. Не было ищеек. О встрече с милиционером нежелательные личности не знали. А если и знали — в чем проблема? Сплю я с ним!
В голове опять заварилась густая каша. Я отыскала блокнотик с адресами, принялась листать. Компьютерных гениев, кроме Ромки Красноперова, среди моих знакомых не значилось. Но компьютерные работяги были. С одним из них я в свое время трудилась в заштатном проектном бюро — он бесподобно заваривал чай. Вместе и рванули, — правда, в разные стороны: я в область неблагодарного сочинительства, он — в программисты одной солидной европейской лавочки, торгующей мебелью на всех материках.
Испытывая нарастающий стыд и срам, я набрала номер. На часах начало второго — нормальные люди спят во весь рост и до чужих проблем им — как до ближайшей туманности. Но Славик Кораблев, к моему огромному облегчению, не спал.
— Слушаю, — сказал он, и я почти почувствовала, как мою телефонную мембрану окутывает неистребимый табачный дым.
— Привет, Корабль, — сказала я. — Чем занимаешься?
Он удивился.
— А чем занимаются люди во втором часу ночи, дорогая? Конечно, работают. Привет, Косичкина, жутко рад тебя слышать.
«Но не видеть», — подумала я.
— Заодно покурю, — сказал Кораблев. — А то не накуриваюсь ни хрена.
Насколько помню, у Славика была жена — этакая физическая константа. Но, глубоко убежденный, что одна жена в семье вырастает эгоисткой, он держал попутно с супругой десяток любовниц, периодически наводя среди них ревизию и принимая новобранок. Богатым он не был, но имел немереное обаяние, позволяющее с легкостью манипулировать женским полом. Как-то так вышло, что меня сия чаша миновала и в рядах его сопостельниц я ни разу не отметилась. Оттого у нас и отношения с ним были ровные, ничем не испачканные и, без преувеличения можно сказать, товарищеские.
— А как я рада тебя слышать, — не соврала я. — Просто плачу от радости. Ответь мне на один смешной вопрос. Мне пришло электронное послание. Могу я по почтовому ящику отправителя вычислить его реальный, а не виртуальный адрес?
— Безусловно, — сказал Славик. — Его домен сидит в компьютере у провайдера. Отправитель заключил с провайдером договор, где должны быть отражены почтовые координаты высоких договаривающихся сторон. Но не факт, что провайдер предоставит тебе эту информацию. Он, собственно, и не обязан.
— А если не указано имя провайдера?
— Тогда сочувствую, — хмыкнул Славик.
— А милиция может?
— Милиция может. Она может все, когда получит пенделя от руководства. А также органы государственной безопасности, прочие спецслужбы, мафиозные структуры и вообще любой гражданин, у кого мало-мальски варит голова.
— А если отправитель хочет сохранить в тайне свои координаты?
Славик задумался:
— А это зависит от умственных способностей отправителя. Разовые послания он может отправлять из многочисленных Интернет-кафе. Или с любого офиса, конторки, шарашки, поскольку трудно представить в наше время организацию, не снабженную электронным адресом. А если он отправляет с одного и того же места, но заходит в сервер, ловко подменяя свой фактический электронный адрес другим, причем технически грамотно оценивая свои действия, то тут я сочувствую не только тебе, но также милиции, органам безопасности, мафиозным структурам и всем прочим…
— То есть нельзя вычислить отправителя? — уточнила я.
