Наталья Александрова - Поющие в коровнике
– Зря ты, дочка, так про пещеру говоришь! – обиделся дедок. – Пещера – она очень даже для здоровья полезная. И тихо тут, тихо и спокойно!
– В гробу тоже тихо, – проворчал Кирилл. – А насчет того, что здесь спокойно… одни эти чего стоят, которые жабе молятся!
Я мигнула Кириллу, чтобы он не спорил с пещерным жителем: тот уже очень нам помог, и сейчас мы тоже от него зависели. Так что дискуссия о пользе пещер была прекращена, и мы двинулись к выходу.
Дедок не обманул: минут через двадцать мы почувствовали дуновение свежего воздуха и вскоре выбрались из пещеры через круглый лаз на склоне неглубокого оврага.
Леонид Борисович долго стоял возле выхода, вдыхая прохладный лесной воздух и жмурясь на заходящее осеннее солнышко. Я и то чувствовала волнение, хотя не так уж давно и на сей раз по собственной воле зашла в подземное царство.
Мы описали деду то место, где оставили свою машину, и он объяснил, как туда добраться самым коротким путем.
– Сам-то я с вами не пойду, у меня еще под землей кое-какие дела имеются! – проговорил он и торопливо уполз обратно в пещеру.
Судя по всему, его нисколько не радовали солнце и свежий воздух, под землей он чувствовал себя куда более уверенно.
Он нырнул в лаз, а я спохватилась, что не поблагодарила как следует старика, даже имени его не спросила. Ну да ладно, может, еще встретимся, хотя лучше не надо.
Я вспомнила мрачную темноту, жуткое ощущение, что на тебя давят тонны грунта, ненормальных поклонников рогатой жабы… Вот уж история! Взрослые люди – и занимаются такой ерундой. Этот Старец так задурил им головы, что они спокойно могли бы нас убить…
Наверху, на ветерке, при виде елочек, совершенно не верилось, что под землей могут твориться подобные вещи.
Леонид Борисович шел, поддерживаемый Родионом. Кирилл мрачно тащился сзади. Мне помощь не требовалась, хотя ботинки оказались не на высоте, один просил каши, а от другого отвалился задник, так что я ковыляла с трудом. Кирилл не разговаривал с Леонидом Борисовичем, демонстративно отворачивался и смотрел в сторону.
Последние метры мы еле ползли, потому что Леонид стал сдавать: он тяжело дышал и спотыкался, держась за сердце.
– Кирилл, поди сюда! – грозно сказал Родион.
Они обменялись такими взглядами, что я даже забеспокоилась, как бы не разодрались парни прямо здесь. Однако Кирилл подчинился, перестал дурить и подхватил Леонида Борисовича с другой стороны. Дело пошло быстрее, и мы наконец залезли в машину. Леонид Борисович был слаб, и я вполголоса рассказала ему на ухо, кому же он обязан своим заточением в пещеру. Он так удивился, что едва не потерял сознание, пришлось снова отпаивать его коньяком. Эта сволочь Амалия и ему умудрилась заморочить голову и отвести глаза, такой уж умела она делать безобидный и беспомощный вид.
– Куда вас отвезти? – спросил Слон, когда мы выехали на Московский проспект.
– Домой… – пробормотал Леонид.
– Домой вам нельзя, – решительно сказала я, – кто знает, может, там бандиты караулят?
– Придется Белугину звонить, – вздохнул Леонид.
Он набрал номер.
– Иван? – заговорил он, услышав голос Белугина. Кстати, тот так громко орал, что и мы все слышали. – Что у тебя там за шум? Ага… – стало чуть потише, видно, майор прикрыл дверь или сам отошел в сторону, – да вот, звоню. Не из пещеры, там связь не работает… Да не сам я вышел, нашлись люди добрые, спасли, вытащили меня… Девушка тут у них главная… Да не извиняйся, верю, что приказ адмирала… Угу, собирался ты утром… Там, знаешь, каждый час за год идет… Домой не поеду, потому и звоню. Мне бы пересидеть где-нибудь, пока ситуация не разъяснится… Угу… буду… Евдокии Андреевне велено привет передать и полное восхищение, – сообщил он, отдавая Слону мобильник.
– Нужно мне его восхищение, – пробурчала я, видя, что Слон и так уже обиделся, что не его, а меня назвали главной, – из восхищения шубу не сошьешь, лучше бы помог материально…
Выяснилось, что Леониду Борисовичу велели ехать на конспиративную квартиру и сидеть там тихо, пока ему не скажут, что все в порядке. Квартира находится неподалеку, на Заозерной улице, его там уже ждут.
Кирилл мрачно хрюкнул, уставившись в окно.
– Зря вы, Кирилл, на меня волком смотрите, – сказал Леонид более твердым тоном, – я ведь и сам едва спасся. И если бы знал, что так получится, не стал бы эту кашу заваривать. А ребята погибли случайно, вы же сами рассказывали.
– Да, а вы-то спаслись…
– А сам-то? – не выдержала я. – Или тебе легче было бы, если бы и он там, в пещере, умер? Теперь еще мать свою упрекать будешь, что она тебя спасла? Дурак какой!
– Высади меня здесь, я дальше не поеду! – буркнул Кирилл.
Родион молча притормозил, Кирилл вышел не попрощавшись.
Дом был самый обычный, пятиэтажный, сталинский, в меру запущенный, домофон отсутствовал. Дверь нужной квартиры открыли не спрашивая, видимо, нас ждали. На пороге стоял мой старый знакомый – усатый Дроздов. Или Голубев. Только сейчас он был совсем без усов, очевидно, усы ему полагалось носить только на задании.
– Привет! – оживилась я. – Как там майор? Приказ адмирала выполнили?
Он поглядел сердито и пробурчал что-то типа: «Не твоего ума дело…»
Потом он провел нас по квартире. Там было пусто, темновато и неопрятно, чувствовалось, что никто в этой квартире не живет и не занимается ею. Впрочем, не мне бы говорить, у меня самой в квартире полный кавардак.
Спальни не было, в одной комнате имелся продавленный диван, которому Леонид Борисович чрезвычайно обрадовался: поспишь, мол, на голой земле – и раскладушке рад будешь!
От ванны с отбитыми краями он пришел в полный восторг, и тут я его вполне понимала. И наконец, в кухне поджидали нас простой эмалированный чайник и газовая плита. Холодильника не было.
– Вот, – Дроздов скрипнул дверцей доисторического буфета, – чай цейлонский в пакетиках, сахар растворимый, баранки…
– Баранки? – возмутилась я. – Человек три дня толком не ел, а они ему баранки пихают! Нормальных продуктов не могли закупить?
– Не положено! – вызверился Дроздов. – Тут тебе не гостиница, а конспиративная квартира!
– Не волнуйтесь, Дуся, – Леонид Борисович погладил меня по руке, – мне сейчас, кроме чаю, ничего не нужно. Пить хочу – умираю!
Я поняла намек и занялась приготовлением чая. Чашки были самые простые, белые, без ручек, с казенной фиолетовой печатью «Хозотдел ВМФ», а внизу был нарисован трехмачтовый кораблик. Тоже мне конспиративная квартира!
Сообщив нам последние инструкции, Дроздов с облегчением направился в прихожую.
– Евдокия Андреевна! – официальным голосом позвал он. – На минуточку… Ты извини, что я с тобой так по-хамски разговаривал, – тихим голосом сказал он в полутемной прихожей, – ты молодец, классная девчонка, ничего не боишься!
Неожиданная похвала была приятна.
– Ты тоже извини меня, Дроздов, – растрогалась я, – я не хотела тогда с корытом… это случайно вышло…
Он вдруг обнял меня и приник к моей щеке. Я удивленно отстранилась – это уже лишнее!
У Леонида Борисовича вид был очень усталый. Мало сказать – усталый, просто измученный. Но я тем не менее не оставила его в покое. Дождавшись, когда он выпьет вторую чашку чая, я уставилась на него в упор и заявила:
– Как хотите, Леонид Борисович, но я не успокоюсь, пока вы не расскажете целиком всю эту историю, которая привела вас в пещеру. Всю историю о затонувшем корабле, о золоте, о его поисках. Я – женщина, а женское любопытство – это страшная сила. Пока я не узнаю все в подробностях, я не смогу ни спать, ни есть.
– Ладно, – вздохнул Варшавский, пододвигая мне чашку. – Подлейте еще чаю… я вам очень признателен, Дуся, если бы не вы – не видать бы мне дневного света… а учитывая то, что Малюта с Амалией погибли, а, кроме них, никто не знал, где я нахожусь, – меня вообще ждала мучительная смерть. Так что я ваш вечный должник, и ваша просьба для меня – приказ. Итак, слушайте…
Для Леонида Борисовича Варшавского эта история началась с того дня, когда, занимаясь подготовкой архивных документов, связанных с участком акватории Финского залива, где планировалось начать работы по прокладке подводного кабеля, он среди старых бумаг случайно обнаружил доклад мелкого чиновника вышестоящему начальству. Доклад этот относился к самому началу восемнадцатого века, и Варшавский с большим трудом сумел его разобрать. Устаревшие буквы, незнакомые слова, выцветшие чернила – все это усложняло понимание документа. Однако когда он преодолел все эти трудности и осознал суть доклада, руки его затряслись от волнения. Леонид Борисович понял, что он обнаружил ключ к сокровищу.
Скромный служащий, незаметный сотрудник проектного института, тихий архивный работник в одну минуту превратился в авантюриста и кладоискателя. Он почувствовал запах приключений, волнующий аромат моря, услышал грозный рев шторма, треск ломающихся мачт, крики гибнущих людей.
