Галина Куликова - Рыцарь астрального образа
— Меня Лебедев не спрашивал? — важно поинтересовался Арсений, облокотившись о конторку. — Или Сачков на худой конец?
— Н-нет. То есть да, — ответил портье, стремительно краснея. — То есть Константин Николаевич здесь был, а потом уехал.
— Куда? — спросил Кудесников монаршим тоном, словно заместитель мэра обязан был отчитываться перед ним за каждый свой шаг.
Николай Петрович выскользнул из-за конторки и, понизив голос, затараторил:
— Я тут стоял, а он как раз из лифта выходил, по телефону разговаривал. Со своей сестрой. Это я точно знаю. Потому как сестру его зовут Ареной, а имя, сами понимаете, штучное. Сердился… Подай его, говорит, мне прямо сейчас! Я его, говорит, паршивца, за подштанники подвешу! — Рассказчик хихикнул. Ему нравилось представлять, как кого-то подвешивают за подштанники.
Кудесников и виду не подал, что его интересует услышанное. Он только слегка замедлил шаг перед дверью на улицу и нетерпеливо уточнил:
— А кого, кого за подштанники-то?
— Думаю, племянника своего, Димку, — высказал предположение Николай Петрович. — Тот еще
фрукт. Его в городе не любят: дрянь, а не человек. Скандальный, вечно участвует в каких-то митингах, лежит на рельсах, голодает в знак протеста против всякого произвола, и его в ментовку забирают. А дядя, вишь ли, выручай! — Николай Петрович остановился на пороге своих владений: на улицу ему идти было не с руки. — Вот и рванул Константин Николаевич туда. Шофер прямо с места хак дал… В общем, уехали… — Кудесников занёс правую ногу над порожком. — На Рябиновую… — Кудесников ногу опустил.
— Да ладно, — пренебрежительным тоном заметил он, поворачиваясь к портье лицом. — Откуда тебе знать, что на Рябиновую? Тебе так и доложили?
— А че мне докладывать, когда я раньше там жил, — в голосе Николая Петровича проскользнула досада. — На месте моего родного дома теперь супермаркет стоит. Там латиноамериканцы всем распоряжаются, — пробормотал он. — По крайней мере, выглядят они как латиноамериканцы.
А рядом, в пятиэтажке — Димка Гречишников проживает, в однокомнатной с балконом. Он на этом балконе постоянно дрянь какую-то вывешивает — то плакаты, то флаги непонятных организаций, то идеологически вредные подштанники с фотографиями видных деятелей на заду.
— А лет сколько племяннику?
— Лет двадцать шесть, кажись. А зачем вам?
— Интересно, — ответил Кудесников. — Даже приятно. Оказывается, у руководителей города те же проблемы, что и у простых смертных. Значит, пятиэтажка, говоришь? Какая — слева или справа от магазина?
— Рябиновая, дом восемь, квартира пять, — быстро подсказал Николай Петрович. — Мой старший брат с ним в одной футбольной команде был. Дружили они… раньше. А сейчас с Димкой никто не дружит. Одиночка он, как есть.
Сыщик сел в машину и отправился на пресловутую Рябиновую улицу, благо дорогу туда он уже знал. Он еще не думал, как подступиться к Гречишникову, но поговорить с ним было просто необходимо. «Сдается мне, — думал Арсений, — что племянник Лебедева имеет некоторое отношение к Роману Сливке. А заместитель мэра и Сачков об этом знают». Информацией о том, состоит ли Гречишников в какой-нибудь неформальной организации, в секте или в кружке, портье, к разочарованию сыщика, не располагал.
Позже Кудесников не мог объяснить самому себе, почему он тогда не замаскировался — не надел свой паричок, не вставил фальшивые зубы, супинаторы в ботинки… Поддался порыву и поехал как был. Без труда отыскал нужный дом, нашел нужную квартиру и долго стоял под дверью, прислушиваясь. Звуков ссоры слышно не было — вообще ничего не было слышно, и он как раз раздумывал, звонить ли в— квартиру. Или все-таки Лебедев внутри? Если заместитель мэра увидит его здесь, случится нехорошее. «Я, конечно, мастер по части выкручивания из неприятностей, — думал Арсений, — однако в данном случае потребуется не мастерство, а скорость».
В то время как он размышлял, соседняя дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова в бигуди. Бигуди лежали на голове плотными рядами и напоминали футуристический шлем. Носившая его пожилая дама сдвинула густые брови я строго спросила:
— Опять будете пикет организовывать?
— Нет, — заверил ее Арсений. — Я, собственно, совершенно по другому делу. По поводу неформальной организации, — наобум ответил он.
— Тогда идите в клуб, — посоветовала или, вернее, даже приказала голова. — Они там репетируют.
— Кто это — они?
— Как кто? Поборники справедливости.
— Это что, общество так называется? — Кудесников решил, что здесь он получит новую информацию, причем совершенно бесплатно.
— Сброд они, а не общество. А если их в Дом культуры к пускают, то только из-за Димкиного дяди. И то — какой он там дом? Сарай, да и только. Артистов теперь в новый возят, а этот скоро рассыплется.
— А как мне его найти? Дом культуры?
— Вон он прям за супермаркетом, — пояснила дама и злорадно добавила: — На задворках.
Кудесников поблагодарил ее, вышел на улицу и мгновенно сориентировался на местности. Не прошло и десяти минут, как он уже подъезжал к дому культуры, где надеялся отыскать Гречишникова. Машины заместителя мэра с меланхоличным шофером поблизости видно не было — уже хорошо.
Здание действительно оказалось старым, и пахло в нем тленом и гнилым деревом. Арсений открыл большую дверь, гулко захлопнувшуюся за ним. В мрачном холле, выложенном плиткой, никого не было. Кудесников аукнул — безрезультатно. Тогда он решил отыскать зал: по его разумению, все репетиции должны происходить на сцене.
Из обшарпанного фойе в зал вели два входа, дверь одного из них оказалась приоткрыта, У Кудесникова по спине прошел холодок. Стараясь ступать тихо, он приблизился и заглянул внутрь. Зал был тёмен. Длинные ряды кресел казались грядами
холмов, между которыми зияли чёрные бездны. Зато на сцену из-под потолка лился жиденький свет, окрашивая ее в грязно-желтый цвет.
На сцене стоял молодой человек — худой и узкоплечий, с шапкой кудрявых волос на голове и довольно длинными баками. Круглые очки на унылом лице делали его похожим на замученного учёбой студента. В руке он держал щётку, которой энергично чистил плюшевый занавес, даже издали казавшийся несвежим.
— Ау, — позвал Кудесников, не особенно повышая голос, чтобы не напугать энтузиаста. — Вы Дмитрий Гречишников?
Тот опустил щётку и повернулся на голос. Во всем его облике читалось раздражение.
— И что вам, идиотам, постоянно нужно? — устало спросил он. — Отстаньте от меня.
— Да я, в общем-то, еще и не приставал, — весело откликнулся Кудесников, приближаясь по центральному проходу к сцене. — Меня зовут Арсений, и я пришел спросить о Романе Сливке.
— О, черт! — Гречишников отбросил щётку, и она поскакала по полу, издавая оглушительный грохот. — Я тут ни при чем, уже устал говорить! Я не видел его черт знает сколько времени! Ему все у нас не нравилась — иерархия, наши еженедельные отчёты, доверительные беседы… Я не знаю, какого черта он попёрся на Рябиновую улицу и кто его грохнул!
— Не нужно волноваться, — успокоительным тоном сказал Кудесников, мгновенно поняв, что человек этот неуравновешен да и вообще находится на грани срыва.
Речь его была торопливой, захлёбывающейся, а тон — определенно злобным. Он зыркнул на Кудесникова и скрылся за кулисами — левая половина занавеса заволновалась, играя складками.
— Эй! — крикнул Арсений, испугавшись, что этот тип сейчас улизнет через какой-нибудь тайный ход, а он сам снова останется один, да еще с кучей вопросов. — Подождите, я хочу вам помочь. Я могу вам помочь! А вы можете помочь мне!
Говоря это, Арсений добрался до лестнички, ведущей из зала на сцену, и взбежал по ней наверх.
— Дмитрий, вы где?
В ответ раздался короткий вскрик, как будто Гречишников обо что-то ударился или споткнулся. Занавес закачался с новой силой. И в этот миг из холла донесся сильный баритон Константина Лебедева:
— Дима, это я! Дима! Где ты, бестолочь? Немедленно сюда! Ты слышишь меня?! Еще одного твоего медиума порешили — ножом в живот! Сейчас сюда за тобой милицейские примчатся.
— Кого убили? — вырвался у Кудесникова вопрос.
— Панову, а ты думал кого? Дима! Что, трудно два шага пройти? — Кажется, Лебедев был уже возле двери в зал.
Кудесников немедленно нырнул за волнующийся занавес и вдруг увидел, что тот закручивается с изнанки примерно так, если бы внутри его образовался таинственный вихрь. Не успел он понять, что происходит, как из этого плюшевого вращения прямо на него вывалился Гречишников с бумажным лицом и глазами, которые, кажется, собирались выпрыгнуть из глазниц. Рот у него был разинут в немом крике.
Арсений поймал его двумя руками, прижав к себе в невольном объятии, и сразу же почувствовал горячее. Он оторвал одну руку, глянул на нее и ахнул: рука была чёрной от крови. Гречишников тем временем издал предсмертный хрип и начал падать на пол. Арсений не дал ему рухнуть, и осторожно опустил вниз. Под сердцем Димы зияла рана, и смерть уже набросила на его лицо невесомое покрывало.
