Катарина Ингельман-Сунберг - Кофе с ограблением
– Попади сюда этот парень, я бы заехала ему ролятором промеж ног, – сказала Марта. – Нет, этого мало, здесь понадобится целая инвалидная коляска.
– Я придумала, – сообщила Анна-Грета неожиданно. – Надо сделать ход конем. Переделать всех, живущих в богадельнях, в заключенных, и наоборот.
– Нет, тогда будет жалко зэков, – возразила Стина.
Ее фраза заставила всех задуматься, и на кухне наступила тишина. Марта отложила в сторону щетку для мытья посуды и посмотрела на остальных.
– Послушайте, мы ведь смогли изменить нашу собственную ситуацию, не так ли? Тогда самое время начать помогать другим.
– Но миллионов в водосточной трубе не хватит надолго, – заметила Анна-Грета.
– Знаете, вчера сюда приходил священник с новым стихотворением от Гения. И в нем речь идет о краже, хотя идея отчасти утопическая. Суть в том, чтобы не совершать ее самому, а прибрать к рукам чужую добычу.
– Быстрые деньги, мне это нравится, – сказала Анна-Грета.
– Никаких преступлений больше, – запротестовала Стина. – Я так скучаю по Граблям.
– Но не мы же совершим его, Стина. Нам надо только позаботиться о деньгах потом, – сказала Марта.
– Перед нами новая бизнес-идея, – подвела итог Анна-Грета. – Украсть украденное…
– Совершить преступление и не бояться наказания, – хихикнула Стина.
– Все правильно, и мы должны думать по-крупному, иначе у нас не хватит денег, чтобы инвестировать их в жизнь стариков в нашей стране, – сказала Марта. – Гений упоминает об этом в своем стихотворении. У него там что-то происходит.
– А как относятся к этому надзиратели? – поинтересовалась Стина.
– Ах, он ведь пишет все между строк. Речь идет о банковском ограблении, девочки. То есть не об идеальном, а об исключительном преступлении.
– Только бы нам не потерять наших старичков по пути, – сказала Стина.
– Или деньги, – ввернула Анна-Грета.
Марта вынула пробку из раковины и повесила щетку для мытья посуды.
– Но чему-то ведь мы научились с прошлого раза?
Остальные согласились с ней, а когда Марта вытерла мойку, они принесли свои пальто и вышли на улицу и, прогуливаясь по Стрит, стали оживленно болтать о будущем. Они пришли к согласию, что одним из секретов счастливой жизни является наличие цели, к которой ты стремишься, некоего предмета мечтаний. Исключительное преступление с этой точки зрения выглядело просто идеально.
Но за завтраком на следующее утро, когда они, как обычно, с нетерпением ждали богатого на события дня, их подстерег неприятный сюрприз. Место Лизы оказалось пустым.
– Лиза не придет? – поинтересовалась Марта.
– Разве вы не слышали последнюю новость? – ответила одна из девиц. – Она получила отпуск вчера и не вернулась. Просто сбежала.
Марту как громом поразило. Ее руки задрожали, и, сама того не замечая, она пролила кашу на стол.
55
– Ты знаешь курчавую девицу, которая постоянно жует жвачку?
Бармен Гранд-отеля тормознул Петру, когда она шла к лифту со своей тележкой. Она почти закончила свою работу во Флагманских апартаментах, и ей остался только пол. Она остановилась. Курчавая девица?
– Среди моих друзей такой вроде нет.
– На вид ей где-то лет тридцать пять. Она говорила об уборке и интересовалась, нельзя ли у нас подработать. Я отправил ее к хозяйке.
– Почему она сразу не обратилась к ней?
– Многие сначала разузнают все в баре. Она спросила, как вообще работается в отеле и знаю ли я кого-нибудь, кто убирается здесь.
– Любопытная какая.
– Она хотела пообщаться с кем-нибудь из вашей компании, и я подумал о тебе…
– Забудь. У меня скоро зачет, она может поговорить с кем-то другим.
– Пожалуй, я сделал глупость, но назвал ей твое имя. У тебя обычно хорошо получается ладить с людьми.
– Отправь ее к кому-нибудь другому. Извини.
Петра вошла в лифт и по пути в апартаменты размышляла о том, кем могла быть курчавая девица. Потом она пожала плечами, втолкнула тележку в номер и достала пылесос, а спустя немного забыла обо всем этом.
Лиза торопливо вышла из метро и огляделась, затем повернулась спиной к голубым зданиям университета и направилась к студенческому общежитию. В последние дни она незаметно проникала в дома тех, кто убирался в Гранд-отеле, но еще не нашла никаких картин. Она уже собиралась сдаться, когда бармен упомянул девицу, трудившуюся у них на подмене, которая в остальное время зубрила историю искусств. Тогда она спросила:
– Как бы мне связаться с ней? Может, мы могли бы поделить рабочий день.
Бармен сказал, что не дает ничьих имен, но она уже заметила его взгляды, он больше смотрел ей в декольте, чем в лицо, поэтому она без толики сомнения попросила у него сигарету, вызывающе сделала шаг к нему и тронула за бедро.
– Здесь поблизости найдется хороший, но недорогой отель? – поинтересовалась она.
Бармен начал вытирать бокал по второму разу.
– Гостевой дом Чапмана, например, и есть одно дешевое местечко в пригороде.
– Гостевой дом полон, а пригородные отели… Ты действительно так считаешь? – спросила она и села на один из стульев у стойки бара. Потом демонстративно положила одну ногу на другую и подтянула вверх юбку.
– Подожди, я, наверное, помогу тебе, – сказал бармен и снял очки. Он долго пытался заглянуть под юбку, прежде чем смог оторвать от нее глаза. – Кстати, я, пожалуй, смог бы недорого устроить тебя в пристройке. Но тогда тебе придется убраться оттуда до прихода строителей, а они начинают работу в семь утра.
– Это ведь не слишком много стоит?
– Ничего не бывает бесплатным, – сказал он и подмигнул.
После вечерней смены он привел ее в пристройку, и на следующее утро она знала имена всех, кто прибирает в отеле. А несколько дней спустя узнала имя девушки из района Фрескати, которая замещала отсутствующих, а потом старательно занималась в Королевской библиотеке. Петра Странд обычно сидела там до упора и не приходила домой раньше шести. Лиза посмотрела на часы, они показывали полпятого, и она имела достаточно времени в своем распоряжении. Спустя немного времени она добралась до нужного дома и выяснила, что девушка живет на третьем этаже в первом коридоре налево. Поднявшись по лестнице, огляделась, убедилась, что она одна, и направилась к интересующей двери. Лиза воспользовалась стальной расческой вместо ключа, раздался щелчок, и осталось лишь войти внутрь.
56
Лиза прошмыгнула в маленькую комнату, которая была не намного больше личных «апартаментов» заключенных в Хинсеберге. Там стояла стул и незастеленная кровать, слева стол со стопкой книг; перед занимавшим почти целиком одну продольную стену диваном – чайный столик и два кресла. Над диваном висели две репродукции с изображением короля и королевской четы и еще две небольшие репродукции каких-то старых полотен, изображавших нимф и ангелов. На стене справа находилась пробковая доска с массой записок всевозможного содержания и афишей карнавального шествия. Она взяла одну из книг и полистала ее. «История искусств». Все правильно, точно как сказал бармен: девица явно изучала сей предмет. Лиза открыла дверь в гардероб: там висели несколько брюк, блузок и юбок, а на полу под ними лежала гора туфель и сапог. В дальнем углу она заметила несколько картин и рьяно принялась доставать их. Это оказались репродукции, но настолько новаторские, что ей не удалось понять их содержание. Она покачала головой и вернула их на место – никакого Клода Моне и Огюста Ренуара там не было, только хорошо разрекламированный хлам. Она закрыла гардероб и прошлась по содержимому письменного стола. В его верхнем ящике лежали письма, ручки, ластики, скрепки и ножницы, а в следующем – фотографии и пачка открыток. Она быстро просмотрела их: несколько видов Стокгольма, корабля «Ваза», дворца, Гранд-отеля плюс масса репродукций. Она медленно перелистала их, две последние представляли исчезнувшие шедевры.
Почему девчонка хранила их? Лиза снова обвела взглядом стены и решила перевернуть украшавшие их произведения, чтобы проверить, нет ли чего-нибудь с другой стороны. Она подошла к изображению королевской четы и осторожно взялась за него, но вдруг услышала шаги в коридоре. Дверь в туалет была открыта, и она как раз успела закрыть ее за собой, когда шумная компания молодых людей и девиц ворвалась в комнату. На короткое мгновение наступила тишина, потом кто-то легонько дернул за ручку туалета.
– Петра, мы знаем, что ты там!
Послышались смех и крики, а потом все запели:
Да, пусть она живет, да, пусть она живет.
Лиза молча стояла перед зеркалом.
