Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
Евдокия и половины еще не поведала, до Пенелопы и Боба еще не дошла, как Кириллов взорвался:
— Все! Хватит мне! Больше не надо!
— Но почему? — удивилась она.
— Потому что все это вздор! Сама посуди, какое имеешь ты отношения к каплям крови на клавишах Князевой? Ты же в Сочи в это время была!
Опешив, она согласилась:
— Действительно.
— Так и поздравляю тебя! — торжествуя, воскликнул Кириллов. — Остальные твои улики с той же логикой выведены, так почему я должен слушать весь этот бред?
— Потому, что я точно знаю! Я уверена: я — маньячка!
— А я точно знаю, что я король! Я Людовиг четырнадцатый! Ты говоришь, что больна — это я вижу. Мания твоя заключается в том, что ты посчитала себя маньячкой. Это не первый случай. Знаешь сколько маньяков явилось с повинной, когда Джек-потрошитель свирепствовал?
— Сколько?
— Тьма! — Он поразился: — Нет, ну надо же! Вбила в голову глупость и давай себя жизни лишать! Теперь уж точно скажу Лагутину, чтобы он не бросал свою женушку надолго.
— Не смей ему ничего говорить! — взвизгнула Евдокия.
Кириллов испуганно ее успокоил:
— Ладно, не буду, да и Лагутина надо еще найти. Пока у нас не очень-то получается.
Глянув на часы, он взорвался:
— И все, Дуня, хватит. Давай закругляться, глупый у нас разговор, а тебе пора спать.
Увидев на лице Евдокии гримаску отчаяния, он уже мягче добавил:
— Успокойся, я точно знаю, что ты не маньячка, и поверь мне, пожалуйста, на слово. Поверь без доказательств. Все абсолютно не так, как ты думаешь. Я тебя очень прошу, ложишь-ка, дружочек, спать. Вон и Бродяга уже зевает.
— Да как же ты не поймешь, — хватаясь за голову, воскликнула Евдокия. — Нельзя мне спать! Нельзя! Я во сне людей убиваю! А после этого случая я теперь никогда-никогда спать не лягу!
— После какого случая? — насторожился Кириллов.
— Я же самое важное сообщить тебе позабыла, — заплакала Евдокия и, всхлипывая, она представила ему главнейшее доказательство: рассказала про обезображенный труп в кустах, увиденный по телевизору.
— Ты теперь понимаешь, — заключила она, — что не может быть никаких сомнений: я маньяк! Я появляюсь в Нузе и со мной появляется женский труп.
Во время ее рассказа Кириллов мрачнел, глаза его наполнялись ужасом и беспомощностью. Евдокия, по своему истолковав его ужас, настороженно спросила:
— Теперь ты не захочешь мне помогать?
Он молча смотрел на нее и сквозь нее. Было во взгляде его нечто зловещее — Евдокия попятилась и пропищала:
— Сереженька, меня надо или убить, или связать. Пожалуйста, помоги мне.
Кириллов вздрогнул, словно очнулся, и воскликнув:
— Я так и знал! — вылетел вдруг из номера.
Глава 36
Евдокия неслась по ночному городу, растерянно оглядываясь по сторонам — Сергея не было. Не было! Она слишком поздно помчалась его догонять, он ошеломил ее своим восклицанием, порализовал неожиданной выходкой.
— Куда он сбежал? — спрашивала она у Бродяги. — И зачем? Ночью! Один, в незнакомом городе. Эта Нуза, он здесь впервые, он не знает здесь никого…
И тут ее осенило: «А что, если он уехал? Правду узнал про меня и смылся, чтобы проблемы никак не решать. Надо же что-то делать с маньячкой, а что? — Сложный вопрос. Проще сбежать».
Евдокия повернула к гостинице и нашла машину Кириллова на автостоянке. Бродяга автомобиль узнал, приветливо понюхал колеса и со знанием дела посмотрел на хозяйку.
«Теперь уже полный тупик, — оторопела она. — Почему он так странно себя повел, этот Сергей? Что с ним случилось?»
Евдокия посмотрела на пса и спросила:
— Бродяга, скажи, может ты это знаешь?
Бродяга молчал.
— А ну его к черту! — взорвалась она. — Пошли в номер, мой верный пес. Сергей сам найдется.
И с этой фразой Евдокия, набирая приличную скорость, понеслась от гостинницы прочь по темной ночной улице. Бродяга, вывалив красный язык, помчался за ней и быстро ее нагнал, поравнялся и бежал только рядом. Поэтому на ближайшем перекрестке произошло столкновение двух людей и собаки: Бродяга и Евдокия едва не сшибли с ног показавшегося из-за угла мужчину. Он пошатнулся, отпрянул и, глянув на Евдокию, воскликнул:
— Вы?!
— Я, — сказала она, с трудом переводя дыхание и обнаруживая перед собой молодого человека из ее прежних снов.
— Снова вы? — спросил он. — И с вами собака? Здесь? Каким образом?
— А вы как попали сюда? — растерялась она. — И что это — сон или не сон?
— Я и сам уж не знаю, — посетовал молодой человек. — Со мной чудеса творятся такие, что теперь в любое поверю легко.
— Я точно в таком состоянии, — пожаловалась Евдокия.
— А может быть и не поверю, — задумчиво добавил молодой человек и вдруг спросил: — А скажите-ка мне, где мы сейчас находимся?
— В Нузе! — выпалила она.
Он рассердился:
— Вот я дурак, и что в результате узнал? Ведь если вы снитесь мне, то значит вопрос я сам себе задаю. Следовательно сам же и отвечаю. Я-то знаю, где нахожусь, а вы существуете только в моих мозгах. Вы плод моего воображения.
Заключение Евдокие совсем не понравилось.
— Ну уж нет! — закричала она. — Я — это я! Я никакой вам не плод! Это вы снитесь мне! Вот смотрите, можно, возьму вас за руку?
Молодой человек разрешил:
— Возьмите.
Она прикоснулась к его руке, ощутила тепло и очень обрадовалась:
— Вы живой! Значит, живая и я! Я существую, я не ваше воображение!
Он покачал головой:
— Хватайте меня хоть за все места, — бесполезно. Так мы ничего не узнаем. Поверьте мне на слово, вы плод моего воображения, о чем я очень жалею.
— Жалеете? Почему?
— Уж больно хороший плод. Девушка, вы мне нравитесь. Я о вас думаю.
— Честно?
— И честно, и часто. Утром проснусь, а ваш образ перед глазами стоит, ваш тоненький хрупенький силуэт, с прелестным массивом груди. Вы на одуванчик похожи. Жаль, ни разу не видел вас в солнечном свете — только в свете луны. Интересно, какая вы днем? Знаете, похоже я в вас влюбляюсь…
— Влюбляетесь?! Вам же нельзя! Вы же погибнете! — пугаясь, воскликнула Евдокия и осеклась.
«Так вот где я слышала про этот дурацкий шар, который поднимается от живота», — подумала она и вдруг прозрела:
— Нет! Вы не снитесь мне! Вы живой!
Схватив молодого человека за руку, она потащила его к гостинице. Он упирался:
— Куда вы? Куда?
Но шел.
Вытащив его под луч фонаря, Евдокия отпрянула:
— Кириллов?! Ты?! Так я и знала!
Он тоже отпрянул и с теми ж словами:
— Дуняша, ты? Так я и знал!
— Что ты знал? — разозлилась она. — Вторые сутки трешься возле меня, и приметы все налицо: грудь, собака, а черта с два! Ты меня не узнал! Одуванчик-одуванчик! — передразнила она его.
Кириллов оправдывался:
— Дуняша, я подозревал, твоя собака все время кого-то мне напоминала…
— Скажи еще, что меня!
Он обрадовался:
— Правильно, Дуня, тебя! Прости, что путано говорю, но я чувствовал ваше присутствие: ты, Бродяга… Вы были везде. Но почему-то в одно не связалось: твой образ, Дуняша, и образ той необычной девушки, что приходила ко мне в моем сне — эти два образа не сошлись.
Евдокия съязвила:
— Правильно, мы же днем прилично одеты, а ночью — в ночнушке, в пижаме…
Кириллов ее перебил:
— Сейчас и ты в костюме, и я, но друг друга сразу узнали. Нет, дело не в том, что мы ночью встречались, и не в том, что в ночнушке, в пижаме, и не в плохом освещении дело. Дело в другом.
— В чем?
Он, беспомощно разводя руками, ответил:
— Я не знаю.
— Ой!
Евдокия вздрогнула, растерянно огляделась и, схватившись за голову, ужаснулась:
— Господи! До этого ль нам!
Он согласился:
— Да, нам не до этого. Нам Лагутина надо искать.
— Да при чем здесь Лагутин? — воскликнула Евдокия. — О какой ерунде мы сейчас говорим! — изменяясь в лице и бледнея, закричала она.
— А о чем мы должны говорить? — удивился Кириллов и следом за ней побледнел. — Точно! Мы о другом должны говорить!
Она строго спросила:
— Сережа, раз ты настоящий, живой и при этом мужчина из сна, значит ты никогда не врешь?
— Да, я тебе так говорил и могу подтвердить: я не вру. Никогда.
Евдокия всплеснула руками:
— Совсем как мой Боб!
— Он тоже не врет?
— Да, но я о другом. Ты клялся, что знаешь, кто настоящий маньяк.
— Не помню, чтоб клялся, но знаю.
— Тогда скажи мне, Сережа, скажи, ты мне обещал! Ведь ужасный маньяк — это я? Это так? Поэтому ты за мной и следишь?
Кириллов категорически не согласился:
— Я за тобой не слежу. Наши встречи случайны.
— И это вся твоя правда? — удивилась она.
— Не вся, зато чистая правда, — заверил Сергей и начал ее уговаривать: — Дуняша, подумай сама, если бы я за тобой следил, то узнал бы тебя и ночью и днем. А я даже не знал, что твой муж и Лагутин одно лицо. Я имени твоего даже не знал.
