Дарья Донцова - Букет прекрасных дам
Сейчас узнаю.
На дороге появился указатель «Криково. 1 км». Я повернул направо и увидел небольшой киоск с водкой, жвачкой и сигаретами. Купив три бутылки жуткой выпивки с идиотским названием «Стрелецкая горькая настойка», я поехал вперед. Нынешнее товарное изобилие просто поражает, но ведь каждой булке, конфетке или колбасе следует дать свое название. И вот тут фантазия производителя просто неисчерпаема. «Колбаса пионерская». Почему? Она предназначена для членов давно исчезнувшей организации или ее, не дай бог, делают из тех, кто до сих пор носит красные галстуки? Но это еще что! Никогда не читали газету «Из рук в руки»? Попробуйте, изумительное развлечение, гарантирую, что будете смеяться до колик. Намедни, например, нашел там парочку перлов.
«ООО „Удача“ переименовано в ООО „Реквием“». Или: «Продаю электромясорубку „Бризкомфорт“. Изготовлена там же, где и автомат Калашникова. Работает аналогично». Представляете себе эту мясорубочку, поливающую трассирующими очередями человека, подобравшегося к ней с кусом мяса? На фоне вышеупомянутых объявлений как-то скромно выглядит сообщение «Фак-клуб Леонардо ди Каприо», «продаю морозильную шубу» и «сало дорогое, дешево». Но венец всему вот это: «Пропала жена и собака, нашедшему пуделя вознаграждение». Тут просто и сказать нечего.
Посмеиваясь, я добрался до дома восемнадцать, оглядел заснеженные ворота и попытался открыть калитку. Она была заперта на простую щеколду. Никакой охраны на участке не имелось. Большой дом из красного огнеупорного кирпича был закрыт. Окна защищали железные ставни, дверь — стальная. Сбоку горела тревожным красным огнем маленькая лампочка. Она предупреждала потенциального вора или хулигана: осторожно, здание подключено к милицейскому пульту.
От ворот направо бежала дорожка. Я пошел по ней и увидел избушку, совсем крохотную, просто домик Дюймовочки. Дверь оказалась незапертой, я толкнул ее и очутился сразу в комнате, довольно просторной, метров двадцать, не меньше. Обставлена она была в стиле кантри.
Посередине громоздился большой стол и две широкие скамьи, в углу стояла двуспальная кровать под цветастым одеялом, вдоль стены — диван и пара кресел, с потолка свисала лампа, абажуром для которой служила самая обычная корзинка. Телевизор отсутствовал.
— Есть кто живой? — крикнул я.
— Чего орешь? — послышался хриплый голос, и из боковой двери вышла худая-прехудая, просто изможденная женщина.
Маленькое, скукоженное личико покрывали морщины, блеклые глазки прятались за припухлыми веками. Лицо Нели было отечным. Волосы, плохо причесанные, напоминали шерсть больного барана, а болезненная худоба без слов говорила, что в последнее время Малышева не слишком часто закусывала.
— Надо чего? — спросила она. — Кто ты такой?
— Вы здесь живете?
— Ну!
— Разрешите обогреться?
Неля фыркнула:
— Нашел место, топай отсюда!
— Извините, пожалуйста, — вежливо произнес я и вытащил из кармана бутылку. — Может, выпьете со мной и закусите?
Из другого кармана я выудил банку шпрот, добытую в том же ларьке.
Неля уставилась на угощение.
— Машина у меня сломалась, — быстро пояснил я, — вокруг никого, пустыня, все дома заперты. Думал, околею, печка не работает, куртка не греет. Вот, позвонил по мобильному, сейчас друг подъедет. Уж не гоните, ради христа, замерзну ведь.
— Ты скидавай тужурку, — велела Неля, — вон на вешалку пристрой, а я ща стакашки раздобуду.
С этими словами она исчезла в кухоньке. Я сел на лавку.
— На-ка, вспори банку, — велела Неля, появляясь в комнате с двумя чашками и широким ножом.
Я попытался выполнить ее просьбу, но не смог. Лезвие не хотело резать жестянку.
— Дай сюда, — приказала Неля и отобрала у меня кинжал, — беда с вами, мужиками, у каждого руки к жопе пришиты.
Она ловко воткнула острый клинок в железный кругляшок и мигом освободила рыбок из «консервного» плена. Водку она откупорила так же ловко, уверенной, тренированной рукой и быстро разлила по чашкам. Потом подняла свою и сказала:
— Ну, со свиданицем, тебя как зовут?
— Иван.
— Хорошее имя, — одобрила Малышева. — Будем знакомы: Неля.
Зажмурив глаза, она опрокинула водку в глотку, я быстро выплеснул свою порцию на пол.
— Давай по второй, — приказала хозяйка.
Через десять минут Неля подперла щеку рукой и протянула:
— Ой, Ванечка, как же хорошо, что ты приехал!
— Скучно тут?
— Жуть просто, прямо беда. Телика нет, только радио. Ну Лариска, как в тюрьму меня посадила. Эх, зря я вчера согласилась, на уговоры подалась. Добрая я, а люди пользуются…
— Вы здесь всегда живете?
— Говорю же, Лариска поселила вчера, — начала сердиться Неля.
— Зачем?
— Вот и я думаю, а зачем? — хихикнула Малышева. — Лучше наливай.
Мы наполнили «рюмки». Неля икнула.
— Плохо пошла, давай следующую.
— Может, хватит? — спохватился я, понимая, что она сейчас напьется до поросячьего визга. — Кажется, ты уже того, совсем веселая.
— А пошел ты, — заявило небесное создание, допило остатки спиртного и уронило голову на руки.
Раздался оглушительный храп. Я растерянно глянул на Нелю. Ну вот, сам виноват, не следовало разрешать ей пить вволю. Теперь придется ждать, когда мадам проспится.
Я сходил в машину, принес книгу и попытался включиться в приключения хоббитов. Но неожиданно стиль Толкиена показался мне занудным. Промучившись примерно час над любимым когда-то произведением, я сдался и пошел на кухоньку. Может, там найдется чай или хоть какие-нибудь продукты.
В крохотном помещеньице стояли только небольшой столик и маленький холодильничек. Я порылся на полках. Ничего, лишь пакетики с заваркой, давно просроченные и потерявшие всякий аромат. Ни сахара, ни молока, ни яиц. Может, пока Неля спит, мне смотаться в магазин? Есть хотелось ужасно, прямо зверски. Но не успел я, приняв решение, выйти в комнату, как раздался громкий хлопок двери и вслед высокий нервный голос произнес:
— Нелька, дрянь, опять нажралась! Где только водку взяла, тут на километр ни одной торговой точки! Неужели к шоссе бегала! Эй, давай, очнись, есть привезла, продукты.
— Пошла на… — отозвалась Неля сонным голосом, — от… от меня.
Я тихо вышел в комнату, увидел Ларису в огненно-красном пальто, склонившуюся над Нелей, и сказал:
— Не трогайте ее, это бесполезно.
— Ай, — вскрикнула Лариса и уронила один из пакетиков.
Раздался легкий хруст, и на пол потекла бело-желтая жижа.
— Осторожней, — улыбнулся я, — зачем же яйца бить. Хороший продукт, диетический, холестерина, правда, много, но две штуки в неделю запросто можно себе позволить.
— Это вы? — прошептала Лариса.
— Я.
— Откуда?
— Из Москвы.
— Зачем?
— Дорогая моя, — проникновенно сообщил я, — лучше успокойтесь, самое страшное позади.
— Что вы имеете в виду, — забормотала Федотова.
— Я уже все знаю.
— Неля рассказала? — прошептала Лариса.
Я молча смотрел на нее.
— Про меня и Ольгу? — продолжила женщина. — Но она не знает правду, она врет.
Я продолжал молчать.
— Что вы станете делать? — заломила руки Лариса. — Пойдете к моему мужу? Вы шантажист? Сколько хотите? Поедем ко мне, я заплачу за молчание…
Я не произнес ни слова. Тогда она принялась всхлипывать:
— Господи, ну откуда вы взялись на мою голову? Все было не так, как рассказала Неля, я ничего не знала, все случайно вышло…
— Готов выслушать вашу версию, — отмер я.
— Да, да, конечно, — суетилась Лариса, — только не здесь.
— А где?
— Нет, тут не могу, — лихорадочно бормотала Лариса, — давайте отъедем к шоссе, там на двадцатом километре есть хороший ресторан, возьмем вина…
— Ну уж дудки, — усмехнулся я, — честно говоря, после вчерашнего мне совсем не хочется питаться в вашей компании. Ну-ка, быстро колитесь, что накапали мне в кофе.
— Да как вы смеете, — фальшиво возмутилась Лариса.
— Ладно, хватит, — прервал ее я, — вижу, никакой честности от вас не дождаться. Что ж, прощайте.
Вымолвив последнее слово, я развернулся, подошел к двери, взял с вешалки дубленку и спокойным шагом, не оглядываясь, вышел из домика. Если не ошибаюсь, Лариса сейчас кинется за мной и расскажет абсолютно все.
Женщины странные существа, хитрее и изворотливее мужчин. Они великолепно умеют притворяться, лгать и настаивать на своем даже тогда, когда это совершенно бесполезно. Многие дамы совершенно беззастенчиво используют мужчин, предполагая, что представители сильного пола созданы исключительно для того, чтобы ходить на рынок, возить тещу к врачу и, естественно, зарабатывать деньги. В качестве последнего аргумента в споре милые дамы заявляют:
— Ты меня совсем не любишь, — и мигом заливаются слезами.
