Иоанна Хмелевская - Бабский мотив
Комиссар Гурский уже не смотрел на начальника, а усердно исполнял служебные обязанности.
Зеня была в ударе.
— Вы думаете, она мне чего-нибудь сказала?
Фигу с маком! Я сама обо всем догадалась, а потом ей же все и выложила, так она меня всеми святыми заклинала, чтоб я рот на замке держала, потому что этот дурак уже за ней бегал. Вот мамой клянусь, не знаю, как она все это устроила! Задницей у него перед носом крутила, что ли? Умом не понять! Ну, потом он на ней женился, и мне даже эту Барбару жалко было, а потом думаю: и на кой ей такой кретин… Лучше уж безработица.., то есть безмужница.., а Барбара — молоток, все у нее поправилось.
Умная баба. А тут это убийство. Я ничего не знала, пока люди не стали перешептываться, а потом вы пришли, вот я и решила, что Барбара этой Феле секир-башка устроила. А вы меня тут про Ульку спрашиваете! Я к Ульке и помчалась, и на тебе! Не Барбара, а эта гадюка — убийца, мало ей было, что она Фелю пришила, так еще и на Барбару свалить хотела! А я знаю почему. Потому что этот полудурок Борковский наконец допер мозгами, какую дурищу себе выбрал, она хороша была только для этого самого.., для мужика, словом. Может, он с ней захотел еще и разговаривать, кто его знает… А на разговоры она даже для меня глупая была!
Необыкновенная самокритичность Зени так потрясла комиссара Гурского, что он без приглашения налил коньяка себе и ей. В кухне Борковских царило каменное молчание, весьма заразительное, потому что даже новый для меня человек из полиции застыл в дверях, словно статуя.
Зеня совершенно не обращала внимания на окружающий мир.
— А я приехала, и она мне сама призналась во всем. Эта Феля какая-то не такая была…
Чокнутая, что ли? Она с самого начала такие шуточки шутила! Звонила Барбаре и говорила, что ее муж за секретаршей бегает, Улька едва успела у нее трубку из рук вырвать. А вообще Фельке все страшно нравилось, но она еще и денег захотела. Эта дура ей платила, чтобы Фелька под Борковскую кривлялась, а теперь должна была платить, чтобы та перестала. С ума сойти, правда? Улька боялась, что Борковский дознается, потому что он уже не так за ней бегал, одной только постели ему маловато, капризный какой нашелся! Ой, мамочка, какая же она дуура! И свинья! На базаре купила волыну, не знаю почем. Фелька хотела к Хмелевской на интервью ехать, ну и на здоровье. Улька ее подвезла и там же пришила! Собственной рукой! И на Барбару собиралась свалить, что она, дескать, не выдержала, а пистолет ей подкинуть… Не-е-е, это уж чересчур. А эта Фелька уперлась рогом: хочу мороженого — и все тут. И жрала в машине, вся перемазалась, свинота такая, и говорит, что в таком виде к Хмелевской не пойдет… Улька ее просила вообще не ходить, дом проехала мимо.
Там еще яма была какая-то… А Фелька говорит: пойду. Улька не выдержала, вроде как в отчаяние впала. Ага, нашла время! Раньше надо было отчаиваться! Пальнула в Фелю и удрала. Думала, что на нее никогда никто не подумает, потому что ни одна живая душа не знала, что они с Фелей подружки, Феля никому словечком не обмолвилась, потому что весь этот цирк ей нравился, а тут вдруг мент приехал! Сюда, то есть к Ульке. Дурацкие вопросы ей задавал и так далее… Улька-то испугалась и совсем не знала, что ей делать, а пистолет и ключи от квартиры Фели у нее где-то лежали, она же хотела их Барбаре подкинуть, а Барбары не было, и машины ее тоже…
В этом месте выпитое наконец сразило Зеню.
Она уронила голову на стол и в мгновение ока погрузилась в мертвый сон. Комиссар Гурский, державшийся не в пример лучше, застыл с «англичанкой» в руке. С минуту царила полная тишина.
— Если вы этого не записали… — зловеще начала я.
— Право, я не понимаю, почему вы меня считаете идиотом, — с упреком в голосе ответил Бежан. — До сих пор наши отношения не давали вам оснований полагать меня умственно отсталым.
Откуда у вас такие взгляды?
— Простите, ради бога, наверное, от неожиданности, — сконфузилась я. — Вы же не могли надеяться на такой роскошный урожай показаний.
Я тут чудом оказалась. Могу вам признаться, что я нечто подобное подозревала.
— А все потому, что пишете детективы, — снисходительно ответил инспектор и жестом приказал своим людям заняться делом. — Дамы будут понятыми…
В кухне осталась только блаженно дрыхнущая Зеня.
***
— Не может быть! — в голос завопила Мартуся. — Не поверю! Никогда!
Я поддакнула, что верится с трудом, но это чистая правда. Возвращаясь домой, я зашла в круглосуточный магазин и докупила пива, потому что знала, что без долгих ночных задушевных бесед не обойдется — Мартуся меня не помилует. И оказалась права: в ожидании моего приезда она успела выхлебать почти все запасы из холодильника, поэтому мои покупки очень пригодились.
— Я бы столько сроду не выпила, — объявила она, — но тебя нет, котов я накормила, а что делать дальше — не знаю. Да еще сплошные переживания — где ты, что ты! Рассказывай!!!
Действительно, я забыла взять с собой мобильник, так что связаться со мной было нельзя.
— Сама видишь, до чего может довести ослиное упрямство. Уршуля только о Борковском и думала, замыслила хитрую интригу — и вот, пожалуйста, добилась своего.
— Но если ей хватило мозгов разработать весь план, как она могла во всем остальном оказаться такой страшной дурой?
— Тем не менее оказалась. Даже пистолетная гильза не пришла ей в башку. Если бы она вычистила машину, а ключи Фели и пистолет выбросила в сточную канаву, даже нормальных улик у полиции не было бы! Подожди, я себе открою вторую бутылку, а то мне маловато. Кроме того, Уршуля так ненавидела Барбару, что не могла отказаться от желания свалить на нее еще и убийство. Сама себя перехитрила.
Мартуся схватила новую банку с пивом.
— Да уж, такая ненависть — настоящий тайфун, — убежденно сказала она. — Все истратить на одну ненависть, какая расточительность!
— В этом-то и кроется суть глупости, — поучительно заметила я. Некогда я сама отказалась от мести — у меня просто не было на нее времени, и теперь я страшно гордилась своим давним поступком. — Только в том случае, если тебе совершенно нечего делать, можешь посвятить свою жизнь ненависти. Но даже для этого надо иметь капельку здравого смысла.
— А у Уршули его и в помине не было.
Я знаю немало безмозглых баб, да и мужиков тоже.., но такой размах и вообразить трудно!
А с чего это ты такая довольная? — вдруг насторожилась Мартуся.
— Потому что я наконец-то все поняла.
Обожаю все понимать!
— Странные у тебя пристрастия… А что еще ты поняла?
— Телефонные звонки. Барбара мне про них рассказывала, и мне показалось, что странно это как-то, и Барбара тоже так считала. А выясняется, что Феля проста шутила так. Как только Уршулька ей в чем-нибудь отказывала, Феля сразу показывала когти, а Уршулька вовсе не хотела, чтобы служебный роман мужа дошел до Барбары.
Так что Феля прогнула Уршулю будь здоров: два раза позвонила — и готово.
— И все из-за какого-то мужика! — в ужасе воскликнула Мартуся. — Что в нем такого, в этом Борковском? Он на выставке племенных жеребцов золотую медаль получил, что ли?
— Насчет жеребцов ничего не знаю, может, он в койке и неплох, но что с каждой минутой богатеет, высший свет и все такое — это точно.
— У тебя крыша поехала?! — воззвала ко мне Мартуся.
— Это не у меня, это у Уршульки. Ты что думаешь: посольства, банкеты всякие, пятикомнатные апартаменты, тряпки, побрякушки.., это в голову ударяет о-го-го как! К тому же не бабник, скорее однолюб, жена для него — святое, для Уршульки такой мужик все равно что трон возле византийского кесаря.
— Почему именно византийского?
— А при этом дворе разводили самые строгие церемонии. Ну еще у русских царей такое бывало.
— Ты мне только тут лекций по истории не читай, я все равно не пойму.
— Пару фотографий я там видела, свидетелем была при шмоне.., пардон, при обыске, полиция слова «шмон» не любит. Ничего плохого сказать не могу, Борковский — мужчина видный и очень впечатляет. Стопроцентный мужик, таких теперь не делают. Этот не станет сопли распускать, сам с чем угодно справится — и с бандитом бешеным, и с норовистым конем, и с химическими формулами, и с летучим топором, и даже с цитатами из Софокла. «Дорогая, так ты миллион в казино просадила? Ничего страшного», — скажет он и с нежной улыбкой вынет этот миллион из кармана…
— Я не проиграю! — зареклась Мартуся. — Слушай, а что такое летучий топор?
— Мой топор. Тут пару недель назад размахнулась как следует, и железяка улетела черт-те куда, потому что топорище рассохлось. Чудо, что мне окна не повыбивало.
— И что?
— И ничего. Больше не летает.
— Почему это?
— Потому что я его расперла клиньями и вымочила в растворителе для краски. Теперь у меня не топор, а монолит.
Мартуся задумалась.
— И Борковский бы все это сам клинил и замачивал?
![Иоанна Хмелевская - Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке]](/uploads/posts/books/162129/162129.jpg)
![Иоанна Хмелевская - Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке]](/uploads/posts/books/162309/162309.jpg)
