Иоанна Хмелевская - Бабский мотив
— Пани Уршуля сказала, что она сама стреляла?
— Так и сказала. Но не сразу. Когда я дверь открыла, эта гостья.., как ее там?
— Зеня, — тихонько подсказала я.
— Эта Зеня рассказывала, что ее полиция расспрашивала и пани Уршулю обязательно будут расспрашивать. А еще интересовалась, чего это пани Уршуля пьет и что вообще случилось. И кто убил эту покойницу, потому что это ведь Феля, подружка пани Уршули. И тут пани Уршуля возьми да и скажи, что это она убила, вырвалось у нее… Все из-за пана Стефана, специально подстроила, чтобы ему жена опротивела. Мне тоже все время казалось, что какое-то мошенничество творится, но мне не пристало вмешиваться. И что она, пани Уршуля то есть, не хотела, чтобы правда выплыла наружу, а та Феля, значит, на своем стояла. Ну и пан Стефан в последнее время как-то охладел…
Я горько пожалела, что Мартуся не вытолкала меня из дому раньше, но одновременно бурно порадовалась, что не тянула с этим визитом до завтра. Не видать бы мне тогда этой исповеди как своих ушей.
Пани Ядзя умолкла, и настала моя очередь.
Я понадеялась, что рассказываю более связно, нежели пани Ядзя. С моим приходом беседа подружек несколько упорядочилась, поэтому можно было сделать определенные выводы. Однако Бежану мои выводы были на фиг не нужны, и я постаралась ограничиться чистым пересказом услышанного.
Под конец моего повествования в кухне появился эксперт и молча вручил что-то Гурскому, а Гурский передал это шефу. Пока предмет путешествовал из рук в руки, я успела его разглядеть.
Гильза.
Я угадала в странной штуке гильзу исключительно потому, что в юности мы на работе пользовались гильзой от пушечного снаряда как пепельницей, вернее, донышком гильзы, остальное отпилили, иначе гильза была бы выше человеческого роста и, чтобы стряхнуть пепел, пришлось бы лазить по стремянке.
— Чтоб мне сдохнуть, если вы это не в машине нашли! — вырвалось у меня, прежде чем я успела опомниться.
Бежан посмотрел таким скорбным взглядом, что мое сердце истекло кровью от соболезнования.
— Это дело, проше пани, должны были вести только женщины, — жалобно произнес он и обратился к эксперту:
— Понятые видели?
— Двое, — лаконично ответил эксперт. — Дворник и ксендз.
— Откуда еще ксендз?!
— Случайно. И добровольно. Приходил сюда в гости, остановился из любопытства и сам попросил, чтобы ему позволили посмотреть. Честно признался, что почитывает детективы. Про это дело он ничего не знает и согласен выступать свидетелем.
— Вот и смилостивился Господь над нами… — набожно пробормотал Гурский.
— А остальное?
— Отправили в лабораторию.
— Машину не чистили?
— Куда там! Мусор за две недели. Галька в протекторах, обивка заляпана мороженым…
Ни о каком мороженом я не слышала, поэтому очень удивилась, отчего они так бурно обрадовались, но слова о застрявшей гальке поняла замечательно. Следы пиджака, которого не было у жертвы, тоже наверняка нашли. Я была совершенно права, полагая, что эта вторая Борковская — кретинка вне конкурса. Все свои умственные возможности она исчерпала поимкой мужа, детективов она явно не читала, а я настаиваю, что это весьма поучительная литература. Ксендз тому живой пример. Интересно, почему это мужчины с неплохим умственным развитием упорно находят себе в жены феноменальных дурищ?
— Что-нибудь еще? — спросил меня Бежан.
— В принципе, я уже все рассказала, вы появились почти сразу. Уршуля успела только признаться в великой ненависти к первой жене.
— А должно быть наоборот! — воскликнул Гурский.
— Вы молодой еще, имеете право не понимать, — снисходительно ответила я. — Ведь Уршуля отобрала мужа у первой жены хитростью, разве что не силой, а он об этом понятия не имел.
И Барбара оставалась для Уршули постоянной угрозой. Вы бы любили дамоклов меч над головой?
— Так я и говорю — дело это исключительно бабское, — сердито сказал Бежан. — Проше пани, я уже все знаю, но ничегошеньки не понимаю. Следствие у меня застегнуто на все пуговки, любо-дорого смотреть: никаких сомнений, доказательства со слона ростом, но чувствую себя дурак дураком. Таких мотивов у меня в жизни не было — чтобы кто-нибудь пришил сообщника в благодарность за помощь. А у нас именно так и получается. Давайте я как-нибудь с вами частным образом побеседую, вдруг что-нибудь и пойму из всей этой каши. У меня еще остается надежда, что, может, это все Борковский организовал…
Я вас предупреждаю, что раскрываю вам самые страшные тайны следствия, и если вы хоть словечком…
Я презрительно фыркнула. Бежан поперхнулся, потом продолжил:
— — Но Борковский слишком часто и надолго уезжал в Швецию. При таком раскладе ему нужен был сообщник, лучше тоже баба, потому что ни один мужик на свете не справился бы с такой галиматьей. Я всерьез подозревал Борковского, но теперь понял, что ошибался. Вы можете мне объяснить эту историю?
— Без проблем. Хоть сей момент. Хочу обратить ваше внимание на одну мелочь, а именно на явление под названием человеческая глупость.
Я сейчас все объясню, только вам надо выключить разум и опираться исключительно на чувства. Вот что вы больше всего на свете ненавидите и что обожаете страстно? Тараканов, полицию, чеснок, рыжих, грозу, скоростные лифты, тесные коридоры, игру на флейте…
Я готова была перечислять до утра, но меня очень некстати перебили. В кухню вдруг вторглась Зеня, пьяная конечно, но на ногах стояла, да и остатки здравого смысла у нее кое-какие уцелели. При виде многочисленного общества она застыла на пороге.
— А-а-а-а, эт-то вы, — она ткнула пальцем в Гурского. — Эт-то хр-р-ршо! У нее тут есть конь.., ик! ..як. Занач-ка. Вы найдете, а? Я все скажу, тут всего много.., и мне не нравится!
Найдите коньячок…
Все на миг оторопели. Бежан молча смотрел на Зеню, а Гурский бросился рыться в шкафчиках в поисках коньяка. Пани Ядзя не выдержала, поднялась из-за стола и вытащила бутылку из отлично ей известного тайничка.
Зеня, не проявляя ни малейшего желания возвращаться в гостиную, уселась за кухонным столом и взглядом поискала какую-нибудь емкость. Пани Ядзя милосердно вынула из рук пьянчужки солонку и подсунула ей маленький стаканчик, который в стародавние времена называли «англичанкой». У меня самой тоже есть такая стопка, еще довоенная.
Зеня в качестве собеседника признавала; только Гурского.
— Вам скажу! — по секрету прошептала она ему. — Это уже давно было, года два назад, я сама, если честно, хотела его закадрить, но он — как стена. Ему плевать, я с ним сижу или старая Земянская, она уже на пенсию уходила. Я ему все равно что мопс или кошка рядом.., или такой большой с бородой… Маркс, что ли.., или коза…
Вот ему безразлично, и все тут. Как слепой. А Уршулька уперлась. Это он такой из-за жены, грит, а я ему, грит, жену из головы выбью… А мне интересно, как это у нее получится. Она негрозовор.., неразговорчивая была, из нее чего-нибудь вытянуть — как воду из камня выжимать. Но человек не скотина, ему поговорить все равно хочется, иногда и у нее словечко-другое вырывалось. А мне интересно… За наше здоровье! Вы чего не пьете? Вы и меня за такую же шалаву держите, что ли? Вы меня не ув-в-вжаете?! И все из-за проклятого Стефана…
Верная своему намерению подождать с вином до дома, я с бешеным интересом смотрела этот спектакль. Гурский бросил на Бежана отчаянный взгляд. Бежан таинственным жестом дал ему понять, чтобы он подыграл пьяной Зене. Пани Ядзя мигом сообразила и подсунула ему вторую «англичанку». Откуда у них столько довоенного ширпотреба, каким чудом он уцелел?! Может, они родом не из Варшавы, в провинции такие вещи дольше сохраняются. Гурский решительно налил себе, подлил Зене, поднес стопку к губам и даже немного выпил.
Зеню это удовлетворило.
— А потом эти сплетни пошли, — продолжала она. — Улька со слезами, мол, она не хочет, чтоб до Стефана дошло, а все это вранье. Она с этими слезами около него крутилась, пока он не спросил, в чем дело. С компьютером она ва-а-ще не могла работать, она тупая как корова, а в койке — профессионалка. Нет, я всего не помню. Тут словечко, там словечко. Я сначала не верила, потом Улька мне проговорилась, у нее подружка такая есть, которая покрасилась в рыжий цвет, под Барбару… И такие штуки выделывала…
Я сначала на жену Борковского посмотрела, потом эту Фелю увидела. А она даже не знала, что я знаю… Тут еще этот Метек, жених ее, мне в жилетку сопли вытирал, что второй такой на свете нет… Кыз-зел глупый.., а, чего говорить, каждый мужик от круглой попы глупеет… Не-ее, я не выражаюсь, это по жизни правда. Она вроде в койке страшно необыкновенная, я эту дуру спрашиваю, чего и как она делает, а у нее только ухмылка на роже такая.., того… И чего, вы сами ее на этот предмет не проверили? Ну что вы за мужик после этого! За наше здоровье!
Комиссар Гурский уже не смотрел на начальника, а усердно исполнял служебные обязанности.
![Иоанна Хмелевская - Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке]](/uploads/posts/books/162129/162129.jpg)
![Иоанна Хмелевская - Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке]](/uploads/posts/books/162309/162309.jpg)
