Джанет Иванович - Разок за деньги или деньги всему начало
- Это то, что случилось с Кармен?- спросила я.
- Боже, Кармен прикончили из милосердия. Не знаю, как она вообще добралась до дома. К тому времени, когда мы прознали об этом, она успела позвонить Морелли.
- И что теперь?
Он снова прислонился к стене.
– Сейчас подождем.
- И что будет, когда здесь появится Рамирез?
- Отвернусь, пока он будет заниматься тобой, потом застрелю его твоим пистолетом. К тому времени, как явится полиция, вы оба истечете кровью, и все концы в воду.
Он был убийственно серьезен. Он собирался наблюдать, как Рамирез насилует и пытает меня, а затем собирается удостовериться, что меня забьют до смерти.
Комната поплыла у меня перед глазами. Ноги зашатались, и я обнаружила, что сижу на краю постели. Я опустила голову между колен и подождала, пока рассеется туман. Перед глазами возникло видение избитого тела Лулы, наполняя меня ужасом.
Головокружение прошло, но тяжелое сердцебиение сотрясало тело. Рискни, подумала я. Сделай что-нибудь! Только не сиди здесь и не жди Рамиреза.
- Ты в порядке? – обратился ко мне Альфа. – Плохо выглядишь.
Я не подняла головы.
– Меня сейчас стошнит.
- Тебе нужен таз?
Голова все еще была между колен. Я потрясла ею
- Нет. Дай мне минуту перевести дух.
Рядом в клетке бегал Рекс. Я не могла вынести, зная, что, может, вижу его в последний раз. Забавно, как можно привязаться к такому маленькому созданию. В горле образовался ком при мысли, что Рекс осиротеет, и послание вернулось ко мне. Сделай что-нибудь! Делай хоть что-то!
Стиснув зубы, я вознесла короткую молитву и бросилась вперед, кинувшись на Альфу, ударив его головой в живот.
Альфа издал рык, и пистолет выстрелил поверх моей головы, разбив окно. Если бы я была круче, то нанесла бы следующий хороший удар ногой по яйцам, но я действовала с безрассудной энергией, от адреналина кровь бросился мне к голову. Я была в состоянии «сражайся-или-беги» (рефлекс на стресс, доставшийся нам от животных, психологический термин – Прим. пер.), и легче всего было выбрать бегство.
Я бросилась прочь через открытую дверь спальни в гостиную. И была уже почти в прихожей, когда услышала щелчок пистолета, и мою левую ногу, как током, пронзила боль. Я завопила от боли и удивления, потеряв равновесие. Потом схватила сумку с прилавка двумя руками и стала искать мой .38 –й. Альфа возник на пороге кухни. Он поднял оружие и прицелился.
– Сожалею, - сказал он. – Но выбора нет.
Нога моя горела, сердце колотилось в груди. Нос кровоточил, и слезы застилали глаза. Я взяла двумя руками мой маленький «Смит и Вессон», все еще находящийся в сумке. Сморгнула слезы и открыла огонь.
14
Дождь тихо барабанил по стеклу в гостиной, состязаясь со звуками, которые издавало колесо Рекса. Прошло уже четыре дня с тех пор, как меня подстрелили, и боль перешла в раздражающую, но вполне терпимую свою разновидность.
А вот душевное здоровье поправлялось куда медленнее. У меня еще случались ночные кошмары, и я все еще боялась оставаться одна в квартире. Застрелив Джимма Альфу, я подползла к телефону и позвонила в полицию, прежде чем отключилась. Они появились вовремя, чтобы схватить Рамиреза на полпути ко мне на пожарной лестнице. Затем они увезли его в тюрьму, а меня - в больницу. К счастью, мне повезло больше, чем Альфе. Он был мертв. Я - жива.
На моем счету в банке покоились десять тысяч долларов. Ни цента еще не было потрачено. Меня задержали семнадцать стежков на моей заднице. Мне хочется сотворить что-нибудь безответственное, типа слетать на уик-энд на Мартинику, когда снимут швы. Или, может, сделать татуировку, или выкрасить волосы в красный цвет.
Я подпрыгнула от стука в дверь. Было почти семь вечера, и я не ожидала гостей. Осторожно я выползла в прихожую и приложилась к глазку. Челюсть у меня отпала от вида Морелли в спортивной куртке, джинсах, гладко выбритого, подстриженного. Он смотрел прямо в глазок. И самодовольно улыбался. Знал, гад, что смотрю на него, сгорая от любопытства, благоразумно ли поступлю, если открою дверь. Он помахал, и я вспомнила, как две недели назад ситуация была прямо противоположная.
Я отомкнула два засова. Но оставила цепочку на месте. Заскрипела дверью.
– Что?
- Убери цепочку, - сказал Морелли.
- Зачем?
- Потому что принес тебе пиццу, и если наклоню ее, чтобы тебе отдать, весь сыр смажется.
- Пицца от Пино?
- Конечно, это пицца от Пино.
Я переместила вес с левой ноги, чтобы облегчить боль.
– Зачем ты принес мне пиццу?
- Не знаю. Захотелось. Ты собираешься открыть дверь или как?
- Я еще не решила.
Это вызвало медленную дьявольскую улыбку на его физиономии.
– Ты меня боишься?
- Угу… да.
Улыбка еще пребывала на месте.
– Так и должно быть. Ты закрыла меня в холодильнике с тремя трупами. Рано или поздно я с тебя за это спрошу.
- Но не сегодня?
- Нет, - подтвердил он. - Не сегодня.
Я закрыла дверь, сняла цепочку, и распахнула врата ему навстречу.
Он положил белую коробку и упаковку пива на стойку и повернулся ко мне.
– Что-то, похоже, немного медленно топаешь. Как себя чувствуешь?
- Нормально. К счастью пуля разорвала немного жира и по большей части повредила стену в коридоре.
Его улыбка увяла.
- Как ты на самом деле себя чувствуешь?
Не знаю, как Морелли это удается, но он всегда может пробить мою защиту. Даже, когда я была на страже, и сохраняла бдительность, Морелли мог достать меня, завести меня, заставляя сомневаться, в своем ли я уме, и, вообще, возбуждать во мне самые неподходящие чувства. Беспокойство крылось в уголках его глаз, рот сжался, в противовес легкомысленному тону вопроса.
Я зажала губу, но откуда-то взялись слезы, тихо сбегая по щекам.
Морелли заключил меня в объятия и притянул к себе поближе. Он прислонился щекой к моей макушке и поцеловал в волосы.
Похоже, мы так долго стояли, и если бы не боль в моей заднице, я могла бы заснуть, окончательно успокоившись и чувствуя себя очень уютно и безопасно в руках Морелли.
- Если я задам тебе серьезный вопрос, - пробормотал Морелли мне в ухо, - ты честно ответишь?
- Может быть.
- Помнишь тот случай в папашином гараже?
- Еще бы.
- И когда мы были в булочной…
- Нет.
- Почему ты сделала это? Сила моего убеждения так уж подействовала?
Я отняла голову и взглянула на него.
– Полагаю, скорее из любопытства и желания взбунтоваться, честное слово.
Не говоря уж о гормонах и страсти.
- Ты готова разделить ответственность?
- Разумеется.
Улыбка снова вернулась.
– А если я буду любить тебя здесь, на кухне… какую часть ответственности ты готова взять на себя?
- Помилуй, Морелли, у меня семнадцать швов на заднице!
Он вздохнул.
– Думаешь, мы могли бы стать друзьями после всех этих лет?
И это говорит парень, который кинул мои ключи в мусорный бак.
– Полагаю, это возможно. Нам ведь не нужно заключать договор и скреплять его кровью, не так ли?
- Но можем порыгать после пива.
- Это по мне.
- Ладно. Теперь, когда мы это установили, там намечается кое- какая игра, которую я хочу посмотреть, а у тебя мой телевизор.
- У мужиков всегда скрытые мотивы, - высказалась я, таща пиццу в гостиную.
Морелли последовал за мной с пивом.
– Как ты умудряешься сидеть?
- У меня резиновый бублик. И попробуй только что-нибудь скажи, отравлю газом.
– У меня есть парочка сообщений для тебя, - сказал он. – Ты готова выслушать?
- Еще полчаса назад могла бы ответить «нет», но сейчас у меня пицца, и я в норме.
- Это не пицца, милашка. Это мое мужское присутствие.
Я подняла бровь.
Морелли бровь проигнорировал.
– Прежде всего, наш патологоанатом передал, что ты вполне годишься на роль стрелка Робин Гуда. Ты всадила пять пуль Альфе в сердце, все на расстоянии не больше дюйма друг от друга. Просто поразительно, учитывая, что ты стреляла в ублюдка из сумки.
Мы оба захлюпали пивом, так как никто из нас не испытывал еще уверенности, что мы чувствуем по отношению к тому, что я убила человека. Гордиться было нечем. Скорбь не совсем подходила. Но явная печаль присутствовала.
- Думаешь, могло кончиться по-другому? – спросила я.
- Нет, - успокоил Морелли. – Он убил бы тебя, если бы ты не убила его первой.
Это была правда. Джимми Альфа убил бы меня. В этом у меня не было сомнения.
Морелли наклонился вперед взглянуть на подачу. Говарда Баркера вывели из игры.
– Дерьмо, - выругался Морелли. И переключил внимание на меня. – А сейчас хорошие новости. Я оставил магнитофон в дальнем углу парковки. Использовал его, когда меня не было поблизости. Проверял его в конце дня и прослушивал, если что-нибудь пропускал. Чертова штука еще работала, когда Джимми Альфа заглянул к тебе. Записал весь разговор, стрельбу и, вообще, все четко, как колокольчик.
