Джанет Иванович - Разок за деньги или деньги всему начало
- Большинство мирового героина поступает из Афганистана, Пакистана, Бирмы. Обычно доставляется через Северную Африку, затем в Амстердам или другой европейский город. До сих пор любимым методом проникновения в страну на северо-востоке была упаковка в тела и провоз их через Аэропорт Кеннеди. Около года назад мы начали получать наводки, что наркотики победно путешествуют на кораблях, приходящих в порт Ньюарка. Администрация США по контролю за применением законов о наркотиках и таможня работали сверхурочно, но так ничего и не нашли.
Он поднял вверх палец, исследуя его.
– Думаю, причина в том, что когда корабль приходил в Ньюарк, героин уже выгрузили.
- В сливную лодку, - дополнила я.
- Да. Сливная лодка перехватывает наркотик с материнского корабля и привозит в маленький залив, такой как этот, где нет таможенников.
- Моя версия – они загружали наркотик в эти бочки после передачи, а один из пакетов последний раз порвался.
- Трудно поверить, что кто-то может быть столь небрежен, чтобы оставить обличающую улику.
Морелли хмыкнул.
– Работаешь повседневно с наркотиками, и они становятся обыденным явлением. Не поверишь, что люди оставляют на виду в квартирах и гаражах. Кроме того, лодка принадлежит Сэлу, и есть шанс, что Сэл не участвовал. То есть, если лодку арестуют, Сэл заявит, что одолжил ее приятелю. Он не знал, что ее используют в преступных целях.
- Думаешь, потому так много героина в Трентоне?
- Может быть. Когда имеешь под рукой такую лодку, что можешь привозить его в больших количествах и исключить курьеров, то у тебя хорошее преимущество в виде низких накладных расходов.
- И наркоманы мрут как мухи.
- Да.
- Почему, как ты думаешь, Рамирез застрелил Сэла и Луиса?
- Может, Рамирезу понадобилось сжечь мосты.
Морелли прошелся фонариком по темным углам в глубине грузовика. Я с трудом различала его в темноте, но могла слышать шарканье подошв, когда он двигался.
- Что ты делаешь? - спросила я.
- Ищу пистолет. В случае, если ты не заметила, мне чертовски не повезло. Мой свидетель мертв. Если не смогу отыскать пистолет Зигги в нетронутом состоянии, я тоже стану трупом.
- Всегда есть Рамирез.
- Который может разговориться, а может - и нет.
- Думаю, ты слишком остро реагируешь. Я могу засвидетельствовать присутствие Рамиреза на месте двух совершенных убийств, и мы раскрыли главную операцию по поставке наркотиков.
- Вероятно, это бросит тень сомнения на характер Зигги, но не изменит факта, что я застрелил безоружного человека.
- Рейнжер сказал, что ты должен доверять системе.
- Рейнжер сам игнорирует систему.
Я не хотела видеть Морелли в тюрьме за преступление, которое он не совершал, но точно также не желала, чтобы он провел жизнь в бегах. Он на самом деле был хорошим паренем, и как мне не хотелось в этом признаться, я начала испытывать к нему нежные чувства. Когда расследование завершиться, я буду скучать по поддразниванию и поздним дружеским посиделкам. Хотя Морелли еще продолжал действовать на нервы тут и там, но возникло новое чувство партнерства, которое превысило большую часть моего гнева в прошлом. Трудно было поверить, что его пошлют в тюрьму в свете всех этих новых улик. Вероятно, он потеряет свою работу в полиции. Мне это казалось меньшим позором, чем прятаться долгие годы.
- Полагаю, нам следует позвонить в полицию и позволить им разбираться с этим, - предложила я Морелли. – Ты не можешь скрываться весь остаток своей жизни. А что будет с твоей матерью? А что насчет нашей устной договоренности?
- Устной договоренности? О, черт, Стефани, ты же не собираешься предъявить мне счет, не так ли?
- У нас было соглашение. Ты позволяешь привести тебя, когда мы найдем пропавшего свидетеля.
- Я не учел, что он будет мертв.
- А меня выселят.
- Послушай, Стефани, твоя квартира не такой уж подарок. Кроме того, это напрасный разговор. Мы оба знаем, что ты не способна привести меня силой. Есть только один способ получить твои деньги – это мое позволение. Ты же не собираешься стоять на своем.
- Мне не нравится твое отношение, Морелли.
Свет от фонарика закружился, и Морелли ринулся по направлению к двери.
– Меня не заботит, что ты думаешь о моей позиции. Я в паршивом настроении. Мой свидетель мертв, и я не могу найти чертово оружие убийства. Вероятно, Рамирез будет визжать как свинья, а меня оправдают, но пока этого не случилось, я буду прятаться.
- Ну и черт с тобой. Не могу поверить, что так для тебя будет лучше. Представь, что вдруг какой-нибудь коп заметит тебя и пристрелит? Кроме того, у меня есть работа, и я собираюсь ее сделать. Не следовало мне иметь с тобой дела.
- Ну, это были неплохие дела, - заметил он.
- Добился ли ты в них успеха?
- Нет. Но я - не ты. У меня такой опыт, что тебе и не снилось. И я, черт возьми, более подготовлен, чем ты когда-либо будешь.
- Ты меня недооцениваешь. Я хорошо подготовлена, твою мать.
Морелли хмыкнул.
– Ты – мармеладка. Нежная и сладкая, и если тебя разогреть, становишься тягучей и прелестной.
Я ретировалась, лишившись дара речи. Не могла поверить, что еще несколько секунд назад я участливо и по-дружески думала об этом уроде.
- Я быстро учусь, Морелли. Хотя несколько раз ошиблась в начале, но я сейчас способна тебя привести.
- Да, ладно. Что ты собираешься делать, застрелить меня?
Его сарказм меня отнюдь не умиротворил.
- Как бы эта мысль не была привлекательна, но стрелять в тебя нет необходимости. Все, что я должна сделать, - это закрыть дверь, ты, надменное ничтожество.
В тусклом свете я увидела, как глаза его широко распахнулись в проблесках понимания за наносекунду до того, как я захлопнула тяжелую герметичную дверь. Послышался приглушенный удар его тела, врезавшегося изнутри в дверь, но было поздно. Засов уже был на месте.
Я отрегулировала температуру так, чтобы трупы не разморозились, и в тоже время сделала ее не настолько низкой, чтобы превратить Морелли в мороженое на палочке по приезде в Трентон. Потом забралась в кабину и завела мотор, поздравив себя, что при мне ключи Луиса. Неуклюже выехав со стоянки, я взяла курс на магистраль.
На полпути домой я нашла телефон и позвонила Дорси. Сообщила ему, что приведу Морелли, но не вдавалась в детали. Я предупредила, что подъеду к участку со стороны задней двери минут через сорок пять, и было бы неплохо, если бы он меня там ждал.
Я подъехала на Норт Клинтон вовремя и поймала в свете фар Дорси и двух полицейских в форме. Затем заглушила двигатель, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, и спрыгнула на землю.
- Может, вам следует еще позвать кого-нибудь в форме, - предложила я. - Думаю, Морелли может прийти в бешенство.
Брови Дорси подскочили.
– Ты засунула его в заднюю часть грузовика?
- Да. И он там не в одиночестве.
Один из полицейских отодвинул засов, дверь распахнулась, и Морелли скатапультировал на меня. Он схватил меня поперек туловища, и мы шлепнулись на асфальт, катаясь, молотя друг друга, поливая при этом бранью.
Дорси и полицейские оттащили Морелли от меня, но он все еще продолжал ругаться и махать кулаками.
– Я до тебя доберусь! – орал он на меня. – Когда выйду отсюда, надеру тебе задницу. Ты чертова сумасшедшая. Маньячка!
Появились еще двое патрульных, и вчетвером полицейские потащили Морелли к задней двери. Дорси задержался со мной.
– Может тебе следует переждать где-нибудь, пока он успокоится? - предложил он.
Я стряхнула несколько пылинок с колен.
– Это может занять время.
Затем вручила Дорси ключи от грузовика и ввела в курс насчет наркотиков и Рамиреза. Пока я давала объяснения, Морелли утащили наверх, и горизонт очистился, тогда я смогла пойти забрать квитанцию у регистратора.
Приближалось к двенадцати, когда я, наконец, позволила себе оказаться дома, и моим единственным сожалением о события этого вечера было то, что я оставила свой блендер на пристани. Мне, в самом деле, позарез был необходим «дайкири». Я закрыла входную дверь и бросила сумку на кухонную стойку.
У меня были смешанные чувства насчет Морелли… не уверена, поступила ли я правильно. В конечном счете, дело было не в деньгах. Я действовала под влияние праведного негодования и из своих собственных убеждений, что Морелли следовало сдаться самому.
В квартире было темно, и стояла тишина, освещение было лишь в холле. Тени углублялись в гостиной, но не порождали страха. Погоня завершилась.
Нужно было поразмыслить о будущем. Быть наемной убийцей гораздо сложнее, чем я полагала. Все же главное в том, что за последние две недели я многому научилась.
Волна жара после обеда спала, и температура снизилась до приятных семидесяти градусов (21 градус по Цельсию – Прим. пер.). Занавески были задернуты, и бриз играл легким ситцем. Идеальная ночь, чтобы выспаться, подумала я.
