Дарья Донцова - Идеальное тело Пятачка
Я на секунду прикрыла глаза и вновь услыхала тихое шлепанье. Понимаю, что с елей падают шишки, но мне почему-то вдруг показалось, что сейчас из чащи выйдет тигр.
Голову словно ошпарили кипятком, уши загорелись, щекам стало жарко. Я вскочила, потом снова села на скамейку. Запись в Интернете! Девушка с закрытым маской лицом дерется с тигром, который имеет те же приметы, что и Артур... Бой транслируется для тех, кто платит за видео, а еще можно поставить на его результат в тотализаторе... Герман Кнабе продал бизнес, но живет припеваючи, каждый месяц на его счет невесть откуда поступает триста тысяч евро, якобы «работает» наследство латиноамериканского дядюшки... В церкви есть обширные подвалы, предназначенные для спасения людей, их проектировали так, чтобы враг не услышал шума, плача детей, ржания лошадей, мычания коров...
Что ж, теперь я уверена: бои происходят в подземелье под церковными развалинами. Обитатели имения напуганы сказочкой про Клауса и боятся приближаться к тому, что осталось от церквушки. А погибшие девушки приходили наниматься... для участия в боях! Не зря обе они имели серьезную физическую подготовку. Надеялись выстоять против хищного животного, рассчитывали на свою ловкость, гибкость, силу. Коробков сказал мне: «Бой состоит из трех раундов. Если тигр не убивает женщину в течение определенного времени, то считается проигравшим. Кровожадная тварь не так уж часто оказывается победителем. Интересно, где устроители находят соперниц для тигров?»
Меня затрясло в ознобе. Варвару Богданову определенно прячут внизу. Она тоже гладиаторша. Надеюсь, девушка пока жива, ведь она устояла в драке, которую я видела, но в любой день может погибнуть. Ну как можно согласиться на такую работу? Даже если за бой обещают большие деньги, каждая амазонка должна понимать: жизнь стоит дороже.
Дрожь сменилась жаром, я снова вцепилась в мобильный.
– Ни минуты покоя, ни секунды покоя, не могу без тебя, не могу без тебя, что же это такое... – заорал Коробок. – Любимая, меня вы не любили, не знали вы, что в сонмище людском я был как лошадь, загнанная в мыле, пришпоренная смелым ездоком!
– Разделяю твою любовь к Сергею Есенину, – оборвала я Димона, – а вот эстрадные песни меня не восхищают. Но о наших пристрастиях потолкуем позднее. Можешь полазить по объявлениям в бесплатных газетах?
– Для тебя пророю носом туннель от Европы до Азии, – пообещал хакер. – Что искать?
– Текст примерно такой: «Ищу актрис для участия в видеосъемках. Вы – физически развиты, хорошо двигаетесь, были в прошлом гимнасткой, балериной, дрессировщицей. Предпочтение отдается этническим немкам. Вознаграждение большое. Не порно».
– В особенности меня умиляют последние слова, – хмыкнул Димон. – Не порно... Работодатели хотят заснять построение гимнастической пирамиды!
– На свете существуют вещи пострашнее порнографии, – вздохнула я. – Давай, шевели мышкой! А когда отыщешь нечто похожее, пробей телефоны, выясни, кто жаждет встречи с красавицами. И еще – собери все сведения о Михаиле Кнабе.
– Слушаю и повинуюсь! – провозгласил Димон. – А ты чего на лавочке так долго сидишь?
Я удивилась, но разобраться в том, что показалось мне странным, не успела: Коробок уже прервал связь.
Я вернула трубку в карман, встала и, стараясь производить как можно меньше шума, пошла к развалинам.
Днем церковь выглядела не так таинственно, как поздним вечером: всего лишь старое здание с ободранными стенами и полуобвалившимся потолком. Алтарь тоже не вызвал особых чувств, я без внутренней дрожи распахнула на удивление хорошо сохранившиеся воротца и уставилась на стену напротив. Раз мне не удалось найти вход в галерею, по которой проводили животных, я просто обязана обнаружить «лифт» для священника.
Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, я принялась шарить руками по стене, потом стучать кулаками по всем выступающим камням, нажимать на выпуклости и в конце концов устала. Механизм хитрый, но он должен срабатывать быстро, значит, он приводится в движение совсем простым действием. У батюшки не было много времени на манипуляции, если враг во весь опор скачет к деревне, нужна оперативность. Сомневаюсь, что в начале восемнадцатого века на Руси существовали цифровые коды. Здесь, вероятно, применялось что-нибудь несложное, допустим: топнуть ногой по плитке, повернуть рукоятку, нажать на определенный камень и – «сезам» открывался. Вот только прямоугольных плит под ногами много, никаких ручек в поле зрения не наблюдается, а булыжников здесь тьма-тьмущая.
В первую секунду я пригорюнилась, потом взяла себя в руки. Никогда нельзя сдаваться. Ну-ка, что мне было видно из-под стола?
Я напрягла память. Костя, похоже, стоял вот тут, а Михаил держался чуть поодаль. Один из мужчин спросил: «Ты не забыл костюм?» Не ручаюсь за точность цитаты, но речь совершенно точно шла об одежде. Второй ответил утвердительно, потом бросил на пол спортивную сумку. И как поступил первый? Встал лицом к стене, поднял руку, и спустя секунду в полу открылся люк. Следовательно, механизм, приводящий в движение крышку, находится на уровне моих глаз или чуть выше.
Битый час я изучала кладку, ничего не обнаружила, но твердо решила не отступать. В конце концов мне пришла в голову идея встать на скамеечку и как следует рассмотреть ту часть стены, которая находится выше моей головы.
Как понимаете, никаких стульев, табуреток или складных лестниц здесь не было, из мебели в алтаре – только стол. Кажется, он вырублен из цельного ствола дуба и намертво вмурован в стену. Во всяком случае, выдрать его не получилось даже у людей, когда-то в азарте грабивших церковь.
Я еще раз внимательно осмотрела помещение и приметила под столом камень, на который вполне можно взгромоздиться. Присев на корточки, я вползла туда, где вчера пряталась от мужчин, и уже хотела вытолкнуть булыжник, как раздалось тихое скрежетание. Без раздумий я спряталась за тумбой. Очень надеюсь, что сейчас здесь не появятся ни Константин, ни Михаил, ни еще кто-то, кому придет в голову наклониться и заглянуть туда, где притаилась любопытная «мамаша» Гензеля. Ночью-то моя фигура тонула в темноте, а сейчас на дворе белый день...
Послышался тихий кашель, я выглянула из-за тумбы. Из пола торчала голова со светлыми волосами, собранными в пучок, потом показались плечи. Незнакомка выбралась наружу, со смаком потянулась, положила руку на один из кирпичей и толкнула его. Вновь раздалось скрежетание, часть пола легко поехала и закрыла спуск в подвал. Девица прошла в центр бывшего алтаря, встала спиной ко мне, вытащила из кармана спортивных брюк телефон и тихо, но четко сказала:
– Все о’кей! Проверь счет по Интернету. Не, отлично. Ясненько. Бой во вторник, ставь на меня, я заломаю Артура. Ты чего, он милый, думаю, очень расстраивается, когда я сержусь. Угу... Ага... Ну пока, нам лучше часто не общаться, а то получится нарушение контракта, рублем накажут.
Девушка запихнула мобильный на место, повернулась, и я разглядела ее лицо – передо мной стояла абсолютно живая и, по первому впечатлению, совершенно здоровая и довольная Варвара Богданова. К сожалению, я не всегда могу быстро среагировать на неожиданные обстоятельства, вот и сейчас растерялась, а Варя тем временем прежним движением открыла вход в подземелье и была такова. Напольное покрытие через пару секунд после того, как белокурая голова пропала из виду, со скрежетом вернулось в исходное положение. Древний механизм работал, как часы.
Едва плита встала на место, оцепенение меня отпустило. С грацией бегемота я выбралась из-под стола, подскочила к нужному камню и начала его ощупывать. Минут через десять секрет был разгадан, на кирпиче имелись еле заметные вмятины, в них следовало вложить пальцы руки и одновременно нажать на камень. Если не знать, где он находится, его никогда не найти. И только когда плита послушно поехала влево, мне в голову пришла мысль: Герман Вольфович говорил, что «лифт» – это чаще всего канат или хорошо отполированный шест. Но я патологически не спортивный человек, мне слабо спуститься по веревке или соскользнуть под землю по деревяшке!
Я посветила вниз предусмотрительно захваченным фонариком и испытала радость: в этой церкви для священника сделали лестницу, правда, весьма хлипкого вида – вниз уходили деревянные боковины, между ними были натянуты сплетенные косичкой полоски кожи. Мне снова стало страшно: что, если я упаду, сломаю позвоночник, разобью голову? У «эскалатора» нет перил, лезть вниз неразумно, рискованно, глупо! Я почти уговорила себя закрыть вход в подвал, вернуться в дом и позвонить Чеславу с сообщением о выполнении задания. Но потом вдруг представила, как Марта презрительно спрашивает:
– Ты упустила возможность лично разобраться в деле? Бросила Богданову, не оказала ей помощь? Вау! Да уж, трус не играет в хоккей!
Еще раз обозрев лестницу, я ступила на кожаную перекладину и чуть не завизжала от ужаса. Ступенька качалась! Но еще хуже мне стало, когда мое тело оказалось в подвешенном состоянии. Повторяя, как мантру, фразу «Трус не играет в хоккей!», я, мокрая от пота, доползла до самого конца лестницы. Когда ноги ощутили наконец твердый пол, колени мои подломились, я осела на утрамбованную землю, из желудка поднялась тошнота, а сердце застучало как взбесившийся церковный колокол. При мысли о том, что придется проделывать и обратный путь, разом похолодели ступни и ладони.
