Елена Логунова - Стрела гламура
— Ясное дело, Тима нет в живых, да и жениться он в последний момент отказался, а матерью-одиночкой быть не очень приятно, так что лучше уж Тараскин в роли мужа и отца, чем вообще никого! — сочувственно протарахтела Ирка.
Пока Катька слушала наши сбивчивые эмоциональные речи, глаза у нее становились все больше и выразительнее, щеки разрумянились, рот приоткрылся, а брови взметнулись крыльями. За пару минут мы с подружкой превратили дурнушку в красавицу исключительно силой слова!
— Я не понимаю… — тараща глаза-плошки, протянула Катерина.
— Сейчас все поймешь! — пообещала Ирка и в некотором сомнении посмотрела на меня:
— Может, ей заранее валерьянки накапать?
— Зачем валерьянки? — забеспокоилась Катька.
— Катя, ты только не волнуйся, тебе это вредно, — мягко сказала я. — У нас для тебя плохие новости, но мы постараемся сообщить их тебе как-нибудь помягче, да, Ирусик?
— Конечно! — глубоко кивнула Ирка.
Она подергала себя за локон, размышляя, с чего бы начать, и зашла издалека:
— Катюша, хорошо ли ты знаешь Вадима?
— Хорошо? Не знаю, но знакомы мы уже лет пять, не меньше, — растерянно ответила Катерина. — Он же папин компаньон! То есть он был папиным компаньоном…
Она погрустнела.
— Да-да, Тараскин был компаньоном Андрея Петровича, а теперь станет заправлять всеми делами на предприятии единолично, — продолжила гнуть свою линию Ирка. — Смерть твоего папы была ему выгодна, особенно после женитьбы на тебе.
— После фиктивной женитьбы! — напомнила я. — Да-да, мы в курсе, что в загсе была не ты, а другая, похожая на тебя девица.
— И мы знаем, что Тим только изображал любовь-морковь, а на самом деле играл на руку интригану Тараскину, — подхватила Ирка.
Забывшись, мы снова загалдели, как чайки, не поделившие вкусную рыбешку. Сообщить шокирующую новость «помягче» не получилось.
— И пусть тебя не сбивает с толку то, что Тим появился здесь позавчера вечером! — сказала я. — Он не к тебе пришел, а к Тараскину. И самое главное: Тим не стрелял!
— Стрелял не Тим! — повторила Ирка. — Стрелял Тараскин! Сначала он убил Андрея Петровича, а потом инсценировал самоубийство Тима!
Катька вновь показала себя молодцом и не грохнулась в обморок, поэтому мы быстренько изложили ей наше видение ситуации, уже не прикидываясь телепатками и не особенно выбирая выражения.
— В общем, ты, Катюха, как знаешь, но мы с Ленкой все-все расскажем следователю! — закончила моя подруга. — Как говорится, вор должен сидеть в тюрьме, а уж убийца — и подавно!
— Мне нужно побыть одной, — помолчав немного, тихо, но твердо сказала Катерина.
— А мы как раз уже собирались уходить! — нарочито весело ответила Ирка.
— Раз уж больше ничего не осталось, — машинально пробормотала я, совсем как Винни Пух.
Мы с большим трудом извлекли из бильярдного подполья Коляна, вытащили из-под стола Масю с Точилкой, собрались и умелись в свой уютный флигель. И только там вспомнили, что забыли на кухне в большом доме Зинулю!
— Я схожу за ней! — вызвался Колян.
— Нет, уж лучше я! — возразила я, обоснованно опасаясь, что азартный супруг снова надолго припадет к бильярдному столу.
— Мама, ты куда? — зевая, поинтересовался Масяня.
— Сейчас вернусь, — пообещала я. — Ты пока укладывай спать Точилку.
Ребенок сгреб в охапку кролика и понес его в кровать, а я накинула куртку, сунула ноги в дежурные валенки и побежала в большой дом.
На кухне было чисто, прибрано, в проволочной сушилке стояли мокрые тарелки, приятно пахло свежесваренным кофе. Зинули не было видно.
— Зина! Ты где? — позвала я.
Мне никто не ответил, и я пошла на поиски. Пробегая через пустой холл, покосилась на жалюзи, за которыми мы с Иркой прятались ночью, и увидела, что матерчатые полосы шевельнулись, словно тронутые сквозняком.
— Это кто там прячется? — спросила я.
Хотела спросить грозно, а получилось опасливо.
— Это я!
Матерчатая конструкция снова качнулась, из-за нее выглянула Катерина.
— Ты что там делаешь? — спросила я.
— Да так… Думаю.
— Нашла максимально уединенный уголок? — с пониманием спросила я, без приглашения внедряясь в тесное убежище за шторой.
— С детства люблю сидеть на подоконниках, — со смущенной улыбкой призналась Катька. — Дурацкая привычка.
— Почему — дурацкая? Классическая, — не согласилась я. — Ты же читала «Джен Эйр»? Главная героиня романа, будучи девочкой, пряталась от всех на подоконнике за бархатной шторой и читала там книжки.
— А я просто смотрю в окно, — сказала Катька. Туго обхватив руками колени, она привалилась плечом к холодному стеклу, повернула голову и смотрела во двор. — Где-то Дина с Семендяевым заплутали? Что-то долго их нет.
— Соскучилась по подружке? — я с сочувствием смотрела на девушку, потерявшую всех близких. — Хочешь о чем-то поговорить? Если тебя устроит мое общество…
— Пойду-ка я спать, — сказала Катька, не дослушав. — Что-то я устала, хочу прилечь.
— Конечно, конечно! — сказала я.
Мне было немного обидно, что Катерина отказалась от моего любезного предложения поговорить по душам, хотя на что тут обижаться, мы знакомы всего пару дней, разве я заменю ей старую подругу…
Катька явно хотела остаться в одиночестве. Она прикрыла глаза, словно собиралась спать прямо на подоконнике.
— А где же, в самом деле, бродят Семендяев с Диной? — пробурчала я, разворачиваясь лицом к окну.
Парочка куда-то запропастилась, видно, Антон и Дина активно приобщались к ночной жизни в туркомплексе. Двор был бел и пуст, давешнюю праздничную иллюминацию Анатолий убрал, и в ночи призывно горели только окна нашего флигеля. Я глубоко вздохнула, и на оконном стекле проступили какие-то руны.
«Катька верна своей привычке! «Я к вам пишу, чего же боле»!» — подумала я. Покосилась на Катерину — она вроде и впрямь задремала — и украдкой дохнула на стекло, «проявляя» надпись полностью.
Это опять была какая-то непонятная формула. Набор букв и цифр показался мне бессмысленным: большая печатная буква «F», потом «В», потом пятерка, маленькая прописная «г», плюсик и буква «Х». Эф, Вэ (или латинская Бэ?) пять гэ (или эр?) плюс ха (икс?). Что бы это значило?
Ничего толкового в голову не приходило, но я постаралась запомнить шифровку, чтобы в точности пересказать ее Ирке. Она у нас большая любительница ребусов и головоломок, журналы с кроссвордами покупает, пусть поразмыслит над загадкой, ей это понравится.
— Это кто там прячется? — с подозрением спросил знакомый голос.
Я выглянула из-за жалюзи так же, как незадолго до этого Катерина, и сказала то же самое:
— Это я!
— Ты что там делаешь? — удивилась Зинуля.
— Смотрю, не идет ли загулявшая парочка, Антон с Диной, — ответила я, выходя ей навстречу. Катька не шелохнулась. — Пойдем к себе?
— Пойдем, — безропотно согласилась Зинуля.
Она была молчалива и задумчива, но в таком состоянии нравилась мне гораздо больше, чем прежде, когда она болтала, не закрывая рта. Хотя мне, конечно, было жаль несчастную женщину.
— Я уверена, что он где-то здесь! — пробормотала она, оглядев просторный двор с высокого крыльца.
Я полагала, что Зинуля погружена в скорбные думы о безвременно покинувшем ее сердечном друге, и немного удивилась, что взгляд ее вычерчивает кривые по снежной пустоши. Убиенный Курихин находился не «где-то здесь», а в холодном гараже, откуда пришлось выселить ратрак и квадроцикл. Строение, превращенное в морг, все мы обходили по крутой дуге.
— Вот растает снег, и кто-нибудь его найдет! — вздохнула Зинуля и зашагала вниз по ступенькам.
Я секунду помедлила, а потом догнала ее и все-таки спросила:
— Ты об Андрее Петровиче говоришь? Его со двора давно унесли! — мне вспомнилось, что Зинуля почти сутки провела в прострации и могла не знать некоторых моментов. — Он там лежит!
Я кивнула на гараж.
— Где лежит Андрюша, я знаю! — немного сердито отозвалась Зинуля. — Я про кольцо говорю! Кольцо я где-то тут потеряла!
— Какое кольцо? — машинально спросила я, слегка шокированная тем, что, потеряв любимого, она печалится о какой-то безделушке.
— Золотое, с бриллиантом!
Золотое кольцо с бриллиантом, пожалуй, нельзя было назвать безделушкой.
— Дорогое кольцо? — уже сочувственно спросила я.
— В первую очередь как память! — ответила Зинуля. — Мне его Андрюша подарил по особому случаю.
— А когда ты его потеряла? — спросила я, уже прикидывая, не организовать ли массовые поиски украшения. Не сейчас, конечно, а утром, когда рассветет. А что? Станем в цепь и прочешем двор, как граблями. Хотя оперативники, конечно, не скажут нам за это спасибо.
— Да в первый же день, когда мы сюда приехали, — с досадой ответила Зинуля. — Помнишь, днем мы всей толпой играли в снежки?
