Наталья Александрова - Клиент Пуаро
Роман шел по улице, сосредоточенно глядя перед собой. Он принял решение. Он найдет Веру, а там… что будет дальше, мешал ему додумать усиливающийся шум в ушах и непрекращающаяся головная боль. Он сел в кстати подошедший троллейбус, но выскочил из него через две остановки, потому что троллейбус тащился слишком долго, и люди в нем толкались и разговаривали о чем-то своем, и голоса их отдавались у него в голове звоном пожарного колокола.
Он махнул рукой проезжающей маршрутке, но она оказалась не та, то есть она ехала прямо, а нужно было свернуть, так что когда его выпустили на перекрестке, до нужного дома оставалось еще идти две остановки. Роман беспомощно огляделся по сторонам и решил пройтись, хотя время было дорого, голова болела все сильнее, он запыхался. Мысли разбегались, и он полностью сосредоточился на ходьбе. По сторонам не смотрел, ему было не до того.
И в это самое время невесть откуда наперерез ему выскочила какая-то старушонка с клюкой и продранной в нескольких местах хозяйственной кошелкой. Бабка была одета в бесформенный балахон грязно-серого цвета, когда-то называвшийся плащом. Пуговицы на плаще были разные – одна матерчатая, серая, другая зеленая пластмассовая, третья и вовсе деревянная, отколотая с одного края.
Старушонка бросилась ему под ноги, он споткнулся о клюку и упал. Старуха повалилась сверху и заголосила:
– Батюшки! Убивают! Караул!
От этих криков и от падения Роман очнулся от забытья. Он очумело повел головой и спросил:
– Чего орешь, кому тебя убивать нужно?
– Хулиган! – верещала старуха противным визгливым голосом, барахтаясь рядом с ним на асфальте. – Разбойник с большой дороги! Напасть на пожилую женщину!
Мимо шли две женщины, остановились, принялись ахать и поднимать старуху. Она жалобно причитала что-то о разбитых в сумке яйцах и о рассыпанном сахарном песке. Женщины глядели осуждающе. Дождавшись, когда старуху поднимут, Роман и сам встал наконец на ноги – противная старуха мешала это сделать. Женщины убедились, что с бабкой все в порядке, и пошли по своим делам.
– Ходют тут всякие! – шипела старуха и плевалась. – Приличным женщинам на улицу не выйти!
– Дура старая! – отмахнулся Роман и пошел прочь.
Старуха же, отряхнувшись, засеменила прочь, погрозив на прощанье Роману клюкой, чего он, надо сказать, уже не заметил, так как поспешно удалялся от места происшествия.
Старушонка, доковыляв до ближайшего переулка, свернула за угол и, оглянувшись по сторонам, юркнула в машину, дверцу которой предупредительно открыл для нее Маркиз.
– Ну как, все в порядке? – осведомился он, трогая машину с места.
– Спрашиваешь! – самодовольно отозвалась Лола, сбрасывая жуткий балахон, под которым у нее оказались обычные свитер и брюки.
– Фирменный прикид! – с уважением сказал Леня. – Одни пуговицы чего стоят…
– Я не какая-нибудь, – обиделась Лола, – я – настоящая актриса, все делаю по высшему разряду. Халтуры нигде не люблю, все должно быть на высоте – и актерская игра, и костюмы…
– Кстати, как тебе удалось выработать такой мерзко-визгливый голос? – полюбопытствовал Леня. – До сих пор в ушах звенит.
– Это профессиональное, – сухо ответила Лола.
– Он ничего не заметил? – спросил Леня. – Ты точно знаешь?
– Я тебя умоляю! – Лола пренебрежительно отмахнулась. – Это такой лопух, можно было все карманы обшарить, кошелек вытащить и на место положить, он бы и тогда ничего не заметил…
В кабинете раздался телефонный звонок. Капитан Хвощ в это время сидел за своим обшарпанным письменным столом и пытался сочинить рапорт. Удавалось это ему с трудом, потому что никаких особенных достижений для отражения в рапорте капитан придумать не мог. Не было их, этих достижений. Все три телевизионных убийства оставались нераскрытыми и висели на шее капитана, как три жернова. Правда, прошло время, а четвертого убийства не последовало, стало быть, оставалась надежда, что неизвестный маньяк утихомирился и решил хотя бы на время бросить свои занятия. Но радость капитана Хвоща была слишком мала, и вряд ли стоило писать об этом в рапорте.
Для того чтобы усилить мозговую деятельность, капитан пил сладкий чай с сушками, и в это самое время его застал резкий звонок телефона. Капитан едва не подавился сушкой, но сумел вовремя ее проглотить и ответить.
– Интересуетесь убийствами на телестудии? – спросил его скрипучий голос профессионального анонима и жалобщика.
– Э-э, – проблеял капитан от неожиданности, – вроде бы да.
– В таком случае могу вам сказать, что именно в это самое время убийца находится в квартире Анны Ермолаевны Лопатиной, тетки покойного писателя Волкоедова. И, кстати, готовится совершить еще одно убийство. Там вы его тепленьким и возьмете.
– Тетка, говорите? – вставил капитан недоверчиво.
Такие звонки случались довольно часто, убийства в телецентре получили большой резонанс, и бдительные граждане позванивали в милицию, от души стараясь помочь следствию.
– Тетка, родная, ныне покойная, – подтвердил аноним. – Адресок подсказать или сами найдете?
Капитан Хвощ машинально сжал руку в кулак, сушка раскололась на четыре ровных кусочка.
– Убийцу зовут Роман Войтенко, – сообщил аноним и добавил уже совсем другим голосом, по-свойски: – Не ленись, капитан, и не тяни резину, а то не успеешь. Чай потом допьешь! – и повесил трубку.
Капитан удивленно поглядел на сушку, потом на чашку с чаем, после чего решительно отложил сушку в сторону и поднялся со стула. Он решил взять машину и съездить по указанному адресу на квартиру покойной тетки покойного писателя. В конце концов, один положительный момент в этой истории уже присутствует – капитану не нужно больше выдавливать из себя рапорт.
– Ну вот, – сообщил Маркиз Лоле, которая уже успела стянуть с себя парик и старушечий платок в блеклый цветочек, а также стерла сложный макияж, – теперь нам остается только ждать.
Лола закурила длинную темную сигарету и блаженно откинулась на спинку сиденья.
Вера поднялась на четвертый этаж.
Остановившись перед дверью покойной Анны Ермолаевны, покосилась на соседскую дверь, за которой послышалась негромкая возня.
– Подслушиваешь? – бросила она через плечо. – Подглядываешь? Имею, между прочим, право сколько угодно приходить – я законная тетина наследница!
Из квартиры соседки раздался грохот – видно, старая сплетница от неожиданности что-нибудь уронила, а то и сама хлопнулась в обморок.
Вера усмехнулась и загремела ключами.
Прихожая в теткиной квартире была большая и пыльная, все в этой квартире казалось старым и пыльным, Вера сразу зачихала, глаза у нее заслезились. Хозяйка и при жизни-то уже не следила за чистотой как надо, а самой Вере совсем не хотелось наводить порядок в старухином жилище. Вера включила свет – несмотря на дневное время, в прихожей было темновато – и огляделась.
Шкафчик для обуви, старая вешалка, дверь стенного шкафа. Вера открыла дверцу, выпустила на свет тучу моли и снова зачихала. В стенном шкафу на полках лежали какие-то бесполезные старушечьи вещи, пыльные свертки, узлы и коробки. Неужели картина спрятана где-то здесь? Да тут за неделю не справишься, если все перебирать, а главное, так противно возиться с пыльным допотопным барахлом… Вера подумала, что займется стенным шкафом в самую последнюю очередь.
Она прошла на кухню и внимательно осмотрела ее. Старые, но довольно крепкие шкафы, большой круглый стол, покрытый выцветшей клеенкой. Тетка вполне могла спрятать картину где-нибудь здесь, например засунуть ее в буфет. Например, прикрепить ее сзади, к стенке…
Вера понимала, что хотя ее никто не торопит и она имеет право находиться в этой квартире, на самом деле в ее распоряжении совсем немного времени – рано или поздно ее станут здесь искать или те люди, которые караулили ее возле банка, или тот покупатель, который вчера с позором выставил ее из ресторана… Поэтому нужно было торопиться. Она чувствовала, что это – последний шанс осуществить свою великую мечту, для достижения которой она не останавливалась ни перед чем и, можно сказать, убила двух ни в чем не повинных людей – Алексея Волкоедова и Аглаю Михайловну… Смерть Животовского, к счастью, не на ее совести… То, что она сделала это чужими руками, нисколько не уменьшало ее вину.
В любом случае она должна найти картину, иначе все эти жертвы будут совершенно напрасными.
Вера еще раз окинула взглядом кухню и направилась в комнаты.
Первая комната была очень большая, вероятно, старуха пользовалась ею в качестве гостиной, хотя гостей Анна Ермолаевна в последние несколько лет принимала крайне редко, в основном – своих племянников, Веру и Алексея Кирилловича, а их она попросту, по-родственному поила чаем на кухне.
Прежде всего Вера тщательно задернул шторы в гостиной. Она не могла отделаться от чувства, что за ней кто-то следит, и задернутые шторы немного ее успокоили. В комнате стало темно, и Вера включила верхний свет.
