Елена Логунова - Декамерон по-русски
Увидев еще одно знакомое ему лицо, Полонский не то всхлипнул, не то хихикнул. Мне это не понравилось: именно с таких коротких звуков обычно начинаются долгие истерические припадки.
– Успокойся, Сева, Денис тут совершенно случайно! – внушительным голосом многоопытного гипнотизера сказала я.
– Да уж, конечно, случайно! – фыркнул капитан Кулебякин. – У меня, между прочим, рабочий день давно закончился, и я сегодня не на дежурстве! Мне Зяма посигналил!
– Зяма? – Я обернулась к брату, который в некотором отдалении утирал батистовым платочком слезы Шурочке.
Трошкина, нервно притопывая, стояла рядом, но одернуть бессовестного Зямку не смела. Шурочка рыдала, как Царевна Несмеяна, и явно нуждалась в утешении. Хотя лично я, будучи свободна от присущих подруге пацифизма и гуманизма, прописала бы этой кислой безвольной особе пару крепких оплеух.
– Зямочка, тебя зовут! – Алка охотно воспользовалась представившимся поводом оторвать своего неверного рыцаря от служения другой даме.
– Когда это ты успел позвонить Денису, братец? – опасно щурясь, спросила я. – И как ты это сделал? Мы же вроде все вместе сидели связанные на стуле?
– Это ты сидела на стуле, как дедушка Крылов, а мы с Аллочкой жались к твоим ногам, как басенные зверушки, – братец запоздало упрекнул меня в том, в чем я была не виновата. – Но у меня в заднем кармане специальный мобильник, а в нем функция тревожного вызова. Тройное с трехсекундным интервалом нажатие специальной кнопки на ребре посылает сигнал диспетчеру охранной службы и особому адресату.
– То есть мне, – кивнул Кулебякин. – А одновременно с сигналом приходит гугловская карта с указанием места, где владелец спецмобильника подвергается опасности. На всякий случай я запросил дежурного по городу и узнал о вызове, поступившем с этой самой точки. Какой-то мужчина позвонил по обычному мобильному телефону и сообщил, что обнаружил мертвое тело.
– Это я! – выступил вперед замнач Филев.
Кулебякин сотоварищи посмотрел на него откровенно критически, и Филев поправился:
– Не я мертвое тело! Я позвонил.
– Теперь я понимаю, почему ты подпрыгивал на заднице, как карась на сковородке! – сообразила я. – Ты, значит, спецкнопки нажимал! Не понимаю только, откуда у тебя такой чудо-телефон?
– От меня, – признался Денис. – Вообще-то, это для тебя телефончик, моя дорогая. Очень полезный подарок в стиле хай-тек! Зяма его только тестирует.
– Но раз полевое испытание прошло успешно, то и я тебе такой подарю, милая! – сказал Зяма Алке.
– Мне не надо, спасибо! – в один голос воскликнули мы с подружкой, а я подумала, что при случае обязательно испорчу это чудо враждебной техники.
– Да если у влюбленных мужчин будет возможность в любой момент выяснить координаты точки, в которой подвергаются опасности их любимые женщины, нам, несчастным, останется только беззубый флирт в Интернете! – горячо нашептала мне Трошкина уже в машине по дороге домой.
– Флирт в Интернете, говоришь? – задумчиво пробормотала я и оглянулась.
Свет фар на несколько мгновений выхватил из темноты неподвижный автомобиль, цвет и марку которого я определить не успела, и его спешившегося водителя.
Чертовщина, как сказал Полонский! Лицо этого длинноволосого парня было мне знакомо! Это был Алик Мучкин. Именно его фотографии в «Одноклассниках» совсем недавно показывала мне Алка.
Как свидетели трагедии, Филев и Барышников вынуждены были задержаться для предметного общения с опергруппой и уже ночью возвращались в лагерь своим ходом.
На крутом повороте в полынных зарослях путникам встретилась одинокая живая душа – длинноволосый парень с печатью страдания на лице и пустой канистрой в руке.
– Мужики! – завидев Филева и Барышникова, обнадежился парень. – Где горючее найти, не подскажете?
– Ха! – с мрачным сарказмом изрек Барышников и прошел мимо.
– Горючее, милый, мы и сами искали, – со вздохом поведал замнач Филев, тоже даже не притормозив. – Искали горючее, а нашли неприятности…
– Забудь про горючее! – уже издалека крикнул Барышников.
Как педагог, он считал своим долгом хотя бы иногда давать молодым людям полезные советы.
– Ну, и что это было? – с большой претензией вопросил Зяма, перебив наше с Алкой оживленное шушуканье на увлекательную тему взаимоотношений полов. – В какую гнусную историю мы встряли на этот раз?
– Почему сразу гнусную? – обиделась я. – Вообще-то, это была история обманутой любви.
– Расскажи, пожалуйста, – попросила Трошкина и завозилась на сиденье, устраиваясь поудобнее, как ребенок, которому на ночь расскажут сказку.
– Да-да, дорогая, расскажи! – поддержал эту просьбу Денис.
Он возвращался в город с нами на Зяминой «Тойоте».
Я заколебалась.
– Расскажи, расскажи! – канючила Алка.
– Завтра расскажу, ладно? – попросила я и снова оглянулась. – Мне еще нужно кое-что проверить. Поставить, так сказать, небольшой эксперимент.
– Экспериэнциа эст оптима магистра, – одобрительно сказал премудрый попугай.
– Опыт – лучший учитель, – перевела Трошкина специально для Кулебякина, не знающего латыни.
– Только, пожалуйста, не ставьте больше опасные опыты на себе, – попросил Денис.
– Да-да! Кто бы знал, что обыкновенная поездка в салон красоты обернется таким приключением! – поддакнул Зяма.
– С мужиками бывает страшно скучно! – шепнула мне Трошкина. – Они не любят приключений!
– Мужики слишком разумные, – вздохнула я.
– Хомо сапиенс! – точно скопировав мою неодобрительную интонацию, резюмировал наш новый друг попугай.
Пятница
Несмотря на усталость, я еще ночью, как только вернулась домой, позвонила Зое Липовецкой и обрадовала ее сообщением, что наш дорогой и любимый коллега Сева Полонский благополучно нашелся. Точнее, я сказала, что это мы с Алкой его нашли и уже даже привезли в город.
Возможно, я немного исказила факты, но это было совершенно необходимо сделать для того, чтобы вчерашним героическим свершением компенсировать неблаговидный поступок, который я запланировала на завтра. Я собиралась прогулять рабочий день и честно предупредила об этом Зою, объяснив, что труды по поиску Севы и возвращению его в родные пенаты опасно истощили резервы моего организма. И поэтому мне жизненно необходимо досрочно уйти на выходные!
Утром, которое наступило для меня часов в десять, не раньше, я долго валялась в постели, складывая в голове кусочки мозаики. Картинка получалась четкая, всего с одним белым пятном. Но я уже представляла, каким может быть этот недостающий пазл, осталось лишь его найти. Вот только где?
Я долго думала, последовательно перебирала варианты, но гениальная догадка осенила меня только после того, как за дверью послышались шорохи нетвердых шагов и душераздирающие зевки, знаменующие выход в коридор пробудившегося Зямы.
– Доброе утро, сынок! – приветливо сказал ему папуля, терпеливо дожидающийся в кухне появления припозднившихся едоков.
И тут же в клетке на тумбочке рядом с моим диваном завозился Кортес:
– Добр-рое утр-ро! Бон жур-р! Гут-тен мор-рген! – затарахтел он, назойливо демонстрируя знание иностранных языков.
– Не галди, а? Мешаешь думать! – досадливо попросила я.
И вдруг до меня дошло!
– Мама дорогая! – пробормотала я.
– Либе-р-р муттер, – нежно проклекотал Кортес и внимательно посмотрел на меня одним глазом, явно ожидая продолжения.
Я отшвырнула одеяло, резвой рысью на четвереньках пересекла диван и сдернула с тумбочки птичью клетку.
– А ну, подвинься!
Открыв дверцу, я сунула руку в попугаичьи апартаменты.
– Кар-рамба! – возмутился Кортес и забрался на жердочку.
Сидя там, он с неодобрением наблюдал за тем, как я ворочаю его кормушки, поддоны, игрушки, подушки и прочее барахло, образующее сложный культурный слой на дне клетки.
– Ничего!
Я сказала это вслух, и пернатый умник тут же злорадно отозвался:
– Нихиль!
– Не каркай!
Я потерла лоб, склонила голову к плечу, как попугай, и внимательно посмотрела на клетку. Странно. А может быть?..
– Выходи, Сова, Медведь пришел!
Слегка измененной цитатой из мультика про Винни Пуха и рукой, работающей, как венчик электрического миксера, я безжалостно выгнала попугая из его дома, опустошила клетку, полностью освободив ее от всех и всяческих вложений, и перевернула вверх дном.
Ничего. Полный нихиль.
Хотя…
В одном месте матовый, в мелких царапинках пластик тускло лоснился. Я поскребла пятно ногтем, но блеск не стерся и рельеф не сгладился. Я посмотрела поближе: было похоже, что это место запачкано чем-то вроде затвердевшей смолы…
«Да это же клей!» – торжествующе вскричал мой внутренний голос.
Тогда я вышла в коридор, громко хлопнула в ладоши и позвала:
– Мама, папа, Зяма, бабуля! Все сюда!
