Дарья Донцова - Чудовище без красавицы
– У вас ведь, наверное, лежат дети, к которым не приходят?
– В двенадцатой, Витя Назаров из детдома.
– Отдайте ему.
– Сами отнесите.
Я оттащила в двенадцатую палату лакомства, вручила их худенькому, просто прозрачному мальчику, тихо перелистывающему книжку, и поехала домой.
У выхода из метро стоит большой стеклянный павильон, украшенный отчего-то зеленым крестом. Никто не может мне объяснить, почему крест именно зеленый? По мне, так он должен быть красным. Москвичи издавна привыкли: красный крест – врачи для людей, синий – для животных. Но зеленый для кого? Для инопланетян, что ли?
Я вошла внутрь и приобрела все лекарства по списку: реопирин, вольтарен, метиндол, диклофенак… Последний, правда, оказался в свечах, но я решила, что без разницы! Важно, чтобы лекарство попало внутрь больного, а уж каким путем это произойдет, не все ли равно. Главное – эффект.
Дома я вывалила коробочки на тумбочку возле кровати Олега и от нечего делать принялась разбирать шкаф. У Куприна есть омерзительная привычка заталкивать вещи на полки, комкая их и сминая. И вообще, он жуткий лентяй. Брюки никогда не вешает, рубашки тоже, просто швыряет их на дно шкафа, туда, где хранятся ботинки, а потом начинает орать: «У меня нет чистых рубашек!»
Все-таки мужчины отвратительные существа, шумные, прожорливые, крикливые, обидчивые, болезненные, неаккуратные… Просто обреченный на вымирание вид, готовый скончаться от голода перед холодильником, забитым под завязку едой. Не знаю, как в других семьях, а в нашей и Сеня, и Олег ни за что сами не вынут из рефрижератора кастрюльки, мотивируя свое нежелание очень просто:
– Их же подогревать надо.
Недовольно бурча, я наводила на полках порядок, но чем больше появлялось в шкафу аккуратных стопок, тем меньше мыслей оставалось в моей голове. Если признаться честно, я просто не понимала, как поступить дальше…
Внезапно руки вытащили вконец измятую толстовку, и я дико обозлилась. Нет, Олег все-таки свин! Сначала набезобразничал в своем отделении, а когда понял, что больше туда ничего не впихнуть, начал хозяйничать в моем. И вот результат! Любимая толстовка, очень уютная, легкая и теплая, измята до невозможности, а ведь гладить ее нельзя!
Кипя от негодования, я встряхнула ее, послышался стук. На полу темнел выпавший из кармана кошелек. Я уставилась на портмоне. Это не мое. Мой лежит в сумочке: красивый бумажник, черный с золотой застежкой, подарок Томуськи к дню рождения. А этот из крокодиловой кожи. Черт побери! Это же бумажник Лены Федуловой! Кошелечек валялся у нее в спальне, я вертела его в руках и машинально сунула в карман толстовки. Ой, как нехорошо, надеюсь, там немного денег.
Сев на диван, я открыла элегантную вещицу. Так, триста долларов, две тысячи рублей, куча монет в специальном отделении на «молнии», чек из магазина «Свет», рекламная листовка химчистки, куча дисконтных карт, а это что?
Я вытащила из одного отделения небольшую фотографию, сделанную «Полароидом».
Смеющаяся Леночка в синей кожаной курточке обнимает за плечи худенькую даму в розовом пальто с воротником из «шанхайского барса». Женщины выглядели счастливыми и совершенно беззаботными. Но мой взгляд был прикован не к их радостным, безмятежным лицам. Рядом с Леночкой, чуть поодаль, но все же вместе, стоял красивый светловолосый парень с картинно-правильным лицом манекена. Мне никогда не нравились писаные красавцы, и среди моих приятелей нет мужчин, способных демонстрировать костюмы… Но этого парня я узнала мгновенно.
Неожиданно мои руки оледенели, а спина вспотела. Я внимательно вгляделась в ярмарочно-яркую фотографию.
Монте-Кристо! Парень, который требовал у меня полмиллиона долларов, подонок, укравший Кристину, негодяй, сволочь, мразь и ублюдок! Значит, Лена его все же знала!
Сшибая на пути стулья, я схватилась за телефон.
– Да, – пропела Барсукова.
– Алка, позови Павла.
– Кого? – удивилась приятельница. – Не понимаю, о чем ты, извини, я работаю.
Я вздохнула: когда Барсукова находится в процессе ваяния очередной порции розовых соплей, обращаться с ней следует, как с умственно отсталым младенцем.
– Аллочка, пойди в ту комнату, где жил Лешка, и позови к телефону мужчину.
– Какого?
– Любого, которого там найдешь.
– Сейчас, – охотно согласилась неконфликтная писательница.
Послышался шорох, потом стук, затем какие-то странные звуки.
– Алло, – сказал парень.
– Павел…
– Извините, я Миша.
– Кто?!
– Михаил.
– Какой?
– Пряжников.
– А где Павел? – изумилась я. – И откуда взялись вы?
– Приехал сегодня из Питера, в восемь утра, – ошарашенно ответил мужик.
– Зачем?
– В командировку, я всегда у Алки останавливаюсь.
Да уж, у Барсуковой не дом, а гостиница, но куда делся Павел?
– Кроме вас, кто еще есть в квартире?
– Алла.
– А еще?
– Женя и Аня.
– Позовите кого-нибудь из них.
– Да, – пропищала Анька.
– Слышь, Анюта, вчера я к вам привела дядьку, Павла.
– Это про которого никому рассказывать нельзя? – проорала девчонка.
– Именно. А теперь ответь, где он?
– Так ушел.
– Куда?
– Не знаю.
– Когда?
– Утром, – затараторила Аня, – в жуткую рань. Только шесть пробило. Я пописать пошла, а он куртку в прихожей надевает.
– Ничего не сказал?
– Сказал.
– Что? Говори быстрей, – разозлилась я.
– Ну, прощайте, спасибо за гостеприимство.
– И все?
– А что еще надо?
Я шмякнула трубку. Действительно, что еще! В доме у Барсуковой все психи. Пришел, ушел, лег спать, поел… Да Алка и не заметила присутствия Павла, ее вообще ничего, кроме ее дурацких книжек, не волнует, а дети привыкли к череде бесконечных гостей. Значит, ушел, смылся…
В полной тоске я взяла с письменного стола лупу и принялась разглядывать снимок. Он был сделан на улице перед входом в какое-то заведение, за спиной женщин виднелись буквы – большая С, потом ничего не видно за головой Лены, затем ОН, небольшой промежуток, слог МИ, физиономия дамы и конец слова ИКО. Так, с…он – это явно салон, а Ми…ико – его название. Маленькая, но все же зацепочка.
Я взяла справочник «Желтые страницы» и принялась его с упоением читать. Удача пришла ко мне на 274-й странице. Салон «Митико»! Улица Пряникова, девятнадцать. Все виды парикмахерских работ плюс сауна, кафе и массаж!
В очередной раз радуясь, что человек изобрел телефон, я набрала номер салона.
– Салон «Митико», – пропел бесполый то ли высокий мужской, то ли низкий женский голос. – Слушаю вас внимательно.
– Дорогуша, – капризно пробормотала я, – Танечка сегодня когда свободна?
– Вам Татьяну, какую?
– Не понимаю, дружочек.
– Орлову или Баркову?
– Ну ангел мой, не думаете ли вы, что я на самом деле знаю фамилии ваших служащих? – кривлялась я.
– Извините, она мастер или маникюрша?
Небось отполировать когти стоит дешевле, чем постричься. К тому же соседка Катьки Гвоздиной вдохновенно создала на моей голове мелированное безобразие, ухитрившись состричь прядки почти под корень, так что теперь их остается только побрить!
– Маникюрша.
– В четыре часа вас устроит?
– Прекрасно, детка, ровно в шестнадцать я прибуду. Кстати, я у вас никогда не пользовалась ни массажем, ни сауной, ни солярием.
– Милости просим, – оживился невидимый собеседник, – ждем, у нас лучшие специалисты, есть мануальный терапевт…
Я хихикнула, вспоминая Валечку, и прощебетала:
– А как цены? Радуют?
– Все для вас!
– Ну а сколько стоит массаж?
– Сто долларов час.
– Да-а, – протянула я, – ничего, это мне по карману, но, раз массажист такой дешевый, отчего на маникюр жуткие цены?
– Разве тридцать долларов много?
– Ну, по сравнению с массажем, впрочем, ладно, просто я очень, очень не люблю бросать заработанные денежки на ветер, вы меня понимаете?
– Конечно, конечно, ждем в 16.00.
– Ждите, – милостиво разрешила я. – Приду.
– Ваша фамилия, пожалуйста.
– Зачем?
– Записать вас.
– Лучших клиентов следует знать в лицо!
– Обязательно узнаю, как только придете, – пообещал администратор или администраторша.
ГЛАВА 25
Всю дорогу я гадала, мужчина или женщина отвечает в «Митико» на звонки. Но увиденное существо не развеяло мое недоумение. От пояса вниз оно выглядело по-мужски: узкие бедра были упакованы в обтягивающие кожаные штаны, на ширинке которых всеми цветами радуги переливались пуговицы, сделанные то ли из хрусталя, то ли из стекла. Насколько я понимаю, ни одной женщине не придет в голову притягивать к себе взгляды таким образом, скорее уж она обтянет грудь тесной кофточкой. Чем гордимся, то и подчеркиваем. Да и ботинки, казалось, принадлежат представителю сильного пола – огромные, тупорылые, на невероятной подошве, толщиной примерно сантиметров десять. Зато от пояса вверх «нечто» походило на женщину: яркий бирюзовый свитер с люрексом, длинные волнистые каштановые волосы, собранные в кокетливый хвостик. Ярко накрашенные глаза и крохотная бриллиантовая точка в одном ухе.
