Роксолана Коваль - Незапертая Дверь
Дважды я порывалась наведаться к родне Печника и выведать, откуда у них старинное зеркало и посуда с занятной росписью. Но не нашлось подходящего повода.
Часов в десять я пошла выгуливать прикидывающегося простачком Пешку, уже и не помнящего о нашем предутреннем конфликте. Медленно двигаясь по безлюдной аллее, я не переставала думать о ключах, Алике и Либре.
— Надя! — окликнул меня кто-то, отчего я едва не подпрыгнула и остановилась. Ко мне подбежал Костя. — Привет. Я вчера телефон в машине оставил. Сегодня увидел, что ты несколько раз звонила. Что с рукой?
Озираясь по сторонам, я утянула Костю на ближайшую скамейку и вполголоса рассказала о своих вчерашних перипетиях. В подтверждение вытащила из кармана ключи с приметным брелком. Я не знала, что делать и ждала от него помощи, впав от воспоминаний пережитого в истерическую панику. Но Костя сам был в полном замешательстве. Тогда я решилась завить рога и идти на крота первой. Пока он не пополз тайком на меня. Услышав, что я задумала, Костя снял очки и посмотрел на меня в упор.
— Ты это серьезно? — решил уточнить он. — Давай лучше…
— Да, ты будешь моей подстраховкой. Позвони этой подлой крысе и договорись встретиться в летнем кафе, что возле универмага. Но не говори, что мы придем вместе.
Костя колебался, пока я не вытащила из его кармана сотовый и не сунула ему в руки.
Крот, похоже, еще спал, потому что долго не подходил к телефону. Спросонья, как обычно, тормозил и, не вдаваясь в детали предстоящей встречи, пообещал придти в четыре. Что ж, у меня есть время затянуть поджилки, закрепить латы уверенности и надраить шлем. И обзавестись копьем нахрапа, которым я исколю сотней дыр епитрахиль Алика, если он вздумает прикинуться святошей!
У Кости появились срочные дела и он, распрощавшись со мной до половины четвертого, уехал. Когда я возвращалась домой, увидела возле подъезда Светку, ругающуюся с кем-то по телефону. На лавке сидела Ракушка и тискала выуженную из отдушины Лизку.
— Вон тетя Надя идет! — подергав мать за штанину, показала в мою сторону Ракушка и следом оказалась рядом со мной, выхватив из руки поводок.
— Ой, Денька, здравствуй, — подошла ко мне Светка. — Слушай, не приглядишь пару часов за Ракушкой? Мы с ней на «чертово колесо» собирались, а тут Сашка позвонил. Нам с ним кое-какие дела надо уладить. Насчет нашего развода. Не хочу, чтобы Ракушка потом вопросами одолевала.
— Ладно, без проблем, — пожала я плечами, мельком оглянувшись на играющую с собакой девчонку. — Что, значит, все решено? Разводитесь?
— Да. Я до последнего надеялась, что он к нам вернется, что мы сможем начать все заново, но ничего не вышло. Ладно, День, спасибо. Я побежала, а то и так опаздываю.
Светка чмокнула меня в щеку, наказала Ракушке не докучать тете Наде и, поглядывая на часы, заспешила к остановке. И когда я неосторожно превратилась в няньку? Глядя на балансирующую на оградке Ракушку, поддерживая ее за липкую руку и видя, как солнечные пятна играют на смешных хвостиках, я испытывала удовлетворение и зависть. Она была девочкой из песни, уместившейся целиком в две строки: beautiful girl, won’t you be my inspiration… Beautiful girl, I’ll never let you down…
Светка как-то сказала, что ее брак с Сашкой был ошибкой. Но даже из ошибки она смогла извлечь пользу — вот это создание. Мне не дано было сотворить такое чудо.
— Тетя Надя? — накрутив на палец прядку моих волос, заглянула мне в глаза Ракушка. — А почему ты плачешь? Тока не обманывай. Мама, когда плачет, всегда врет, что у нее живот схватило, но даже у прабабушки он так часто не болит. И прабабушка не ревет!
— Когда это ты научилась выговаривать свои нелюбимые буквы? — уйдя от ответа, спросила я, притянув к себе наступившую мне на ногу девчонку. — Признавайся!
— Тетя врачиха сказала, что я трусиха, потому что боюсь этих скользких буков! А я сказала, что я не трусиха! И долго-долго повторяла скарагараворку, пока не стало получаться!
— Какая ты молодец! Очень-очень смелая девочка!
Ракушка довольно заулыбалась, а я в очередной раз отметила, как же она похожа на свою тетку. Наверное, даже Веркины дети не переймут таких заметных сходств.
— А куда ушла мама? — с опозданием в полчаса спросила Ракушка, когда мы отправились за мороженым. — Она обещала повести меня в парк на антран…ктиц…ионы. Тетя Надя, а ты видела крутящуюся вот так карусель?
— Чертово колесо? Видела и даже каталась на нем. Так боялась упасть! Вся тряслась.
— А я не боюсь! Когда папа рядом. Теть Надь, а почему папа с нами не живет? У моих подружек папы не приходят домой в гости и не работают так подолгу. Я у бабы спрашивала, у мамы спрашивала, у деда спрашивала. Все врут. Думают, что я еще маленькая, а я уже большая!
— Понимаешь, золотце, иногда взрослые не могут быть все время вместе. Они не сочетаются характерами.
— Как это? — принялась допытывать Ракушка.
— Ну-у… Как окрошка и борщ. Или котлета и пирожное. Мы же не смешиваем окрошку с борщом. Гадость ведь получится, правда? Ты же такое кушать не захочешь? Вот и твоя мама с папой…
— Как котлета с пирожным? — пришел мне на помощь будущий философ, нахмурив лохматые брови.
— Что-то вроде того. Ты ведь любишь и то, и другое. Но вместе никогда не ешь. Так и маму с папой ты будешь любить по отдельности… Спасибо. На вот, держи свое мороженое.
Как ни странно, Ракушка ушла в раздумья и больше не рассуждала на эту тему, позволив мне облегченно вздохнуть. Мы неторопливо шли обратно к дому, и я глянула на часы, возвращаясь мыслями к предстоящей встрече с Аликом. Стоило представить его непробиваемую физиономию, неподвижные паучьи глаза, смотрящие сквозь тонкие стекла, как меня охватывал озноб. Если бы не Костя, я не решилась бы пойти в лобовую атаку.
ГЛАВА 5
В половине третьего пожаловала Верка. Я сразу поняла, что она пытается скрыть нехорошую взволнованность. В первую очередь я подумала, что вот сейчас она скажет нечто вроде: «крепись, Денька, присядь, у нас плохие новости». У меня отнялись ноги. Пока Верка еще ничего не сказала, мне захотелось зажать ей рот, чтобы из него не вырвались эти страшные слова. Как мы сможем жить дальше, если с нами не будет Либры? Мы осиротеем. Нас всегда было трое! Господи, ну почему?
«Надежда, Вера и Любовь — основа всего сущего»!
Мы такие разные, но мы — единое целое. Боже, пусть она молчит!
— День, ты чего? — обеспокоилась Верка, заметив мое полуобморочное состояние. — Ну-ка сядь! Дыши глубже!
В какой-то момент пол пошатнулся, в глазах потемнело, голову сдавило болью. Я дернулась от сунутого мне под нос уксуса и поняла, что уже лежу на диване. Рядом стояла озадаченная Ракушка и кусала губу, порываясь что-то спросить.
— Что с Либрой? — осмелилась я на самый тяжкий вопрос, морщась от струи повернутого ко мне вентилятора.
— Тьфу! Задави меня слон! — вначале непонимающе посмотрев, вдруг огрела себя по лбу Верка, догадавшись, что я неправильно поняла ее внезапный визит. — Прости, Денька! Мне надо было вначале позвонить и предупредить! Успокойся. Состояние Либры стабильно, ухудшений нет, прогнозы обнадеживающие.
Я закрыла глаза, опасаясь, что когда открою их снова, окажется, что все сказанное было сном. Верка убежала на кухню и принялась там хозяйничать, спотыкаясь о вертевшуюся рядом Ракушку. Я долго приходила в себя, пытаясь сладить с трясущимися руками и вялостью в ставших тряпочными ногах. Под монотонное гудение лопастей, похоже, задремала. Вернул к реальности свист кипящего чайника. Свистит и свистит! Скоро вся вода выкипит. Куда там Верка смотрит? Не слышит, что ли? Неужели в магазин убежала?
Прислушавшись, я осторожно села и выключила вентилятор. На кухне кто-то был.
— Веэка! — позвала Ракушку. — Чайник кипит!
Странно, Верка не откликнулась, и чайник не перестал свистеть. Да что там происходит, на самом-то деле?
Я поднялась и побрела в коридор, а оттуда дошла до кухни и остолбенела, увидев не реагирующую ни на что Верку, уткнувшуюся в «Незапертую Дверь». Как я могла оставить ее на самом видном месте?! На бельевой тумбе прихожей! Не дай бог, и Верку постигнет та же участь, что и нас! Участь оказаться в двух временных прослойках! Стать частью Того мира!
Я ринулась к ней и вырвала книгу из рук, подозревая, что уже поздно что-либо изменить. Верка удивленно посмотрела на меня и болезненно прищурилась. Только что раскрытые на половину глаза зрачки, ослепшие к свету, сжались до дневных «точек». Перегнувшись через угол стола, я выключила визжащий чайник и сунула книгу на полку.
— Ну как ты, полегчало? — будто ничего не заметив, спросила Верка. — Садись, сейчас крепкого чаю попьем. У тебя наверняка давление упало. Съешь кусочек шоколада.
— Мне с молоком! — сунув на стол чашку из игрушечного набора, велела Ракушка. — Я тоже хочу шоколадку.
