Таня Танк - Няка
Его мысли прервал звонкий голос ведущей:
– Сегодня в этом зале находится один из наших лучших выпускников – главный редактор городской газеты «Помело», депутат Эмской Рады, член политсовета партии «России верные сыны» Константин Стражнецкий. Константин Ильич, просим вас к микрофону!
– Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, – Стражнецкий приветствовал зал своим задушевным баритоном, и все притихли. – Как здорово смотреть в зал и встречаться глазами с добрыми старыми друзьями. И пусть жизнь разбросала нас, хочется верить, что наше братство незыблемо, наша дружба нерушима, и мы, как и 15, 20, 25 лет назад верны своему высокому призванию – Ее Величеству Химии. Верны друзьям. Верны себе.
На этом пафосном месте Костя, как заправский актер, взял паузу и обвел зал медленным проникновенным взглядом. Публика затаила дыхание. На оратора устремились сотни глаз: восхищенных, растроганных, ревнивых, завистливых… На место он удалился под бурные и продолжительные аплодисменты.
– Про Ее Величество Химию – это вы сами придумали? – едва он спустился со сцены, его взяла в оборот одна из выпускниц лет на десять младше. – Меня зовут Настя.
– И вы хотите получить мой автограф? – улыбнулся Костя.
– Ага, с вашим номером телефона, – и Настя откинула назад прядь волос. – Мы ведь с вами сегодня потанцуем?
– Я запишу тебя на польку, – Стражнецкий улыбнулся и проследовал дальше. Он слышал, что за его спиной перешептывались, шушукались, нервно хихикали. Не вызывало ни малейшего сомнения: он произвел впечатление.
– За наш столик, за наш столик! – помахал ему рукой Семен Борисович.
Стражнецкий почтительно кивнул ему, а сам подумал: сбегу после первого же тоста.
– За Ее Величество Химию! – провозгласил декан, поднимая бокал шампанского. – Ура!
– Ура! – разноголосо подхватили все. Банкетный зал огласился звоном бокалов.
– За царицу наук! – разошелся Семен Борисович. – За гимнастику ума!
– Ура! Ура! Ура!
Вечер вступил в самую приятную фазу. Принялись сколачиваться первые кружки по интересам, начались рокировки за столиками. Костя немного растерялся: он не видел еще никого со своего курса и остался таким образом без компании. Проводить вечер в кругу старперов, за VIP-столиком, может, было и солидно, но совсем не заманчиво.
– Пора танцевать! – как нельзя кстати к нему подскочила Настя. – Мне сказали: сейчас будет полька.
– Но еще никто не танцует, – подмигнув ей, отвечал Стражнецкий.
– Значит, мы будем первыми.
– И в самом деле. Давай выпьем. Дзыньк!
Танцевал Костик хорошо – сказывались пять отроческих лет в студии бального танца. Когда мать оставила их с отцом, Стражнецкий хотел бросить кружок. Не дала преподавательница, которая прочила ему большое танцевальное будущее. Вызванивала его перед каждым занятием и выбивала обещание явиться. Худо-бедно, но таким макаром он протанцевал еще четыре года.
– Костик, привет!
– Ну ты заматерел, Костян!
– Константин Ильич, у вас будет для меня секундочка?
– Стрэнджер, ты, что ли?
Костя кивал всем с одинаково приятной улыбкой. «Я не сторонюсь простых людей. Я доступен народным массам, – мысленно внушал он себе. В конце концов, он делает карьеру политика – а там придется не только фиалки нюхать. Надо будет и ассенизаторам руки жать, и доярок расцеловывать.
– Прикольно пляшешь! – бросил ему симпатичный блондин спортивного телосложения.
От этой фамильярности Стражнецкого внутренне передернуло, но он лишь улыбнулся незнакомцу:
– Ты когда закончил? Что-то я тебя не помню…
– А я вообще из меда, – беззаботно отвечал тот. – Мы типа делегация друзей химфака.
– Мы?
– Наших тут полно. Пойдем накатим?
– Пуркуа па? – и приобняв Настю, Костик двинул вслед за новым знакомым.
– Ба, а где все наши? – шумно удивился блондин, когда никого не обнаружил за столиком. – Дымят, что ли, все? А нам, как зайцам, все равно, да? Мы сейчас и без них накатим. Ес? Вискарь?
Стражнецкий мотнул головой. Напиток забулькал по бокалам.
– Меня Костик зовут, – чокнулся Стражнецкий с дружелюбным медиком.
– А меня… блин, давай сегодня без этого? – и он хлопнул его по плечу. – Пусть я буду Кристианом. Почему ты не сказал, что тебя зовут Роланд?
И он громко нетрезво рассмеялся.
– У тебя своеобразное чувство юмора, – отвечал Стражнецкий, который тоже уже ощутил опьянение. – Роланд, говоришь? А что, давай. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.
– А я тогда буду Анжеликой, – попыталась встрять в беседу Настя, но Кристиан продолжал вести себя так, будто ее здесь не было:
– Ты наш человек, – и блондин опять хлопнул Костю по плечу. – Выпьем на брудершафт!
– Да мы и так с тобой на ты.
– Это только предлог, лапа, – развязно отвечал тот. – Или ты брезгуешь скупым мужским поцелуем? Сплавь поскорее эту целлюлитную телку. Я сразу понял, что ты не прочь со мной замутить. Угадал?
Стражнецкий вздрогнул:
– Что-что? – и тут же поднялся. – Спасибо за компанию. Нам пора.
– Да сиди ты, – рассмеялся Кристиан. – Кого ты хочешь провести? Все знают, что ты в теме. У вас в «РВС» многие в теме. Скажешь, нет?
И медик вновь разразился глумливым хохотом.
– Не понимаю, о какой теме речь, – сухо ответил Костик. – Желаю хорошо повеселиться.
Настроение было подпорчено. Что это за тип? Откуда он взялся? И почему прицепился к нему с таким странным, даже оскорбительным предложением? Вот они, горькие плоды популярности… Чтобы собраться с мыслями, он вновь пригласил Настю на энергичный танец. Но тут его ожидала новая напасть. Прямо перед ним вдруг откуда ни возьмись появились две девчонки – по виду, старшекурсницы – и принялись выделывать своими ногами, бедрами и животами такое, что Костю бросило в жар. Девиц же это только развеселило. Подначивая друг друга, они тянули к нему руки и норовили облепить своими разгоряченными телами. Вежливые улыбки не помогли – подружки вошли в раж и, тесня Настю, наступали на Стражнецкого.
– Черт те что, а не юбилей химфака, – Костя вытер влажный лоб. – Пойду покурю.
– Я с тобой, – дернулась за ним Настя.
– Не надо, – отмахнулся Стражнецкий. – Я скоро вернусь. Мне надо звякнуть партийным товарищам.
Он не сделал и десяти шагов, как его подрезал Семен Борисович:
– Константин Ильич, так что вы решили насчет благотворительного фонда «Навсегда с химфаком»? Сегодня самое время обо всем договориться. Все меценаты в сборе…
– Я покурю и подойду к вам, – Стражнецкий начал терять самообладание. – Мне только что звонили из политсовета…
– Да-да, конечно. Решите свои государственные дела, а потом милости просим к нам, – и он кивнул в сторону VIP-столика.
Костя глянул по направлению кивка и увидел Ларису Маркову в окружении мужчин. Подняв бокал, она громче, чем обычно, смеялась, одобрительно кивая головой в такт словам статного длинноволосого брюнета, опирающегося на трость.
– Это кто? – при взгляде на незнакомца Костю почему-то кольнуло дурное предчувствие.
Словно заметив его заинтересованный взгляд, брюнет посмотрел в сторону Стражнецкого.
– Это удивительно щедрый человек, благотворитель с большой буквы. Директор одного из лучших спортивных заведений города и по совместительству муж нашей многоуважаемой Ларисы Петровны…
– А-а. Борис Семенович, а что тут сегодня за сходка медиков? Я с одним пересекся: говорит, делегация друзей факультета…
– Лично я никого не приглашал, – развел руками декан. – Разве что Аллочка в курсе. Я уточню…
«Все так, да что-то не так, – думал Костя по дороге в курилку. – Что-то не так». Заглянув в прокуренный закуток у туалета, где яблоку было негде упасть, Стражнецкий тут же прикрыл дверь. Нет, лучше он подышит свежим воздухом и заодно приведет мысли в порядок. Он отошел подальше от крыльца, с удовольствием раскурил сигару и запрокинул голову, наслаждаясь видом сумеречного апрельского неба. «Как это просто – быть счастливым, – подумал Костя. – И как это хорошо – начинать новую жизнь. Иметь такую возможность. Не дать себя спеленать всем этим условностям и предрассудкам. Ну и что, что у него дети? Он же их не бросает. Да, он уедет далеко, но он же не будет о них забывать. В конце концов, в том, что так получилось, нет его вины. Неужели Катюшка не понимала, что он не любит ее? И, тем не менее, пошла за него замуж. Испортила жизнь и ему, и себе. А ведь все могло бы быть…»
Его размышления прервал чей-то кашель. Костя вздрогнул и обернулся. Недалеко от него, почти неразличимый в темноте, стоял незнакомый мужчина. То ли он был одет во все черное, то ли это был оптический обман… Стражнецкий тоже прокашлялся и зашагал прочь. Настя поджидала его на крыльце.
– Ты куда пропал? Я все закоулки обегала.
– Я же сказал: у меня дела, – чуть взволнованно ответил Стражнецкий и оглянулся. – Кстати…
