Дарья Донцова - Букет прекрасных дам
— Так тогда бесплатно обучались, — вздохнула Яна, — а теперь вон сколько денег берут, ректору охота заработать, поэтому и напихал в аудитории людей, как селедок в бочку!
— Народ прямо озверел, — засмеялась Лиза, — все рвутся эстрадными певцами и музыкантами стать.
— Дело денежное, — улыбнулся я, — говорят, они бешеные тысячи получают.
— Ой, — отмахнулась Яна, — не верьте. Человек двадцать, не больше, а остальные ведут жуткую жизнь.
Мы еще минут десять поговорили о тяжелой доле артистов и расстались страшно довольные друг другом.
Я спустился в машину и принялся изучать список. Так, Федотова Лариса Сергеевна, Малышева Неля Петровна, Рогозин Анастас Михайлович, Селезнева Инна Константиновна — староста. Вот с нее и начнем. Небось староста все про всех знала.
Глава 25
Без всякой надежды на успех, все-таки прошло столько лет, я набрал номер Селезневой и услыхал дребезжащий старушечий голос.
— Алло.
— Можно Инну Константиновну?
— Инночка на работе, — ответила бабуся.
Я обрадовался. Надо же, как здорово, Селезнева живет на прежнем месте, хотя ничего странного в этом нет. Многие люди, получив квартиру, никогда не меняют местожительство. Мои родители, например, приобрели кооператив в 1963 году, и Николетта до сих пор преспокойненько обитает там.
— Простите, а телефончик не подскажете?
— Куда?
— На работу к Инне Константиновне.
— Что вы, молодой человек, разве на рынке есть телефон!
— Простите, — не понял я, — на каком рынке?
— На «Динамо», — ответила собеседница, — Инночка обувью торгует, место номер две тысячи сто сорок два. Если вам срочно, туда езжайте, она до шести вечера стоит.
Я сунул телефон в карман и поехал искать разворот. Чудны дела твои, господи, дама, закончившая музыкальное училище, предлагает людям сапоги и ботинки.
Николетта никогда не покупает вещи на толкучках. Даже в те годы, когда мы неожиданно стали бедными, прямо-таки нищими, она шла в хорошие магазины. Брала деньги в долг, а потом говорила мне:
— Купила себе платье, верни Коке двести долларов.
Помнится, в первый раз я удивился:
— Где же мне их взять?
Маменька наморщила носик и отрезала:
— Твой отец никогда не задавал подобных вопросов. Женщину совершенно не волнует, где мужчина достает средства.
Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков и примеривающей на грязной картонке туфли просто немыслимо. Но большинство москвичей придерживаются иной точки зрения, поэтому на «Динамо» клубилась толпа.
Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку. Она оказалась большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин. Покупателей тут было мало, и возле стеллажей с ботинками не нашлось никого: ни тех, кто желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я повертел в руках жуткое изделие неизвестных сапожников и крикнул:
— Хозяйка!
Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.
— Подобрали? Берите, останетесь довольны, качество отменное, мех натуральный. Италия делает.
Я с сомнением посмотрел на потеки клея, выступающие между подметкой и верхом кособокого ботинка.
— Уступлю немного, — быстро сказала торговка, — скину, так и быть. Ну, какой вам размерчик нужен?
— Вы Инна Константиновна Селезнева? — спросил я.
— Точно, — улыбнулась тетка. — Откуда вы знаете? Знакомились когда? Не припомню что-то.
— Прочитайте, пожалуйста, — попросил я, протягивая листочек.
Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам и удивилась.
— Так это же наша группа, из музыкального училища. Где вы это взяли?
— Помните этих людей?
— Конечно, очень хорошо.
— Можете рассказать о них?
— Из милиции, да? — спросила Инна, ловко выбираясь из грузовика. — Ищете кого?
Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук ботинок и поставила на стеллаж.
— Не берите это говно, месяц только проносите, жуткая дрянь. Если вам и правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатый контейнер, там Ленвест продают. Не смущайтесь, что в России шьют, отлично делают, кожа натуральная…
— Где тут поговорить можно? — спросил я, невольно вздрагивая от холода.
Инна заметила это движение.
— В моем грузовике околеем, пошли в кафе.
И, не дожидаясь моего ответа, закричала:
— Ленка!
Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.
— Чего?
— Не буду запирать, присмотри за товаром.
— А ты куда?
— Пойду горяченького проглочу.
— Ступай себе, — разрешила Лена, — все равно народ не идет.
Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:
— Сосиски будете?
— Нет, спасибо, — быстро сказал я, — просто кофе. Да вы садитесь, сейчас принесу. Что вам взять?
— А все равно, лишь бы горячее, — отмахнулась Инна, — надо же, какой холод стоит!
Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густо обмазанные горчицей, и поинтересовался:
— Как же вы на рынок попали? Вроде музыкант.
Селезнева грустно улыбнулась:
— Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло. Закончила училище и пела в ансамбле «Свежий ветер», слышали про такой?
— Нет, — ответил я и быстро добавил: — Я плохо знаю эстраду.
— Не старайтесь, — ухмыльнулась Инна, — его и специалисты не знали. Мотались по провинции, лабухали в коровниках. Потом вся дрянь с перестройкой завертелась, затем возраст начал подпирать. В тридцать пять уже трудно спать в автобусах и по восемь часов глотку драть. Пошла в музыкальную школу, преподавала пару лет за гроши. До-ре-ми-фа-соль, кошка слопала фасоль. Обнищала совсем, обносилась, а тут подружка предложила на рынок пойти, вот и стою. Да здесь полно людей с образованием, даже кандидаты наук есть, а возле ворот мужик шарфами торгует, так тот вообще профессор.
— У ваших согруппников как дела шли?
Инна опять развернула листок.
— Лара Федотова замуж вышла, дочку родила, на сцене не работала. Да ей незачем, у нее муж крупный бизнесмен, деньги рекой текут. Неля Малышева спилась совсем. Мы в прошлом году собирались вместе, училище юбилей праздновало, ну и пригласили всех. Неля явилась в лохмотьях, прямо бомжиха, лучше бы совсем не приходила. Анастас Рогозин процветает, газета у него очень популярная, тираж большой. Феоктистова Майя и Сергеева Женя давно за границей, уехали в Израиль. Где они сейчас, не знаю. Катя Ярцева в школе преподает…
— А Оля Родионова? — спросил я.
— Олечка давно погибла, — вздохнула Инна, — мы на последнем курсе были, когда она в автомобильную аварию попала. Это была первая смерть среди наших. Все так горевали!
— Говорят, она ждала ребенка?
— Это-то самое ужасное, — отозвалась Селезнева. — Девочка осталась жива, а Олька скончалась.
— Почему?
— Никаких подробностей я не знаю. Мы хоть и учились вместе, но не дружили. Нет, поймите правильно, в коридорах общались, в столовую ходили, на вечера отдыха, но в гостях друг у друга не бывали. Родионова с Женей Сергеевой дружила, с Малышевой и с Ларой Федотовой. Вечно они шушукались, что-то придумывали, занятия прогуливали. А меня не любили.
— Почему?
— Старостой меня назначили за хорошую учебу и дисциплинированное поведение. Приходилось в журнале отмечать отсутствующих. Ларка пару раз подкатывалась и просила так сладенько: «Инночка, не пиши ничего про нас». А как же не писать? Мне потом нагоняй. Вот они и перестали со мной дружить.
— Вы недавно собирались все вместе?
— Да, на юбилей училища.
— Все были?
— Нет, нет. Сергеева и Феоктистова отсутствовали.
— А Малышева с Федотовой?
— Притопали. Одна в рванье, другая в бриллиантах.
— Телефонами, случайно, не обменивались?
— А как же.
— Дайте мне их координаты.
— Что случилось-то? — наконец догадалась поинтересоваться Инна.
— Служебная необходимость, — загадочно ответил я. — Впрочем, если не хотите помочь, уточню по своим каналам.
— Какой же тут секрет, — вздохнула Инна, — книжка у меня в автомобиле лежит.
Мы вернулись к грузовику, и я получил необходимые сведения.
— Ларке можно прямо сейчас звонить, — напутствовала меня Инна, — она ничегочешьки не делает, дома телик глядит, а Неля, наверное, пьяная валяется.
Я вернулся к своей машине и позвонил Федотовой.
— Алло? — пропел девичий голос.
— Можно Ларису?
— Мама, тебя! — заорала девушка.
Через секунду снова послышалось: «Алло», — произнесенное точь-в-точь таким же юным голосом.
— Вы Лариса?
— Да.
— Простите за беспокойство, имя Оли Родионовой вам знакомо? Вы еще учились…
— Я великолепно помню Олю, — перебила меня женщина, — только она давно умерла. А в чем дело?
— Мать Родионовой хочет найти отца Риты.
