Наталья Александрова - Гарем без проблем
И во всем этом огромном подвале не было ни души.
Маркиз замедлил шаги, огляделся.
Первое впечатление не обмануло его – он был здесь совершенно один.
Но как же так? Ведь он своими глазами видел, что Павел шел сюда… видел в конце коридора его темное пальто…
Уехать так быстро он бы не успел – нужно какое-то время, чтобы открыть машину, включить зажигание, прогреть мотор, выбраться с парковочного места и доехать до пандуса.
Леня медленно двинулся вперед, заглядывая в проходы между машинами. Сердце его учащенно билось, причем вовсе не потому, что он только что бежал: его томило какое-то смутное предчувствие, ощущение нависшей опасности.
Леня Маркиз был человек решительный, энергичный и здравомыслящий. Он не верил в приметы, предчувствия и предсказания, не читал астрологические прогнозы, считал гадание по линиям руки и картам таро самой обыкновенной разводкой. Иначе он просто не удержался бы в своей профессии.
Но, с другой стороны, он обладал хорошо развитой интуицией и часто полагался на нее больше, чем на доводы разума.
Здесь нет никакого противоречия: интуиция не имеет ничего общего с мистическим предвидением, выходом в астрал или гаданием на кофейной гуще. Интуиция – это внутренний голос человека, голос его подсознания, который озвучивает выводы, которые это самое подсознание сделало на основе прошлого опыта или мелких деталей, пропущенных сознанием или не принятых в расчет. То есть интуиция – вполне реальное, вполне объяснимое качество сродни остальным пяти чувствам.
Так вот, сейчас Ленина интуиция говорила, даже не говорила, а кричала в полный голос: удирай скорее из этого подвала, если не хочешь влипнуть в неприятности! Беги отсюда что есть мочи!
Но хотя Леня и доверял своей интуиции, но все же он не мог подчиняться ей беспрекословно: ему непременно нужно было найти Павла, нужно было разобраться в той старой истории и понять наконец, какую ценность представляет оказавшаяся у него в руках марка «Розовый Реюньон»…
Какую ценность и какую опасность.
И поэтому Маркиз шел вперед, хотя ему этого очень не хотелось.
Где-то справа, в глубине подвала, он расслышал негромкий ритмичный звук и двинулся в том направлении. Он затаил дыхание, пригнулся, шел крадучись, стараясь не выдать себя ни единым шорохом.
Ритмичный стук приближался.
Леня обогнул зеленую «Тойоту», заглянул в темный проем между двумя машинами.
Он сразу же понял причину странного звука: в этом месте с потолка подвала капала вода, на полу скопилась изрядная лужа. Возможно, это был конденсат, оседавший на холодной трубе, или где-то выше этажом образовалась протечка. Именно эти капли, через равные промежутки времени падающие в лужу, издавали те ритмичные звуки, которые Леня слышал.
– Глупость какая… – проговорил Маркиз, испытывая одновременно облегчение и разочарование.
Звук собственного голоса показался ему странно, неприлично громким. Он произнес эти слова вслух, чтобы разрушить напряженную, гнетущую тишину подвала, но вместо этого только подчеркнул ее, сделал еще более отчетливой и пугающей.
– Глупость какая! – повторил он, не давая воли своим страхам. – Здесь никого нет! Никого, кроме меня!
Он резко развернулся, вышел на середину парковки, больше не скрывая своего присутствия, не стараясь двигаться бесшумно, наоборот, громко топал и даже принялся фальшиво насвистывать.
И вдруг слева и немного позади него хлопнула дверь.
Маркиз снова замер, во рту у него пересохло от волнения, а на лбу, наоборот, выступили капли холодного пота.
Его страхи не были напрасными. Здесь кто-то есть, кто-то прячется за машинами и следит оттуда за Леней, может быть, выбирая момент, чтобы нанести удар!..
Леня преодолел первое побуждение – немедленно сбежать из подвала, убежать отсюда как можно дальше! Вместо этого он развернулся в сторону этого нового звука и пошел в том направлении, снова инстинктивно задерживая дыхание и стараясь не шуметь. В конце концов, нужно выяснить, что здесь происходит.
Леня прошел между двумя машинами с красным крестом на боку и увидел неплотно прикрытую дверь. Наверняка именно эта дверь только что закрылась с так напугавшим его грохотом…
Он подкрался к этой двери, осторожно толкнул ее…
Дверь открывалась с трудом, ей явно что-то мешало. Леня нажал посильнее, двигая дверью какой-то тяжелый предмет, и заглянул в образовавшийся неширокий проем.
За этой дверью была какая-то техническая комната, тут проходило множество труб, виднелись заржавленные вентили и краны, вероятно, это распределительная система больничного водопровода. Под потолком тускло горела единственная лампочка, едва освещавшая голые бетонные стены и переплетение труб.
Леня опустил взгляд, чтобы рассмотреть тот предмет, который мешал ему открыть дверь.
В тусклом свете пыльной лампочки он сперва увидел на полу какое-то темное пятно. Что-то мягкое, ворсистое, что сначала показалось ему кошачьей шерстью. Леня невольно вспомнил своего домашнего любимца Аскольда.
Если бы он мог сейчас оказаться дома, на диване, рядом с Аскольдом! Если бы мог забыть всю эту историю со злополучной маркой!
Леня пригляделся к темному предмету и понял, что это вовсе не кошачья шерсть, а черный кашемир.
Из-за двери высовывался край черного кашемирового пальто, в точности такого, как то, в каком был Павел, старинный знакомый Виктора Сергеевича Сереброва.
Маркиз сильнее навалился плечом на дверь, раскрыл ее пошире и смог протиснуться в комнатку.
По ту сторону двери на полу лежал человек в черном кашемировом пальто.
Мертвый человек.
В первый момент Маркиз не узнал его – настолько ужасным было его лицо. Посиневшее, перекошенное чудовищной судорогой, с мертвыми, остекленевшими глазами, неподвижно уставившимися на что-то, видимое только им…
Но потом Леня увидел аккуратно подстриженные волосы цвета «перец с солью» и понял, что перед ним – Павел, только страшная смерть сделала его неузнаваемым.
Правая рука Павла была неестественно вывернута, рукав задран, и Леня увидел на обнаженном запястье свежий след от укола.
Он вспомнил, как Виктор Серебров, прежде чем выйти из палаты, спрятал в карман какой-то маленький предмет, и понял, что это был шприц. Шприц для смертельной инъекции…
В следующее мгновение Маркиз понял еще две вещи: во-первых, Павла убили только что, может быть, в то самое время, когда сам Леня крался по подземной парковке, прислушиваясь к падающим с потолка каплям. Значит, убийца только что сбежал отсюда или даже спрятался где-то совсем рядом.
И во-вторых, если кто-то увидит сейчас самого Леню, склонившегося над трупом – именно его наверняка посчитают убийцей. Он последний раз взглянул на Павла и бросился наутек…
Леня опомнился на улице, когда вдохнул холодный сырой воздух, до этого он старался не дышать.
– Черт… – прошипел он, – черт, черт, черт!
В машине он немного успокоился и решил, что теперь этот заказ становится его личным делом. Никто не смеет безнаказанно подставлять Леню Маркиза! У него твердое правило: никакого насилия. А в этом деле просматривается уже два убийства. Тело Звягинцева еще теплое, и убил его точно Серебров, это и доказывать не нужно. Убил, потому что Звягинцев ему пригрозил разоблачением того, первого убийства. Значит, было три друга, сначала Серебров убил одного. А потом другого… Ну, этот номер у него не пройдет, к тому же остается открытым вопрос, куда делся Илья Аронович Левако…
– Слушай, Ухо, – заговорил Леня в трубку, внимательно следя за дорогой, – пробей мне адрес одного человека…
– Какая машина? – деловито спросил Ухо.
– Да никакой! – рассердился Маркиз. – Женщина это, Ирина Анатольевна, будем считать, что Каменская, лет в районе семидесяти…
– Ну, тогда точно нет машины, – вздохнул Ухо, – хотя не факт! Знавал я одну крутую бабульку, она так на «Волге» рассекала, куда там молодым!
– Ладно, не прибедняйся, – усмехнулся Леня, – у тебя кругом связи, хоть через полицию, но адрес мне ее достань!
– Сделаем! – хмыкнул Ухо. – У полицейского начальства машины тоже ломаются!
Маркиз надавил кнопку звонка. Из-за двери донесся мелодичный звон колокольчика и вслед за ним – столь же мелодичный женский голос:
– Кто здесь?
– Ирина Анатольевна, это Леонид Маркони из ВТО! Я вам звонил!..
– Да-да, я помню! – Замок щелкнул, дверь открылась, и Леня увидел хозяйку квартиры.
Вероятно, ей было уже далеко за семьдесят, но у Лени не повернулся бы язык назвать ее старушкой. Максимум приятной пожилой дамой.
На ней была бирюзовая шелковая блузка, заколотая под горлом розовой камеей, длинная темная юбка. Волосы аккуратно уложены и заколоты старинным черепаховым гребнем. И даже на ногах у Ирины Анатольевны были не домашние тапочки, а вполне элегантные туфли, хотя и на низком удобном каблуке.
