Дарья Донцова - Муму с аквалангом
Роман провел меня в небольшую комнату, одна стена которой представляла собой стекло. Я бесстрашно приблизилась к «окну» и спокойно посмотрела в соседнее помещение. Опасаться нечего, Антон Поспелов, сидящий у стола лицом ко мне, видит перед собой зеркало.
– Система тебе знакома? – спросил бывший коллега Куприна.
Я кивнула.
– Да. Из этой коробочки идет звук. Если я нажму на красную кнопку, в допросной зазвучит сигнал, и ты придешь сюда.
– Восхитительное слово – допросная, – усмехнулся Роман.
Я пожала плечами.
– Извини. Воспользовалась ментовской феней, случайно вышло. Впрочем, я никогда не говорю осу#жденный, с ударением на букву «у», и мне не нравится выражение «кричит, как потерпевший».
– Ладно, не дуйся, – примирительно сказал Роман. – Я не в упрек тебе сказал. И мне нужна твоя помощь. Кстати, в допросной у нас звучит не зуммер, а звонок телефона. Так естественнее – кто-то позвонил, следователь вышел. Ну, начали?
– Приступай, – кивнула я, не отводя глаз от Поспелова.
Роман ушел, из коробочки вскоре стали доноситься два голоса. Минут через десять я вспотела, но не от жары – в небольшой комнате не было душно, тут работал кондиционер. Похоже, у греческих полицейских лучшие условия, чем у их московских коллег. Может, у них даже столовая имеется? Я вытерла испарину. Наверное, слишком разнервничалась, слушая Антона, который ровным голосом рассказывал о давнем деле.
Поспелов ненавидел тещу. Справедливости ради следует отметить, что Анна Львовна первой объявила ему войну. Антон любил Эмму и был готов поддерживать хорошие отношения с ее матерью. Но богатая вдова в любом парне, приближавшемся к ее доченьке, видела охотника за приданым.
– Эмке было суждено остаться одной, – говорил Поспелов. – Она мать терпеть не могла, но боялась ее. Анна Львовна – прирожденная шантажистка и дрянь-человек. Богатство ее семьи было заложено в войну, когда люди за хлеб отдавали раритеты, чтобы накормить голодного ребенка. Анна еще в юности научилась народ дурить, и муж был ей под стать. Да не о родителях речь, об Эмме…
Анна Львовна с младых ногтей внушала дочери:
– Все зарятся на наши деньги. Ты далеко не красавица, о какой любви может быть речь?
Эмма верила матери и сторонилась одноклассников. Но потом ей встретился Антон. Очевидно, Эмма влюбилась в него без памяти, потому что она выдержала все мамины истерики и вышла замуж за нищего.
После свадьбы Анна Львовна сменила тактику. Она категорически отказалась жить с молодыми в одной квартире, и Антону пришлось снимать жилплощадь. Материальную помощь зятю теща не оказывала, а вот любимой доченьке частенько делала подарки, но такие, которыми Эмма могла пользоваться только сама: платье, туфли, шубка.
Накидывая на плечи дочери очередную обновку, мать не забывала ущипнуть ее за больное место.
– Хорошее пальтишко, – вздыхала Анна Львовна, – отлично сидит. Носи, милая, на здоровье и не волнуйся. Если сапожки с сумочкой понадобятся, мать еще одну статуэтку из коллекции продаст. Фигурок хватит… пока. Они были моим запасом на болезнь и старость, но приходится расставаться с накопленным.
Эмма, ощущая себя сволочью, которая грабит мать-старушку, отвечала:
– Мамочка, больше не трогай ни фарфор, ни картины.
– А как же, доченька? – наигранно наивно спрашивала шантажистка. – Не ходить ведь моему ребенку раздетым? Антон не способен одеть жену, он еле-еле на питание наскребает. Хотя, может, ты все-таки потеряешь к нему интерес и найдешь себе другого супруга – обеспеченного, крепко стоящего на ногах? Я тогда буду жить спокойно…
Но Эмма, несмотря на давление матери, не собиралась уходить от Антона. И Анна Львовна снова изменила тактику.
– Солнышко, – сказала она как-то раз дочке, – послушай меня, умудренного жизнью человека: не пускай в дом подруг!
– Но почему? – поразилась Эмма.
– У тебя молодой муж, – прищурилась мать. – А знаешь, где неверные супруги находят себе любовниц? Среди ближайшего окружения жены!
– Ко мне ходят лишь Ксения Рябинкина и Софья, – оправдывалась Эмма.
– Ну, Ксения страшнее атомной войны, – усмехнулась вдова, – а вот Соня… О ней и речь.
– Мама, мы дружим с детства!
– И что?
– Соня не такая!
– Такая, такая, – закивала Анна Львовна. – У Калистидас есть любовник?
– Софья ждет свою судьбу.
– Вот! Она горячая восточная женщина, натура возьмет свое, – обрадовалась Анна Львовна. – Повесится на шею Антону, а тот не откажется.
– Мама! – возмутилась Эмма. – Прекрати!
Вернувшись домой, Поспелова сказала мужу:
– Представляешь, какую ерунду мамуля выдумала? Предостерегла меня от твоей измены с Соней.
– С ума сошла! – обозлился Антон. – Не обращай внимания, просто Анна Львовна решила нас поссорить.
Через месяц теща затеяла праздновать свой день рождения. Ясное дело, среди гостей были Антон с Эммой и Калистидасы в полном составе: Оливия, Константин и Соня.
– Как Сонюшка похорошела! – принялась нахваливать девушку Анна Львовна. – Настоящая красавица!
Антон невольно посмотрел на подругу жены. Эмма поймала взгляд мужа и прошипела:
– Не пялься! Ты что, Соньку не видел?
Поспелов опустил глаза в тарелку, но в его душе зашевелился некий интерес. Софья, которую Антон никогда не воспринимал как женщину, впервые показалась ему очень симпатичной. Вот с того дня рождения все и началось. Через пару месяцев Поспелову удалось затащить Соню в постель. Едва выбравшись из объятий Антона, она заплакала и призналась:
– Я всегда любила тебя, мне другие мужчины не нужны.
Молодой врач растерялся. Соня понравилась Антону, но развод с Эммой не входил в его планы. Ну кто мог подозревать, что Калистидас испытывает к мужу лучшей подруги сильные чувства?
– Э… понимаешь… – забубнил Антон, – мы с Эммой…
– Можешь не продолжать, – перебила его Софья. – Я не стану затевать скандал. Только не бросай меня! Пожалуйста! Эмма никогда ни о чем не узнает.
И Антон дал слабину. Раз в неделю они с Соней устраивали себе романтическое свидание. Спустя год Антону стало казаться, что он женат на двоих. Эмма, безусловно, являлась старшей в гареме, ей принадлежали все дни, кроме среды. Антон убедил супругу, что в ночь на четверг дежурит на «Скорой», старается заработать денег, и Эмма поверила. Она была наивна и считала, что Поспелов не способен на обман.
Глава 25
Потом случилась беда с Константином. Отца Софьи арестовали и посадили в тюрьму, Оливия умерла, Соня осталась в России.
– Мне нельзя в Грецию, – объяснила она Эмме, – я окажусь за решеткой.
Эмма опять поверила подруге. Она очень жалела Софью и часто говорила Антону:
– Как тяжело ей приходится! Оливия была совсем иной, чем моя мама, она всегда поддерживала дочь, никогда не ругала ее и отчаянно баловала.
Антон только кивал. Любовница стала превращаться для него в обузу – плакала, требовала внимания. И у нее начались проблемы с деньгами. Может, это и характеризует Антона с плохой стороны, но из песни слова не выкинешь: за все время длительного «левака» Поспелов ни копейки не потратил на Софью, полностью обеспечивала их свидания именно девушка. Калистидас была дочерью очень состоятельных родителей, а Антон нищим участковым терапевтом. Ну как он мог изъять кусок из семейной кассы?
Но сейчас-то положение изменилось! Соне потребовалась не только моральная, но и материальная помощь. Бросить любовницу Поспелов не мог. С одной стороны, он считал это непорядочным, с другой… Соня ведь могла разозлиться и рассказать Эмме правду, а расходиться с супругой и жениться на дочери осужденного Калистидаса Поспелов категорически не хотел.
Но не зря говорят, что в любой неприятности непременно есть положительная сторона. Антон помучился и понял: надо кардинально изменить свою жизнь – уйти из поликлиники и заняться бизнесом. Мысль о создании выездных бригад для сбора анализов показалась ему очень перспективной. На рынке пока не существовало такой услуги, Поспелов мог стать первопроходцем. А кто раньше всех добежит до пирога, тому он и достанется!
Одна беда – у Антона не было первичного капитала, и он, наступив на горло собственной гордости, поехал к Анне Львовне.
Теща выслушала зятя и откровенно рассмеялась ему в лицо:
– Что, любовница дорого стоит?
– Вы о чем? – побелел Антон.
– О ком, – язвительно поправила Анна Львовна. – О Софье, конечно. Или у тебя еще кто-то есть?
– Все неправда! – пришел в себя Поспелов. – Я люблю Эмму. И пришел просить в долг, под проценты.
– Убирайся! – велела теща. – Да радуйся, что твоя супруга дура, не верит матери!
Антон похолодел. Неужели старая змея, каким-то образом разузнав истину, рассказала о ней дочери? Следовало хоть как-то разубедить старуху и попытаться выяснить, что предприняла эта сволочь.
– Анна Львовна, – примирительно зажурчал Антон, – вы зря разнервничались.
