Ингрид Нолль - Благочестивые вдовы
– Сходи к ней завтра, – закончила рассказ Эмилия. – Извини, мне было некогда готовить для вас. Надеюсь, вы поели по дороге.
Итак, в первый вечер в Италии нам пришлось ограничиться черствым белым хлебом и жирной ливерной колбасой – гостинцем моей свекрови. Обидно, но поутру я уже и не вспомнила об этом маленьком разочаровании, сидя вместе с Эмилией за утренним кофе в саду на теплом солнышке уходящего лета.
– Ничего лишнего там не натворили? – спросила Эмилия и пытливо посмотрела на меня. – Вы подозрительно долго не давали о себе знать, а это обычно не предвещает ничего хорошего.
– Конечно, мы впутывались во все возможные неприятности, но все на благо человечества. Как думаешь, когда в больнице часы для посещений?
– Лучше прийти попозже, сегодня я застала ее полусонной.
Странная, непривычная картина: белая-белая, как ее накрахмаленная рубашка, в отдельной палате на высокой кровати лежала Кора, мертвая принцесса. Рыжие волосы кольцами разметались по подушке, в вене на левой руке – капельница.
– И на день оставить тебя нельзя! Что это тебе болеть вздумалось! – Я пыталась держаться бодро.
– Все бы отдала за spaghetti alle vongole![59] – жалобно сказала подруга. – Но мне показана только жидкая овсянка. Как там Йонас?
– Развода просит.
Кора недовольно сморщила нос:
– Хочет испортить мне удовольствие сделать тебя его вдовой. Хотя… боюсь, что мне больше ни одного плана не довести до конца, есть у меня подозрение, что самой пора в ящик.
– Чушь! Сегодня не умирают от аппендицита! – возмутилась я.
Конечно, вид у нее бледный и настроение плохое, но не стоит драматизировать.
– Ты выполнишь мою последнюю просьбу? – угасала Кора.
– Любую! – улыбнулась я.
Она схватила меня за руку и зашептала:
– You are my sister![60] На тебя я всегда могу положиться!
– Во веки веков, аминь!
Очень скоро я поняла, что поторопилась дать обет.
– У тебя остался метадон? – заглянула мне в глаза Кора, я растерялась и сразу кивнула. – Майя! Я не успокоюсь! Поезжай в Кастеллину и смешай американке коктейль покрепче!
Наверное, мое лицо исказил такой ужас, что Кора не удержалась от смеха:
– Вижу, я спровоцировала у тебя приступ зубной боли. Перестань, сейчас не до шуток!
А никто и не думал шутить. Пусть не надеется, я не дам ей подбить себя на убийство! Я стала энергично отбиваться от ее поручения:
– Пожалуйста, без меня! Если ты не в силах оставить свой бред, то берись за дело собственными руками. А капли не испортятся, подождут, пока ты поправишься.
Так мы спорили почти два часа. Наш экспрессивный диалог состоял из выразительных реплик, которые сводились с моей стороны к упрямому «нет», а с ее – к повелительному «и все же». Ни одна из нас не желала сдаваться, и вот мы уже орали друг на друга, как две школьницы, – вошла больничная сестра и выгнала меня вон.
По пути домой я все думала: и почему Кору заклинило на том итальянском поместье?! Она даже пообещала мне в награду треть своего состояния. А если я дерзну отказаться – угрожала войной на всех фронтах. Врожденные криминальные наклонности или последствия наркоза? Хочет послать меня на дело именно тогда, когда у самой пуленепробиваемое алиби! Так Кора меня еще в жизни не подставляла, раньше мы и заваривали кашу, и расхлебывали вместе. Может, она решила от меня избавиться? Как бы там ни было – желание навещать ее каждый день пропало. Пошлю к ней завтра Марио с цветами и Эмилию со свежей рубашкой. А сама – ни ногой!
Но жизнь, как водится, внесла коррективы в мои планы. Наутро Эмилия попросила отпустить Бэлу с ней в гости к ее кузине, в деревню, на два дня. Там, видите ли, как раз гастроли цирка-шапито. Думаю, Эмилия попросила не только ради ребенка: помимо прочего, Бэла служил отличным прикрытием для их, ее и Марио, собственной детской жажды развлечений.
На этот день я запланировала несколько неотложных дел, и все они были из тех, что всякий стремится вновь и вновь отложить. Не мучая себя попусту чувством вины, я пила кофе в саду и курила, наблюдая, как день понемногу разгорается, долетающий с улицы шум становится слышнее и как во мне усиливается решимость свершать великие дела. Я редко оставалась одна и была рада неожиданной возможности получить сад и весь дом в свое полное, безраздельное владение. Даже кухню – царство Эмилии. Приготовлю что-нибудь вкусненькое только для себя! Заранее облизываясь, я направилась в кладовку изучать припасы. А масла-то и нет! Большая, оплетенная лозой бутыль, где обычно переливается зелено-золотистый запас оливкового масла, совершенно пуста! Никто не совершенен, даже Эмилия.
* * *– Кто играет с огнем – обожжется, – зачем-то пробормотала я вслух памятную фразу Эрика.
Но эти слова относятся больше к Коре, чем ко мне, вверну их при случае. В отличие от нее меня не манит опасность, именно поэтому мы с Бэлой добрались домой без приключений, целыми и невредимыми. Так думала я и, погруженная в раздумья, не замечала, что гоню машину. Впрочем, ничто не предвещало беды.
Тут надо сказать, что если бы Эмилия не оставила меня тогда с пустой бутылью, то я, наверное, всю оставшуюся жизнь смирно просидела бы дома у камина.
Вино и масло лучше покупать у фермеров, да и прогулка не помешает. Интересно, найду ли я сегодня ту проселочную дорогу, что ведет во дворец мечты Коры? Поеду туда! Просто посмотрю на дом издали и уже отделаюсь наконец от навязчивых мыслей, притом даже не моих…
Должно быть, я свернула неверно, потому что не узнавала место, хотя серпантин, по которому я взбиралась, как и в тот раз, вел вверх, выше и выше, но дорога становилась все уже, непролазнее, машина скакала по валунам.
А раскаленный воздух итальянского полдня сгущался, дрожал над дорогой. В такое время не встретишь ни одной живой души, у которой можно спросить совета, только лесные духи резвятся, сбивая с пути прохожих.
– Ну и ладно, на что мне в самом деле сдался Корин замок, – уговаривала я себя, – куплю масло в первом попавшемся дворе, как-нибудь отсюда выберусь и пообедаю в Кастеллине…
Но колесила я уже довольно долго, захотелось остановиться и отдохнуть. Выйдя из машины, я прошлась по опушке прозрачного леса, безмятежно собирая на ходу душистый горошек. Как хорошо, что сегодня некуда спешить – я рвала цветочки и пела во весь голос:
– Тому Господь являет милость, кого он шлет в широкий мир…
Финальным аккордом к последней строфе «На волю Божию отдамся…» стал страшный визг тормозов и грохот на дороге. Я побежала к своей машине: покореженная дверь «феррари» свисала и, скрипя, раскачивалась. Огромный сияющий джип, пролетев чуть дальше по дороге, приткнулся к обочине.
Ничего себе! Но я тут ни при чем, «феррари» стоит на изгибе дороги, по всем правилам… Кажется, я дверь не захлопнула как следует, когда вышла… Но этот горе-водила даже на широком участке в поворот не вписался!
Тем временем горе-водила вылез из помятого джипа и оказался стройной высокой женщиной в темных очках, ярко-розовой рубашке и белоснежных брюках.
Двенадцать ноль-ноль. Стороны сближались.
Волосы незнакомки были неестественно светлого цвета, вытравлены краской; высоким ростом она не отличалась, просто из-за каблуков, на которых она теперь медленно и неловко ковыляла навстречу, мне так показалось.
Женщина подошла ближе – ровесница нашей Эмилии, хотя, пожалуй, на том сходство и заканчивается.
Когда расстояние между нами позволило вести переговоры, я, попридержав оскорбления, вежливо спросила, не ранена ли она. В ответ незнакомка покачала головой, растерянно глядя на дверь «феррари», которая грустно болталась на последней ниточке. Не давая противнице опомниться, я перешла в наступление:
– La mia macchina è danneggiata, ed è colpa Sua![61]
На ломаном итальянском она спросила, способна ли моя машина двинуться с места. Держалась дама любезно и виновато, похоже, не намереваясь оспаривать свою вину. Раза три она извинилась за свою неловкость. В ее дыхании чувствовался алкоголь.
– Может, перейдем на английский? – предложила я. Она обрадовалась и сделалась куда разговорчивее.
Ее имя Памела Ланчит, она живет тут, за поворотом. Памела предложила мне пересесть в джип и заехать к ней домой:
– Выпьем кофе, вы отдохнете. А я пошлю садовника осмотреть вашу машину. Если понадобится, он сам отгонит ее в мастерскую, потом заберет и отвезет вас куда нужно… Откуда вы? И как вы оказались в этой глуши?
– Из Флоренции. Поехала за оливковым маслом и заблудилась. Собственно, машина не моя, а моей подруги, и она будет очень недовольна, уверяю вас!
Она опять взялась извиняться и обещать, что все исправит. Потом мы еще немного поболтали.
– Так вы с подругой немки? А я американка! Называйте меня Пам, мы, американцы, не любим церемоний!
При последних словах я встрепенулась: может ли быть, что судьба ведет меня в самое логово льва?
