Галина Полынская - Беседы с мужчиной по вызову
– Сена, приветствую, это Петр! – бодро отрекомендовался он. – Узнал я тебе адрес, записывай!
– Ой, Петечка, спасибо! Ты даже не представляешь, как ты мне помог!
– Пустяки, – абсолютно натурально смутился он. – Записываешь?
– Уже, уже, диктуй.
Тая мигом подсунула мне два огрызка – бумажный и карандашный. Записав адрес, я сильно поблагодарила Петю и сказала, что я перед ним в долгу неоплатном. Тая взяла огрызок и прочла вслух:
– Улица Пришвина, дом 8, квартира 46. А метро какое?
– Этого Петюня не сообщил.
– И как же мы найдем улицу Пришвина, дом 8?
И мне не пришло в голову ничего лучше, как позвонить Горбачеву на работу и занудить в трубку:
– Михал Сергеевич, помогите нам, пожалуйста, вы наверняка сможете нам помочь…
– Да, да, Сена, говори, чего нужно?
– Нужно выяснить, от какого метро можно попасть на улицу Пришвина.
– А что там?
– Жилой дом, дом номер 8.
– И чей же это адрес?
И я решила не скрывать от Горбачева наших намерений посетить сына Аркадия Дмитриевича.
– … дело в том, что мы никак не можем до него дозвониться и решили съездить к Володе домой, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.
– Дай мне полный адрес, я сам съезжу.
О, а вот это в мои планы никак не входило! Узнает Вова, что никакие мы не сотрудники детективного агентства и плакали наши денежки!
– Михал Сергеич, да мы уже оделись, буквально в дверях стоим! К тому же мы хотим аккуратно подготовить его ко всем этим ужасным новостям о его семье, а то он юноша нервный, впечатлительный…
– Хорошо, я перезвоню.
Фух, вот и славно.
Перезвонил Горбачев минут через десять.
– Это метро Бибирево, по карте дом находится недалеко от станции, можно пройти пешком. Вернетесь, позвоните мне, расскажите, как съездили, хорошо?
– Конечно, конечно, доложим в лучшем виде.
Что ж, Бибирево, так Бибирево, это же гораздо ближе, чем Воскресенск правда?
Быстренько собрались, экипировались (я имею в виду наш верный диктофон, заботливо помещенный под мешковатый свитер), снова наказали Ане к телефону не подходить, никого не впускать и помчались на Выхино. Хоть и путь предстоял неблизкий, радовало, что пересадка только одна, значит, можно спокойно устроиться на диванчике и как следует обмозговать текущие события. Одно мешало – ни на минуту не закрывающийся рот Таисии Михайловны. Как правило, в любом транспорте на нее нападала форменная словесная диарея и она начинала болтать на все темы подряд, начиная с политики, заканчивая грандиозными планами на будущее. Она прямо таки обожала орать мне в ухо, перекрикивая шум и грохот несущегося вагона. Ладно, если бы это были какие-то важные, не терпящие отлагательств новости, которые она забыла сообщить дома или по дороге к метро, так нет! Это была всякая ерунда! Е-рун-до-ви-на! И стоило только вежливо попросить ее заткнуться, как подруга обижалась смертельным образом минуты на полторы-две, а потом начинала снова, как ни в чем не бывало орать мне в ухо! Вот из-за этого я терпеть не могла ездить с Ливановой в общественном транспорте на дальние расстояния, к концу поездки я, как правило, зверела до абсолютно собачьего состояния. И вот сейчас, стоило только поезду тронуться с места, как кошмар начался. Таисия устроилась поудобнее, развернулась ко мне всем корпусом и распахнула пасть:
– Сена, а вот ты помнишь, как прошлой весной…
И понесло-о-ось! До самого Кузнецкого моста, где нам предстоял переход, я слушала воспоминания годичной давности, после перехода пытка возобновилась, а ситуация усугубилась – сидячих мест не было, мы стояли в толпе и Ливанова продолжала терзать мое ухо, мой слух и мой мозг. А мне хотелось подумать о текущих событиях, мне в любом движущемся транспорте всегда хорошо думается, но заткнуть Михайловну невозможности не представлялось. И тут счастье улыбнулось мне, тетенька, сидевшая прямо передо мной, зашевелилась, завозилась и стала подниматься. Я незамедлительно плюхнулась на освободившееся место, а «птица Говорун» осталась стоять. Вот счастья-то привалило! Чтобы в этом счастье утвердиться, я закрыла глаза и сделала вид, что мгновенно заснула практически вечным сном. Мысли быстренько выстроились в стройные ряды и помаршировали в нужном направлении. Я чувствовала, что истина где-то рядом, надо было только ухватить ее за хвост и заглянуть в бесстыжие глаза… Если Вика сидела дома, но была одна, как доказать, что она действительно никуда не выходила? И тут меня осенил такой просто выход из положения, что я едва не зарыдала от злости на саму себя, и как же это раньше не пришло мне в голову? Прямо хоть из метро беги, чтобы немедленно позвонить Горбачеву!
– Чего это у тебя мордень так перекосилась? – поинтересовался Тайкин голос. Она плюхнулась на освободившееся местечко рядом. – Кошмарчик приснился?
– Ага, – простонала я, – еще какой кошмарчик! Почему ж я такая тормознутая, а?!
– О, – обрадовалась подруга, – в нас проснулся голос здоровой самокритики?
– Далеко еще ехать?
– Через одну выходим.
Какое счастье! Я еле дождалась, пока объявили Бибирево и помчалась на выход, буквально роняя на ходу ботинки.
– Меня хоть подожди!
Но мне некогда было всяких там ждать, Тайка догнала меня только на улице.
– Стой, Сенофонд! – рявкнула подруга. – Стоять, кому сказала!
Вспомнив, что мобильник у Таюхи, я послушно остановилась, развернулась и потребовала немедленно выдать мне аппарат.
– Да у меня там один вонючий доллар остался, – запротестовала она.
– Давай, давай, мне нужно очень! Скорей давай!
Тая нехотя извлекла мобильник из сумочки и протянула мне. Выбрав из списка абонентов «Горбачев мобил», я стала дозваниваться, приплясывая от нетерпения.
– Да, Тая, слушаю, – ответил наш бравый детектив.
– Михал Сергеич! – заголосила я, перекрикивая шум проезжающих мимо машин. – Это Сена!
– А, Сена, здра…
– Михал Сергеич, – зачастила я, желая уложиться в «один вонючий доллар», – в квартире у Вики и Аркадия установлено видеонаблюдение, если информация стирается не каждый день, то можно проверить, на самом деле она была целый день дома или нет!
– Да? – удивился Горбачев. – Почему же Вика не сказала об этом следователю?
– Сами ж говорили – она в шоке была, вот и не сообразила! До меня тоже только сейчас это дошло!
– Спасибо, Сена, позвоню следователю прямо сейчас.
И мы синхронно нажали на отбой.
– Молодца! – одобрила Тая, забирая мобильник. – Про видеонаблюдение тебе Алекс сказал, да?
– Ну да, а я как-то мимо ушей это пропустила.
Тая посмотрела баланс и сокрушилась на тему, что на счету осталось всего несколько центов.
Наведя справки у прохожих, касательно улицы Пришвина, мы в скорости вырулили к гнезду панельных девятиэтажек, одна из которых значилась под номером восемь. Подъезд был только один и очень кстати в него входила какая-то тетенька, за нею мы и увязались. Сорок шестая квартира располагалась на третьем этаже напротив лифта. Мы топтались у деревянной двери, никак не решаясь позвонить. Я обдумывала, как объяснить Вове наш визит, а Тайка прислушивалась и принюхивалась, видимо надеясь различить трупный запах.
– И что скажем? – озвучила я свои мысли. – В честь чего мы тут оказались? Как адрес узнали?
– Как-как! – передразнила Тайка. – Каком кверху! Детективы мы или хвосты поросячьи? Подумаешь, большое дело адрес выяснить. Давай, звони.
– А почему я?
– Ты ближе стоишь.
– Не правда, – я отступила на шаг назад. – Сама звони.
– Ой, кошмар! – Тайка сердито ткнула в кнопку звонка.
Послышалось резкое «дз-з-з-зи-и-и-инь»! И мы перестали дышать.
– Кто там? – раздался заспанный Вовин голос, и мы одновременно выдохнули. Слава богу, живо чучело-мяучело!
– Володя, это мы, Сена и Тая! – ответила подруга. – Открывай!
В замке завозился ключ, дверь распахнулась и нашим взорам предстал сонный и какой-то весь помятый Вова. Он в глубочайшем недоумении уставился на нас, хлопая ресницами.
– Приветик, – улыбнулась Тая. – Узнаешь?
– О… а как вы тут очутились? – обрел дар речи наш клиент.
– На метро приехали, – ласково ответила Тая, и неожиданно сердито рявкнула: – Хоть по одному телефону, хоть иногда, но надо отвечать! То ты звонишь по сто раз на дню, то пропадаешь бесследно…
Вова высунул голову, обозрел лестничную площадку и посторонился.
– Да у меня бессонница была, теперь вот отсыпаюсь. Заходите.
Мы не заставили себя долго упрашивать. Разулись, разделись и нагло поперли в комнату, не дожидаясь великосветских приглашений со стороны хозяина.
– Я пойду, сполоснусь, – пробормотал Вова, волочась за нами следом, – а то проснуться не могу.
– Конечно, – милостиво разрешила Тая.
Иди, иди, сейчас мы тебе таких новостей навалим полные карманы, мигом проснешься. Вова скрылся с горизонта, в ванной зашумела вода, а мы стали осматриваться. Обыкновенная комната метров двадцать, вполне приличная, хоть и не новая мебель: диван-кровать, платяной шкаф, телевизор на тумбочке, над кроватью ковер, в советские времена бывший непременным показателем достатка, наравне с толстокожим мутным хрусталем, в центре низенький журнальный столик, прикрытый клеенкой и два стула с обшарпанной обивкой. Окно прикрывали выцветшие темно-зеленые портьеры. Желая посмотреть, куда выходят окна и что за вид открывается, я подошла, отдернула одну занавеску и чихнула – портьеры оказались жутко пыльными. И тут мне резко перехотелось любоваться видами. На подоконнике, в самом углу стоял причудливый пузырек необычной формы, с синей крышечкой и надписью «SHALIMAR».
