Ирина Потанина - Блондинки моего мужа
Сидеть на месте, сложа руки, я не собиралась. У Георгия на утро намечены какие-то планы? Отлично. И у меня тоже. Занимаясь своими делами и не посвящая меня в них, он, конечно же, отдает себе отчет, что я отплачу ему той же скрытностью.
— Доброе утро. Будем завтракать? — Мария, приветливо улыбаясь, хозяйничала на моей кухне.
— Увы, спешу.
— Куда, если не секрет? В смысле, куда можно так спешить, чтоб даже кофе не попить?
— Ну, разве что кофе, — позволила уговорить себя я, стараясь игнорировать тему о моих планах на сегодня.
Артем полулежал в кресле, и подбитым, но обожающим взглядом следил за передвижениями объекта своих воздыханий. Лицо его не выражало никаких признаков наличия здравых мыслей.
“М-да уж. Если с кем-то здесь и можно посоветоваться, то не с Тёмкой.”, — мысленно констатировала я. А Машка, хоть и производила впечатление человека вменяемого, никак не подходила для обсуждения происходящего. Не могу же я жаловаться ей на странности её собственного поведения. То есть, можно, конечно, было бы выложить Марии все начистоту и предложить объясниться. Но мои догадки о ситуации были пока настолько шатки, что никаких конкретных обвинений я бы высказать не могла. А обижать человека призрачными подозрениями не хотелось. Мария, судя по всему, и так слишком много несправедливостей перетерпела за последнее время.
Как ни всматривалась я в толпу, ни ЛжеКузена, ни каких-либо других знакомых обнаружить в электричке не удалось. В сотый раз прокручивая в голове все связанные с делом о наследстве события, я вспоминала все новые подозрительные факты. Ситуация приобретала прямо таки маразматический оборот.
Выйдя из электрички я первым делом позвонила Сестрице. К счастью, та оказалась дома. А значит отказать мне не могла. Мы договорились встретиться через полчаса.
Почем свет стоит, кляня Жорика, нагло оккупировавшего Форд, я плюнула на попытки вычертить удобный для общественного транспорта маршрут и взяла такси. Объяснять, где находится Академия Культуры, не пришлось. Складывалось впечатление, будто бедные студенты не скупятся тратить вырученные от окорочков деньги на поездки в такси.
— На какой этаж прикажете доставить? — пошутил таксист, безошибочно выбирая оптимальный путь к старинному особняку, все четыре этажа которого занимала Академия.
— Прогулки полезны для здоровья, — в тон ответила я, расплачиваясь, — Пройдусь пешком. Довезите просто до входа.
Если серьезно, то я понятия не имела, на какой этаж мне нужно будет подниматься. Сестрица, которой я вкратце объяснила по телефону, что от неё требуется, заверила меня, что запросто познакомит меня и с Эдиком Томкиным, и с кем угодно другим из Академии.
“Я там всех знаю. Запросто познакомлю. Хоть прям щас!” — фыркнула Настасья в ответ на мою просьбу.
Не пугал её даже тот факт, что сегодня выходной день.
“Они же там живут”, — ошарашила Сестрица, — “Если не на парах, значит в кофейне. Третьего не дано”.
Когда я уже расплачивалась с водителем, рядом затормозило еще одно такси, из которого вылезла запыхавшаяся Сестрица. На голове её красовалась загадочная экибана из разноцветных кучеряшек, уложенных каждая в своем направлении. Это чудо Настасья, кажется, соорудила из собственных волос. Я тяжело вздохнула. Мне было жалко Сестрицыны волосы и мамины нервы. На носу Настасьи, значительно ниже отведенного для очков участка переносицы, болтались лисички с голубоватыми стеклами.
— Ты бегала там что ли, по такси? — насмешливо поинтересовалась я.
Деловой вид на миг покинул Сестрицыну физиономию.
— В смысле? — растеряно переспросила она, — Сидела на сидении….
— А чего ж тогда так запыхалась?
Настасья тяжело вздохнула, понимая, что попалась.
— В образ входила. Должна же я показать тебе, как спешила на встречу. Ну и… Про то, что я езжу на машине, родители не знают.
— Откуда деньги? — поторопилась предъявить свою навязчивую опеку я.
Зря. Сестрица тут же принялась отшучиваться.
— На хлебной сдачи накопила, — наивно захлопала синими ресницами она. В детстве Сестрице позволялось забирать себе на карманные расходы сдачу с продовольственных покупок, поэтому походы в соседский гастроном долгое время лежали на хрупких Настасьиных плечах, — Не бойся, — в конце концов сжалилась Настасья, — Ничего противозаконного я не совершаю. Работаю наглядной рекламой, — Настя деловито поправила орудие труда — свои кудряшки, — Оттеночную пенку рекламирую. Ну и продаю желающим. Ты не желаешь?
Я подумала, что оттеночная пенка это лучше, чем окорочка и, смирившись, перевела тему на более важную.
— Сделаем так, — затараторила Сестрица, — Я спущусь в кофейню. Гляну, там ли Эдик Томкин, а потом скажу тебе, кто из них он…
— А отчего ты не можешь представить меня ему? — несколько расстроилась я. Раньше, Настасья ужасно гордилось наличием старшей сестры в моем лице, и старалась демонстративно вцепиться в мою руку при малейшем намеке на наличие поблизости знакомых. Теперь, похоже, отсутствие разноцветных полосок в моих волосах делало меня личностью не современной, и в качестве сестры не выгодной. Я укоризненно покачала головой.
Все оказалось намного проще.
— Понимаешь, — смутилась Настасья, — Чтобы представить тебя ему, мне сначала придется с ним познакомиться…
— Ты же его, вроде, знаешь? — не поняла я.
— Да, — всеми конечностями одновременно горячо закивала Настасья, — А он меня — нет. Он же уже в Академии учится, — последние слова были произнесены таким благоговейным тоном, что мне сделалось смешно, — Они нас — поступающих и сочувствующих, не знают. А мы их всех уже на зубок выучили.
— Но ты ведь говорила, что он твой друг?
Настасья покраснела, потом раздраженно заметила.
— Мы все здесь друзья. Потому что с одного факультета. Понимаешь? Я просто рассказывала что-то о его приключениях… Ну, то, что мне девочки по секрету сообщили… А ты услышала и решила, что он мой друг.
— Ладно, пошли, — перебила я, — Покажешь кто из них Томкин. Не переживай, я не скажу, что это ты показала.
Пока мы спускались по крутым ступенькам ведущим в полуподвальную кафешку прямо напротив Академии, Настасья демонстрировала свою полную бесполезность. О Пёсове Сестрица слыхом не слыхивала. Ни о каких режиссерских этюдах и не догадывалась. И вообще, была убеждена, что на пары студенты ходят только рано утром, когда кофейня еще закрыта.
В клубах табачного дыма заглушая взрывами хохота надрывно поющее радио несколько столиков играли в корову. Посетители, не причастные к игре, не обращали на происходящее ни малейшего внимания, невозмутимо раскладывая карты, пялясь в телевизор или попросту переговариваясь с соседями по столику. Настасья с видом завсегдатая сновала между столиками и наводила у своих агентов, которых легко можно было узнать по разноцветным пятнам на прическах, справки о Томкине. Трижды Сестрица уверено указывала мне на кого-то, восседающего за “спокойными” столиками и восторженно шептала: “Это он!”. Трижды ни в чем не повинный человек обиженно заверял меня, что он, к счастью, совсем не Эдик Томкин. Из кофейни я вышла в крайнем раздражении.
— Если немного посидеть, он обязательно появится, — тараторила мне вслед Сестрица, — Раз я про него столько слышала, значит он точно из завсегдатаев. Значит наверняка появится здесь…
На воспитательные беседы не было времени. Я молча проследовала в сторону главного входа. Обиженно сопящая Сестрица засеменила следом.
Вспомнив студенческую юность, я решила, что прежде всего стоит найти деканат. Отчего-то я была уверенна, что в воскресный день не встречу в Академии ни одной живой души, кроме вахтеров, и спокойно, не привлекая внимания, смогу вчитаться в списки студентов. Возле каждого уважающего себя деканата должны были висеть такие списки. Информация о тех, кто учится вместе с Пёсовым и Томкиным, могла многое прояснить.
Конечно же, надеясь на уединение, я наткнулась на оживленную толпу. Решив ничему не удивляться, я на ходу поменяла план действий.
— Простите, как найти деканат сценаристов? — поинтересовалась я у импозантной брюнетки, тщательно красящей губы перед зеркалом в вестибюле.
— Ои ае! — резко вскинув острую бровь, ответила девушка. Потом закончила с нижней губой и повторила уже нормально, — Кто их знает, говорю. Они народ недисциплинированный. Где захотят, там себе деканат и устроят. И не только деканат.
Девушка преступила к верхней губе.
— Это Лола! — зашептала мне на ухо Настасья, — Она тоже из кофейни. Не знаю уж, что это её в Академию зайти угораздило…
— А вы с какого факультета? — не отставала я.
— О иаоо! — вторая бровь Лолы последовала следом за первой, — В смысле, со сценарного. Какой еще идиот по воскресеньям учиться припрется? Только сценаристы. У нас у одних такое адское расписание. Ииоое!
