Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке
Виктор Львович решил внести ясность.
– У охраны есть запись с камеры наблюдения, которая установлена у задней калитки, ведущей в лес. На ней отлично видно, как Данила в районе часа ночи по дорожке к забору катит. Если помните, охрана моментально вам перезвонила и сказала:
– Ваш ребенок решил из дома удрать, примите меры.
– Не знала, что там есть аппаратура, – удивилась Ванда Михайловна.
– Установили двадцать девятого апреля, – гордо пояснил комендант, – ради блага жильцов стараемся. Камера на дереве, ее издали не видно, но работает она отлично.
Ванда тряхнула копной волос.
– Вы тут все сумасшедшие! Перебудили тогда весь дом! Я пулей помчалась в комнату к Даниле и нашла его мирно спящим. Мой сын не беспризорник, ему семь лет, он живет по режиму, гуляет исключительно в сопровождении гувернантки, один никогда не ходит и по поселку не катается. Очнитесь, Виктор Львович, возможно, ваш собственный ребенок ночью на жуткой «Анютке» рассекает по шоссе, но мой Данила под присмотром, о чем вам и сообщили. Няня перезвонила на пульт и сказала:
– Вы ошиблись, Данила в кровати.
Комендант решил не сдаваться без боя.
– Ванда Михайловна, понимаю, вас прислуга обманула. Побоялись правду сказать, что упустили пацанчика, недоглядели за баловником, побежали, поймали его, в кровать уложили и вам свою версию преподнесли.
– Вы идиот, – почему-то спокойно произнесла Ванда, – я сама видела, что Данила мирно спал. Ребенок Константина Толкушева в час ночи на велосипеде «Анютка» не катался. Точка.
– Ванда Михайловна, – сладко пропел Виктор Львович, – в подведомственном мне поселке много детей, но вот интересная деталь, семилетний пацан один, ваш Данила. Девочек-первоклассниц полно, а ребята у нас так распределились: много крошек годика по два, по три, а потом Данила. Егору Дыбакину одиннадцать, но он крупный, водится с подростками, вот их много, а семилетка один, ваш Данила. Больше просто некому было ехать. Да, вы можете поспорить с нашими предположениями по поводу запихивания велика в трубу. Камера не захватывает люк. Мы видели лишь, как ребенок к калитке рулит, в лес спешит. А когда на днях потоп случился, открыли ливневку, а там!.. Велик! Ну и кто его туда запихнуть мог? Велосипед маленький! Логично, что Данила. Не спорю, факт подъема крышки и сброс вниз средства передвижения не зарегистрирован, но то, что Даня ехал к калитке, отрицать смешно.
Ванда резко повернулась на каблуках и крикнула:
– Ждите Константина Андреевича. Вам не пришло в голову, что в поселке крутился чужой ребенок?
– И как он сюда, минуя охрану, попал? – возмутился Виктор Львович. – Вот, делай после этого людям добро. Секьюрити обязаны только на посторонних реагировать, жильцы нас не касаются! Идет свой в лес, это не наша головная боль. А мы позвонили!
Ванда Михайловна пошла вперед, снова остановилась и закричала:
– Наш дом в северной части, предпоследний в ряду, где живет Ветошь, а калитка на юге, до нее несколько километров надо ехать! Зачем туда Даниле? И как мальчик мог сдвинуть тяжелую крышку люка? Вы нашли в трубе эту дрянь «Анютку»? Небось кто-то из гастарбайтеров бросил, а вы деньги на цветы захотели получить, вот и врете на Данилу. У Виноградова, он напротив нас живет, ремонт. Спросите там узбеков, наверное, кто-то по этой «Анютке» рыдает. Ничего, Константин Андреевич разберется, вам всем сладко будет.
– Откройте, пожалуйста, багажник, – попросил хриплый голос.
Я оторвалась от наблюдения за скандалом и нажала на кнопку.
– Можете ехать, – разрешил через пять минут охранник.
– Как добраться до «Дрим-хауса»? – спросила я.
– Езжайте прямо, никуда не сворачивайте, – ответил мужчина, – минуете пост ГАИ, деревню Жуковка, справа увидите «Лакшари Вилладж», и там на светофоре возьмите налево. «Дрим-хаус» с Рублевки хорошо виден, но въезд сбоку, перед шлагбаумом развернетесь и прямо на парковке очутитесь.
Глава 27
Кафе в торговом центре оказалось одно, и выглядело оно неуютно: голые деревянные столы и такие же стулья, без мягких подушек, сидеть жестко даже мне. Представляю, каково на них вон тем блондинкам, смахивающим на зубочистки.
– Простите, опоздал, – задыхающимся голосом произнес Илья, подходя к столику.
– Нет, еще полдень не пробило, я приехала раньше, – объяснила я.
– Я хорошо относился к Борису Олеговичу, – начал издалека парень, устраиваясь напротив меня, – жаль, что он умер.
– Что заказывать будете? – спросила официантка. – У нас сегодня лимонный пирог удался.
– Мне лучше просто чай, – быстро сказал Илья.
– Поздний завтрак за мой счет, – улыбнулась я.
– Тогда мясо, – переменил решение юноша. – Вон как то, что мужчина ест, с картофельным пюре, и кофе.
Девушка повернулась в мою сторону.
– А вам?
Я улыбнулась.
– Возьмите лимонник, – снова предложила подавальщица.
– Не люблю кислое, – поморщилась я.
– Шоколадный торт, – посоветовала девушка.
– С моим весом? – грустно протянула я.
Официантка сказала:
– Нет проблем. Берете, что пожелаете, и запиваете похудательным чаем.
– У вас есть такой? – обрадовалась я.
– Для любимых клиентов, – улыбнулась официантка, – сейчас принесу.
– И шоколадный торт! – крикнула я. – Два куска. Что ты хотел мне рассказать?
Илья заговорил о своем замечательном отношении к Борису Олеговичу. Минут пять я слушала парня, устала и велела:
– Переходи к делу.
Но тут нам принесли еду, и Илья отвлекся, а я занялась потрясающе вкусным тортом, чай не показался мне особенным, просто жидкая заварка во френч-прессе. В конце концов тарелки опустели, и я снова обратилась к чистильщику бассейна:
– Начинай.
На сей раз Илья выдал вдохновенный спич о своей работе, рассказал страшилки про грибок, который непременно поселится на ногтях, если вы ходите босиком по бортику бассейна, где ранее прошел зараженный человек, попытался напугать меня сообщениями о черной плесени и белом налете в хамаме.
– Я не владею банно-помывочным комплексом, – остановила я парня, – и тебя не найму на работу. Излагай причину, по которой позвал меня на встречу.
– Пытаюсь, а вы не даете, – обиделся Илья, – не умею быстро, нужно суть разъяснить. Я пользуюсь особыми американскими средствами.
– Угу, – кивнула я.
– Они в дозаторах.
– Отлично.
– На бутылках есть риски, это очень удобно, понятно, сколько ты израсходовал, – читал мне курс юного чистильщика Илья.
– Замечательно, – на автопилоте сказала я.
– Обеззараживателей много, один на все случаи не подойдет.
– Ага.
– Я хорошо знаю, что на месяц надо триста миллилитров «Хлорблеска».
– Угу.
– Пол-литра серебряной закваски.
– Ага.
– У меня вся химия в чемодане, он закрыт на замок. Когда работаешь с ядовитыми веществами, необходимо соблюдать осторожность.
– Очень предусмотрительно, – сквозь зубы проговорила я.
Доброе слово сподвигло чистильщика на новую лекцию.
– У нас соседка была, она в бутылку из-под водки налила уксусную эссенцию, а муж выпил.
– Неприятно, – поморщилась я.
– Я тогда на всю жизнь усек, – затараторил Илья. – Нельзя отраву в тару из-под еды наливать. Мой чемодан в образцовом порядке. На каждой емкости этикетка, череп и кости, наклейка «Смерть».
– Хватит, – прервала я Илью, – выкладывай суть или до свидания.
– Зоя Владимировна убила Бориса Олеговича, – выпалил Илья и испугался. – Вот, сказал наконец.
Я отодвинула пустую чашку на край стола.
– Сильное обвинение. Какие для него основания?
Илья почти лег грудью на стол.
– Зоя в этом году на Бориса Олеговича постоянно нападала. У них вход в баню через пауковую комнату. Я, значит, сауну чистил, Борис Олегович с Павликом развлекался, меня не видел, потому что там коридорчик есть, но я все отлично слышал. Намазываю дерево особым раствором, а до ушей доносится:
– Павлуша, иди к папе, Павлик… Павлик… Павлик…
И бах! Голос Зои, злой такой, прорезался:
– Оставь свою мерзость, поговори со мной.
Борис Олегович ответил:
– Золотце, что случилось?
Агишева ни с того ни с сего заорала:
– Он еще спрашивает! Нам велено покинуть дом.
– Так он не наш, – мирно напомнил Ветошь, – рано или поздно нам предстояло уехать.
– Куда? – завопила Зоя.
– Золотце, я решу.
– Когда? Ты с пауком забавляешься!
– Солнышко, решать вопросы – не значит сидеть на телефоне или колбасой носиться по городу, – произнес Ветошь.
– Но в письме указано: съехать не позже середины июня, – впала в истерику жена.
– Времени полно, – легкомысленно отмахнулся Борис Олегович, – сейчас только начало февраля.
– Всего пять месяцев, – взвилась Зоя.
– Еще пять месяцев, – поправил супруг, – не переживай, найдется жилье.
– А если нет? – наседала Зоя Владимировна.
– Найдется.
– Вдруг не получится?
