Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке
– Никогда, Афанасий, никогда, – страстно шептал Борис, держа руку медсестры, – я понял! Таблетки – смерть, вылечи меня, и я навсегда откажусь от всех лекарств.
Галина снова перевела дух.
– Я запомнила название улицы, где беда случилась, проезд Зеленского. У меня там близкая подруга живет. Теперь, если еду к ней в гости, всегда об этом вспоминаю.
– Вы видели автомобиль Бориса? – спросила я.
Бывшая медсестра покачала головой.
– Нет. Рассказала Афанасию Николаевичу, он велел нашему рабочему Коле на машину взглянуть. Николай обнаружил автомобиль на парковке. Бампер помятый, на решетке капли крови. Внедорожник закатили в гараж, где он и простоял полтора месяца, пока Борис оклемался.
– С ума сойти! – возмутилась я. – А если он сбил не собаку? Вдруг человека? Милиция искала машину со следами происшествия, шерстила ремонтные мастерские, а джип прятали в клинике.
Галина попыталась оправдать врача:
– Там такие вмятины были, что понятно, рост маленький, не человеческий, чуть больше метра. Что вы на меня нападаете? Я вообще пятое колесо в той истории. Афанасий Николаевич главным был, а у него пациент всегда прав.
– Похоже, врач защищал клиентов, как курица цыплят, – вздохнула я, – был готов ради них на что угодно.
Галина кивнула.
– Он всегда повторял: «У нас, как в церкви. Если вошел на нашу территорию, то имеешь полнейший и окончательный иммунитет, никто тебя не тронет, я гарантирую безопасность и спокойствие». И сотрудники у него как за каменной стеной жили. Замечательный человек был, после его смерти мне непросто оказалось на службу пристроиться, везде доктора медсестер ни в грош не ставили и к больным наплевательски относились, хорошо, судьба меня со Степаном Сергеевичем свела и я профессию поменяла.
– На меня Козихин произвел впечатление дурно воспитанного человека, – откровенно сказала я, – он не очень стесняется в выражениях при женщинах. И хозяин зовет вас «Маня», будто не способен выучить ваше имя.
Галина засмеялась.
– Степан Сергеевич шутит.
– Своеобразное чувство юмора, – неодобрительно заметила я, – на мой взгляд, это обидно.
– Вовсе нет, – принялась защищать Козихина Галя. – Степан Сергеевич большой ребенок, он наивный, внешне грубый, а внутри мягкий, к людям хорошо относится. Вот, например, Ветошь. Хозяин Бориса Олеговича лучшим другом считал, думал, тот его визитам рад, не понимал, что сосед не мог ему прямо сказать: «Не приставай ко мне».
Галина показала рукой на окно.
– В заборе калиточка есть, Степан Сергеевич ее прорезать решил, когда у него с Борей вроде как дружба началась.
– Вроде как? – подчеркнула я.
Галина опустила голову.
– Степан Сергеевич к Ветошь часто ходил, а Борис Олегович редко сюда заглядывал. Адвокат не пил. А Козихин, как маленький, нальет всем поровну и давай приговаривать:
– Ну, хряпнем до дна!
Навряд ли это адвокату нравилось. Один раз я видела, как он в кактус содержимое фужера втихаря выплескивал. Страсть Козихина к цирку, думаю, его тоже раздражала. Некоторое время назад Степан Сергеевич познакомился с Авророй, девушкой без костей, она в разные стороны гнется, словно резиновая. Я когда впервые ее штучки увидела, чуть не умерла от ужаса. А Козихин давай смеяться.
– Что, Маня, ошарашило? Аврорка еще не так умеет. Ну-ка, девочка, покажем ей!
Акробатка вдобавок еще и без комплексов оказалась, Козихин прикажет, она исполняет, прямо, где стоит, там и начинает, очень Степану Сергеевичу это нравилось. Аврора у него главным коронным номером была, пойдет куда-нибудь, циркачку непременно с собой прихватит, выпьет на тусовке и давай талантами молодицы хвастаться, велит ей:
– Аврорка, ап!
А той что? Она мне рассказала, что с рождения на арене, читать-писать почти не умеет, да когда научиться было, если со своим шапито из города в город с детства перебиралась? Аврорка на мостик встанет, вывернется невероятным образом, мужики в восторге аплодируют, женщины губы поджимают. Не всякой хозяйке понравится, если гостья на себя столько внимания оттягивает. Одно дело, когда кривляк зовешь, платишь им, а потом развлекаешься. И совсем другое, когда артистка в твоем доме на равных. Понимаете, все эти актеры, певцы на самом деле для большинства богатых людей кто-то вроде обслуги, рангом чуть повыше меня. Горничной платят, им тоже. Какая разница, что я рубль получаю, а они миллионы? Разве человеку, равному хозяину, за приход в дом деньги отстегивают? Раз тебе бабок дали, значит, ты лакей. А Степан Сергеевич по своей наивности все смешал. Или ты выступление демонстрируешь, или с любовницей в гости пришел. Но Козихину, как ребенку, хотелось Авророй похвастаться, она ему сильно нравилась. Я даже одно время опасалась, что хозяин женится, а потом между ними кошка пробежала. Мне жаль было Степана Сергеевича, он переживал, маялся, а с другой стороны, я радовалась, Аврорка боссу совсем не пара, ему нужна нормальная, хорошо воспитанная женщина.
– У Козихина часто бывают гости? – поинтересовалась я.
– Не очень, – поморщилась Галина, – Степан Сергеевич не женат, из постоянных любовниц у него за последнее время только Аврора была, после нее он ни с кем не связывался. Дома вечеринки, как правило, хозяйки устраивать любят. Степан Сергеевич предпочитает людей в ресторан звать. Вот Борис Олегович отличался размахом, пару раз в неделю у них гудели компании. Степан Сергеевич, как услышит шум с соседнего участка, туда рулит, подчас без приглашения. Говорю ж, Козихину в душе десять лет, он считает, что все ему рады. Ребенок!
– Кстати, о детях, – усмехнулась я, – они здесь часто бывают?
– Никогда, – категорично ответила Галина, – у Степана Сергеевича своих наследников нет, чужие его раздражают. В последние годы в поселке мода пошла Хэллоуин отмечать. Ребята наряжаются кто во что горазд и от дома к дому гуляют, звонят в двери, хозяева им должны конфет в карманы насыпать. В России так раньше на Рождество ходили, но эта традиция исчезла, а теперь народ американских фильмов насмотрелся и давай на крыльцо тыквы со свечками выставлять. Прошлой осенью Степан Сергеевич с балкона увидел, как от ворот к дому процессия школьников в карнавальных костюмах движется, и кричит:
– Маня, дай им все сладкое, что найдешь, только пусть поскорее убираются.
Ему паук Эдди вместо сыночка, вот на него он часами умиляться готов. Нет, не ходили к нам люди с малышами.
– Принято считать, что детей не любят бессердечные люди, – подначила я Галину.
Домработница рассердилась.
– Редкие мужчины своих-то родных обожают, а уж чужие дети всех раздражают. Степан Сергеевич как раз очень даже сердечный человек, до глупости. Взял и отдал одну из своих пустых квартир Зое Владимировне. Когда Борис Олегович умер, Козихина в России не было, но он сразу после возвращения к вдове побежал с вопросом: «Чем помочь?» Думаю, больше никто Агишевой не предложил помощь. Ее не любили.
Глава 26
– Чем же Зоя Владимировна вызывала у людей негативные чувства? – спросила я.
Галина почесала бровь.
– Она француженка, парижанка, русская по происхождению. То ли ее прадед князь, то ли бабка графиня убежали от большевистского переворота в семнадцатом году. Агишева очень богата, у нее во Франции дом, они с Борисом Олеговичем постоянно в Париж летали, Зоя Владимировна оттуда даже мочалки привозила, так ей все наше не нравилось.
– Жена богатая дама, муж тоже не нищий, а собственного особняка нет, живут в чужом, вам это не кажется странным? – протянула я.
Галина засмеялась.
– Нет. Вы просто плохо знаете местные нравы, тут все через одного не имеют личной собственности. Особняки съемные, машины прокатные, не хотят бизнесмены, политики, чиновники жильем владеть.
– Почему? – не поняла я.
– От тюрьмы на Руси не зарекайся, в нашем поселке только за прошлый год троих за решетку посадили. А что получается, когда главу семьи арестовывают? Конфискуют имущество, отнимают дом, землю. Если ничего нет, то нечего и забрать, – снисходительно пояснила Галина, – а что касается Зои Владимировны, то она очень высокомерная, вечно нос задирает. Очень вежливо со всеми разговаривала, акцента у нее не было, а вот выражения употребляла старомодные, «милостивый государь», «извольте испробовать», «соблаговолите отведать».
– Подобная лексика не повод для плохого отношения, – возразила я.
– Дело не в словах, а в том, как они произносятся, – вздохнула Галина. – Зоя Владимировна с вами так любезно беседует, так церемонно, что у людей создается впечатление, будто они придворные, которых царица принимает. С равными таким макаром не общаются, дистанцию держат лишь с теми, кто ниже тебя по статусу. Агишева местным обитателям открыто давала понять: я из княжеского рода, но вынуждена вращаться в одном кругу со швалью, на одну доску с вами не стану, для рукопожатия не ладонь, а один палец протяну. Степан Сергеевич как-то пришел домой от соседей, слышу, недовольный, бубнит себе под нос, сердится. Спросила у него:
