Елена Логунова - Шопинг с Санта Клаусом
— Ирусик! — оживленно молвила я, выйдя из ванной в незатейливом наряде из двух полотенец, одно из которых укрывало мое тело, а второе в виде крученой башни высилось на голове. — Я решила сбегать в бассейн, пока он не закрылся. Пойдешь со мной?
— Да что там делать, в этом бассейне? — скривилась подруга.
В другое время я непременно предложила бы капризуле в качестве альтернативного варианта нескучного времяпрепровождения в бассейне бесплатно поглазеть на мускулистых полуголых мужиков, но на сей раз у меня не было желания пропагандировать подруге здоровый образ жизни во всех его проявлениях.
— Ладно, как хочешь, я поплаваю одна, — согласилась я, избавляясь от полотенечных покровов.
Сушить мокрые волосы и рисовать лицо я не стала — это насторожило бы Ирку, но сунула косметичку и расческу в сумку, завалив их сверху сугубо бассейновым барахлом. Подружка, надув губы, следила, как я собираюсь и ухожу, но отговаривать меня не пыталась — знала, что со мной лучше не спорить, иначе я могу заупрямиться и тогда буду стоять на своем до последнего вздоха.
Чтобы не вызывать лишних вопросов, оделась я простенько — в джинсы и свитер, но под полотенцем в сумке спрятала игривую кофточку. Сказала Ирке: «До скорого!» — и побежала заниматься спортом.
«Ведь, в сущности, охота на мужиков — это и есть самый главный женский спорт, — глубокомысленно заметил мой внутренний голос. — Практически олимпийская дисциплина!»
Если бы кто-нибудь вздумал за мной проследить, то увидел бы, что я вошла в раздевалку, однако до бассейна я не добралась — оккупировала большое зеркало в «предбаннике», поменяла плотный черный свитер «под горло» на ажурную розовую кофточку с голыми плечами, высушила и уложила волосы, подкрасилась и выплыла в холл отеля преображенная и потому неузнаваемая.
На диванчиках в интимно затемненных углах никого, похожего на моего друга, не было, я увидела только пару пожилых педиков, которые нежно держались за руки и жеманно хихикали. Зато к барной стойке посетители тянулись, как к колодезному срубу в жаркий полдень. Я пополнила собой небольшую очередь жаждущих, терпеливо дождалась, пока бармен обратит на меня внимание, и на универсальном эсперанто выпивох всех стран и народов сказала:
— Текила, плиз!
Горячительные напитки латиноамериканского происхождения все больше соответствовали моему настроению.
Со стопкой кактусовой водки в одной руке и затрезвонившим мобильником — в другой я отошла в укромный уголок под сень декоративного кактуса и бархатным голосом роковой мексиканской женщины мурлыкнула в трубочку:
— Алле-о?
— Я знаю, кто задушил вашего коллегу, — даже не поздоровавшись, деловито сообщил незнакомый мужской голос. — Сто евро — и я поделюсь информацией. Хотите?
— Конечно! — без раздумий ответила я.
Непреодолимая тяга к раскрытию тайн и выведыванию секретов — профессиональное заболевание большинства журналистов, и меня эта зараза тоже давно зацепила. Разумеется, мне очень хотелось узнать, кто задушил нашего с Вадиком коллегу Юру Солнцева. Гораздо меньше меня интересовало, почему его задушили, потому как поводы для смертоубийства противный Юрик давал чаще, чем честное пионерское слово. По правде говоря, у меня и у самой не единожды возникало желание его убить. Особенно в тот раз, когда этот прихвостень нашего директора подкараулил меня на входе с хронометром в руках и заставил писать объяснение, почему я опоздала на работу на четыре секунды.
— Я жду в парке рядом с вашим отелем, — сказал голос в трубке. — Только приходите одна. И не забудьте принести сто евро!
«Может, ты с ним поторгуешься? — без особой надежды спросил мой внутренний голос. — Право, сто евро за разгадку убийства гадкого Юрика — это слишком дорого, за такие деньги для него в своем же коллективе можно было пару киллеров нанять!»
— Я заставлю Гадюкина вернуть мне эту сотню из кассы, — пообещала я, закапываясь в сумку.
Ее штатное содержимое, включая кошелек, потерялось под инородными наслоениями (купальник, шапочка, очки, шлепанцы, свитер и полотенце).
«Сдача в кармане», — коротко напомнил внутренний голос.
За текилу с меня взяли десятку, а девяносто евро сдачи я сунула в задний карман джинсов. Там они и нашлись.
— Попрошу у платного информатора десятипроцентную скидку, — решила я, цепляя сумку на плечо.
Александр Андреевич все еще не пришел, и сидеть, как сирота мексиканская, дожидаясь его появления, я не собиралась. Пусть теперь он меня подождет!
Я соскочила с диванчика и бодрым шагом направилась к выходу, даже не подумав, что не одета для вечерней прогулки по зимнему парку — текила и журналистский азарт подогревали меня изнутри. Да и не тянул на гордое звание парка микроскопический зеленый оазис, цветом и размером напоминающий подгнивший пучок салата.
— Ау! Кто тут есть? — позвала я, войдя в чахлый скверик по гравийной дорожке, скрипящей под ногами почти так же противно, как песок на зубах.
Над моей головой нависали черно-бурые дубовые ветви, с них то и дело шлепались тяжелые капли, способные за весьма непродолжительное время испортить мою свежую прическу.
— Ну, где же вы? — крикнула я, раздражаясь и начиная замерзать.
— Идите сюда! — послышалось совсем рядом.
Я обняла себя за плечи и пошла на голос. Свет фонарика ударил мне в лицо, вынудив зажмуриться, тут же скользнул в сторону, пропал и снова вернулся — совсем как луч пограничного прожектора, нащупавший в море чужое судно. Дальше по сюжету должна была взреветь сирена, но послышался только окрик:
— Ленка, стой! Ты куда?!
Встревоженный голос Александра донесся со стороны гостиницы. Я оглянулась, но ничего не увидела: в глазах, ослепленных «прожектором», плавали цветные пятна.
— Са…
Позвать друга я не успела. Твердая мозолистая ладонь зажала мне рот, а крепкий, как дубовая ветка, локоть сдавил мое горло. Я поняла, что чувствует воздушный шарик, когда его туго-натуго перетягивают ниткой, и для полноты образа и подобия даже взлетела. Не так высоко, как воздушный шар — в дубовую крону не въехала, — но сцепление с гравием потеряла и задергалась, беззвучно протестуя.
— Вякнешь — я и тебя задушу! — уверенно пообещал мне в ухо уже узнаваемый голос.
«Ну, вот! — совершенно некстати обрадовался мой внутренний голос. — Еще одна идиотка сэкономила денежки! Смотри, тебе совершенно задаром позволили узнать, кто задушил Юрика Солнцева!»
Ответить я, разумеется, не могла — не хотела разделить судьбу гадкого Юрика.
— Шевелись! — шикнул убийца. — Живо, топай и помалкивай!
Меня поставили на ноги и тут же дернули за шиворот, заваливая назад. Мой инстинктивный порыв к сопротивлению намертво задавила мысль о том, как безобразно растянется ворот хорошенькой розовой кофточки, если мы с убийцей начнем игру в тяни-толкай. Я бросила исполненный сожаления взгляд на освещенный фасад отеля, перечеркнутый ветвями разделяющих нас деревьев, и с прискорбием повиновалась чужой злой воле.
Злодей протащил меня через скверик и с разбегу зашвырнул в открытую дверь автомобиля. Будь противоположная дверь тоже распахнута, я бы просвистела по скользкому сиденью насквозь и вывалилась на дорогу с другой стороны, но та дверца была закрыта. Я въехала в нее головой, машинально посетовала, что прическа моя теперь испорчена так же, как кофточка, а в следующий момент почувствовала жуткую боль: этот гад уселся мне на ноги! И тут же улегся! Еще поворочался, словно стараясь устроиться поудобнее!
«Как татарский хан на телах плененных русских витязей!» — внутренний голос вспомнил исторический прецедент, зафиксированный в летописях.
— Хочешь еще пожить — лежи тихо! — дохнул мне в ухо последователь татарского хана.
Хлопнула дверца, потом еще одна. Водительское сиденье скрипнуло, принимая в себя другого оккупанта. Негромко заурчал мотор, машина тронулась, а этот гад, придавивший меня, как злая кошка бедную мышку, противно хихикнул:
— Тише едешь — дольше будешь!
— Остроумный, гад, — угрюмо пробурчал мой внутренний голос.
Кажется, впервые в жизни меня совершенно не обрадовало проявленное мужчиной чувство юмора.
Мысль о том, что убивать меня будут весело, с шутками и прибаутками, на оптимистичный прогноз развития событий не тянула.
31
Инспектор Виккерс — уже не при исполнении — сидел в своем любимом кресле с потертой гобеленовой обивкой и неспешно попивал собственноручно приготовленный глинтвейн. Напиток получился в меру горячим, сдобренным специями не чересчур, а в самый раз. Было очень приятно потягивать ароматное вино, поглядывая в окно, за которым дождь и ветер уже соткали серые, как холстина, сумерки.
— Айн, цвай, драй! — взглянув на часы, скомандовал Руди, и фонари во дворе соседей послушно загорелись розовым.
