Наталья Александрова - Капкан для принцессы
Машина была заперта, и ключей не было, но для Лени такие мелочи не составляли проблемы. Управившись с замком, он впихнул Монику на заднее сиденье, и тотчас же оттуда раздался тихий жалобный визг.
— Пу И! — вскинулась Лола. — Детка, ты жив?
Оказалось, песика заперли в свое время в машине, чтобы не шумел, и Пу И совершенно пал духом от одиночества и тоски.
— Да еще и описался! — Маркиз потянул носом воздух и брезгливо поморщился.
— Это у него нервное, — заступилась Лола, — и к тому же тебе-то какое дело, машина все равно не твоя…
— Точно, — согласился Леня, трогаясь с места. — Да оставь ты его в покое, лучше Моникой займись!
Лола усадила Монику на заднем сиденье, та пришла в себя, но была какая-то вялая.
— Это хорошо, что она такая квелая, — бормотала Лола, — иначе я с ней и сидеть рядом боюсь. Лариска говорила, она единоборства знает. И на фига ее с собой тащить?
При выезде на шоссе Лола оглянулась и заметила сзади в деревне довольно приличное зарево. По дороге к городу им встретились две пожарные машины.
Была глубокая ночь, и гаишникам, надо думать, тоже хотелось спать, поэтому никто их не остановил.
В квартиру Моника поднималась сама, хотя и двигалась как сомнамбула.
Леня тихо-тихо открыл двери. В коридоре никого не было, обитатели коммуналки крепко спали.
— Леня, — твердо сказала Лола, когда они вошли в комнату, — я ее одну оставлять боюсь. Кто знает, что у нее в голове, когда Вольф ей так сильно мозги прополоскал? Может, она совсем сбрендила?
Мы заснем, а она нас сонных прирежет…
— Да уж, — неуверенно проговорил Маркиз, — ну, ты ложись, а я подежурю. Эх, был бы Пу И у нас сторожевой собакой!
Утром Монике стало плохо. Ее тошнило, сильно болела голова. Все тело дрожало крупной дрожью, ноги были ледяными. Хоть она пришла в себя и глядела осмысленно, но язык ей плохо повиновался, и объяснялась Моника больше знаками.
— Отходняк! — со знанием дела определил сосед-алкоголик дядя Гриша, заглянувший в раскрытую дверь. — Ей бы поправиться.., я сбегаю.., или кефиру, если денег жалко!
— Да иди уж, тоже доктор нашелся! — выгнал его Маркиз.
— Инфекция! — уверенно сказала Зинаида Викентьевна, так же из любопытства заглянувшая в дверь. — Леня, а кто это у тебя?
— Лолка, да закрой же дверь! — рявкнул он.
— Так душно же! — огрызнулась в ответ Лола. — И рвотой воняет!
— Левомицетин и грелку к ногам! — категорически заявила Зинаида Викентьевна. — Идем, Ленечка, я дам…
Леня зашел к ней в комнату и плюхнулся на диван, чтобы перевести дух. Ему нужно было сделать несколько важных звонков и даже кое с кем обязательно встретиться, но он не мог уйти, оставив Лолу один на один с больной Моникой.
У соседки были включены утренние телевизионные новости.
«Перестрелка и пожар в поселке Катыши по Выборгскому шоссе», — говорил голос за кадром, и Маркиз увидел знакомый перекресток, а потом — саму деревеньку.
Дом, как ни странно, сохранился, очевидно, нутро выгорело, а толстые бревенчатые стены устояли. Возможно, пожарные оказались на высоте и успели потушить. Забора не было, трава вытоптана, яблони, которые раньше, несмотря на сентябрь, были покрыты густой листвой, теперь стояли с черными голыми ветвями.
«Милиция и пожарные обнаружили в доме и около него многочисленные трупы, всего насчитали десять человек», — спокойно говорил ведущий.
Показали «лексус» и второй джип, возле которого топтались трое оперативников. Дальше камера мельком продемонстрировала два-три лежащих трупа, после чего изображение переместилось в дом. Маркиз снова увидел залитые кровью стены, труп Вольфа на полу, валявшийся рядом с ним пистолет…
«Так и есть, — думал он, — уж милиция-то небось все вокруг обыскала. Десять трупов: пятеро братков от Хопра, Вольф, трое, что были с ним, и тот тип, что был с Моникой, которого убрали первым…»
Что-то беспокоило его, какая-то деталь. Рядом с Вольфом на полу ничего не было, кроме пистолета. Когда они поднимали Монику с кровати, там тоже не было никаких предметов.
«Держу пари, что они не нашли диктофон, — думал Маркиз, — стало быть, Виктор забрал информацию, которую Вольф выкачал из Моники, и смылся. Но меня это совершенно не должно интересовать, у меня своих проблем достаточно…»
«Установлено, что одна из машин, найденных возле дома в Катышах, принадлежит лидеру тамбовской» группировки по кличке Хопер. Отсюда представители милиции сделали вывод, что произошла очередная разборка между группировками".
«Ах какой я молодец, — думал Маркиз, — что догадался угнать лексус» у Хопра. И Ухо тоже молодец, здорово все провернул. Теперь все спишут на обычные бандитские разборки, если, конечно, не определят, кто такой Вольф. А впрочем, вряд ли они это смогут, потому что даже я толком не знаю, кем же он был…"
— Ленечка! — обратилась к нему Зинаида Викентьевна. — Конечно, не мое это дело, но кто у тебя там болеет?
— А, это Лолкина подружка, — легко соврал Леня, — ее муж из дому выгнал, пришлось пустить переночевать на одну ночь, а ей вот плохо стало…
Старуха поджала губы, дивясь на современные нравы, но все же не утерпела:
— Лола очень сердится, мне кажется, она тебя к ней ревнует…
— Что?.. — протянул Леня. — Да бросьте вы, Зинаида Викентьевна, при чем тут это?
— При том, — строго сказала старуха, — Лола девушка неплохая… В ванной, конечно, за собой не убирает никогда, но в конце концов не это главное. А я вчера ночью видела, как ты эту.., на руках нес, а Лоле это, конечно, неприятно. И никакая она Лоле не подруга, и это еще узнать надо, за что ее муж из дому выгнал!
— Хорошо, Зинаида Викентьевна, я ваши замечания учту, — кротко ответил Леня и поскорей вышел, прихватив у старухи грелку.
Лола обтерла Монику махровым полотенцем, смоченным в воде с уксусом, напоила несладким чаем. Когда приложили к ногам грелку, дрожь понемногу прошла, и Моника затихла.
— Как бы она коньки не отбросила, — тихонько сказала Лола, прижимаясь губами к уху Маркиза, — что тогда будем делать?
— Не представляю, — честно признался он, — но надеюсь на лучшее. Не должна бы.., организм крепкий.
— Ты можешь наконец сказать, для чего она тебе нужна?
— Скоро, — он посмотрел на часы, — скоро, девочка, все узнаешь. Потерпи еще немножко. — Он ласково провел рукой по ее волосам.
Лола скосила глаза — что это с ним случилось? Отчего вдруг заговорил так ласково? Но никакого подвоха на первый взгляд не обнаружила, Леня глядел на нее честными глазами и улыбался.
— Неужели ты хочешь тащить ее через границу в Германию и предъявить там папаше Тизенхаузену? — догадалась Лола. — Леня, это безумие! У нее же нет документов! Да и нас там не очень-то ждут. Вернее, ждут, но только для того, чтобы посадить за убийство Шульца, или как там его.
— Подожди, — твердо ответил он.
Лола только вздохнула.
Часам к двум Маркиз начал нервничать.
Он положил мобильник на стол и мотался мимо, как маятник, так что у Лолы даже слегка закружилась голова. Моника успокоилась и задремала. Выглядела она получше.
Мобильник запищал, и хоть Маркиз давно ждал звонка, он вздрогнул от неожиданности.
— Да! — Он схватил трубку. — Да, конечно! Рад вашему приезду! Разумеется.
Нет, в гостиницу не нужно, лучше…
Он послушал немного, потом записал на клочке бумаги адрес: Вознесенский проспект.
— Будем через два часа, ждите.
Он спрятал мобильник в карман и повернулся к Лоле.
— Ну, Лодка, пришел момент действовать! Собирайся, скоро поедем на встречу. Да с этой, — он покосился на Монику, — глаз не спускай. Как бы она в последний момент что-нибудь не выкинула. Подбери ей что-нибудь из своих шмоток, вы вроде фигурами похожи.
— Да что у меня есть-то? — заворчала Лола. — Все же вещи на той квартире бросили! Что, костюм, что ли, красный ей давать от «Живанши»? Сейчас, разбежалась… Лень, можно я для нее у Зинаиды Викентьевны что-нибудь из одежды попрошу? Она же все равно ни фига не соображает, ей все равно, что надеть…
— Не валяй дурака! Мы должны ее сдать в товарном виде! — крикнул Леня, не оборачиваясь. — Так что не жмись!
Причеши хоть, а то скажут — привели швабру какую-то…
Когда через полчаса Леня вернулся с пакетом фотографий, которые прятал в укромном месте, Лола не долго думая обрядила Монику в свои джинсы и куртку.
Сама же она надела любимый ржаво-коричневый брючный костюм, так замечательно подходивший к осенней гамме и к ее собственным волосам.
Моника молча и безучастно позволяла делать с собой все, что нужно. Иногда она сама, подчиняясь командам Лолы, причесывалась и застегивала пуговицы.
— Как хочешь, а с ней не все ладно, — заявила Лола, — как бы папаша Тизенхаузен к нам не прицепился, что мы его доченьку сглазили.
— Наше дело — доказать, что это она, — возразил Маркиз, — а там уже ее в клинику определят и вылечат за бешеные бабки. Слушай, может, подкрасишь ее немножко, а то она какая-то бледная…
