Наталья Александрова - Три мужа и ротвейлер
— Пойдем, пойдем, мой дорогой, — уговаривала я его, добавляя глазами то, чего не могла сказать вслух: «Я все понимаю, но так нужно!».
Гораций упирался, царапал пол когтями, но на прямой бунт все же не пошел и втиснулся вместе со мной в ванную комнату. Там я нашарила спрятанный под ванной чемоданчик Валентина Сергеевича, вытащила из него штатив с пробирками и посмотрела на свет. Того самого препарата, который мы с Горацием принимали позавчера, осталось меньше половины. Я на глазок сыпанула порцию в стакан для чистки зубов, вздохнув, развела порошок водой из-под крана и одним глотком выпила эту адскую смесь. Потом я погладила Горация, который оживленно уставился на пробирки, спрятала чемоданчик и вышла к своей посетительнице.
Та спокойно стояла в коридоре, всем своим видом показывая, что она не из тех, кто шныряет по чужим квартирам и выискивает там скелеты в шкафу и прочие интересные вещи. Я мило улыбнулась ей и пригласила на кухню, где был второй телефонный аппарат. «Соседка» набрала номер — раз, другой, третий — занято. В это время я почувствовала ставший уже привычным плавный толчок в голове, свидетельствующий о том, что препарат Валентина Сергеевича начал действовать, и зашумел знакомый мне ветер, полный обычно чужих мыслей. Однако мысли моей посетительницы услышать не удалось — вместо них в шум и шорох вплеталось негромкое гудение. Оставалось утешаться тем, что она тоже не сможет похозяйничать у меня в голове. Женщина покосилась на меня, лицо ее побледнело и напряглось. Я снова почувствовала мягкую темную волну ее воздействия, но собрала волю в кулак и отбросила мозговую атаку.
Моя гостья еще больше побледнела, мне показалось даже, что у нее внезапно появились круги под глазами. Я делала вид, что между нами ничего особенного не происходит, и даже непринужденным голосом радушной хозяйки спросила:
— Может быть, вы хотите чаю или кофе?
— Да, если вас не затруднит, я выпила бы чашечку кофе, — ответила злодейка слегка охрипшим голосом.
«Что, милая, утомилась? — злорадно подумала я. — Надеешься, что кофе тебя взбодрит? Ну попробуй, попробуй…»
Я включила кофеварку, поставила на стол две чашки. Моя гостья еще несколько раз набрала тот же номер с тем же результатом. Я налила кофе в чашки и отошла к шкафчику за сахаром. Стеклянная дверца шкафа служит неплохим зеркалом, и я заметила, как злодейка в рыжеватом парике, сидя за столом, оглянулась на меня воровато и высыпала мне в чашку какую-то гадость. Ага, милая! Ты перешла к более активным действиям Раз я не реагирую на твой гипноз, ты меня, по всей видимости, решила вульгарно отравить! Ну что ж, от такой злодейки всего можно ожидать.
Я вернулась к столу, взяла в руки кофейную чашку, задумчиво посмотрела в потолок и поставила чашку на место:
— Нет, сегодня давление и так у меня повышенное. Расхотелось что-то кофе пить.
А вы не стесняйтесь, пейте. Дозвониться не удалось пока?
— Нет, не удалось, — ответила дама мрачно и отхлебнула кофе.
Я машинально наблюдала, как она это делает, и вдруг похолодела. Но вовремя опомнилась и постаралась прежде всего что-то сделать со своим лицом, то есть придать ему прежний равнодушно-доброжелательный вид.
Потому что видя, как я вылупила глаза, любой бы догадался, что я что-то заметила, не нужно быть экстрасенсом. А заметила я, когда дама держала на весу чашку кофе, что ее оттопыренный мизинец не правильной формы, как-то криво сросшийся. И все встало на свои места, потому что записки Валентина Сергеевича я хоть и читала в спешке, но все там написанное врезалось мне в память накрепко. И вот, там, где он описывал свою последнюю встречу с А. Р. — женщиной, которая так много крови попортила ему еще в Институте биохимии, там он машинально отметил этот ее криво сросшийся мизинец. Наконец меня осенило, и картина в моей голове стала полной. Эта таинственная дама-злодейка и есть А. Р. И никакой она не экстрасенс, а просто принимает препарат В-17, который она добыла в свое время. И таким способом она старается внушить моему Эрику, чтобы он перевел огромную сумму денег на счет какого-то там фонда «Арвен», чтобы эти сволочи потом получили деньги, которые предназначены для больных и сирот. Внезапно мне захотелось подпрыгнуть на стуле и заорать «Эврика!». Я вспомнила Луизу и поняла, кто и за что ее убил. Не зря бедная старушенция так странно крутила головой и была тиха и задумчива. Наверняка, идя ко мне, она столкнулась на лестнице с А. Р., и, хоть та была в образе моей соседки в голландском пальто и в парике, Луиза несомненно почувствовала что-то знакомое. Ведь она работала в Институте биохимии много лет и была очень наблюдательна. Очевидно, она узрела что-то похожее в жестах и походке незнакомой женщины и стала присматриваться, может, даже что-то спросила. Это ее и погубило, потому что А. Р. узнала ее несомненно. И, опасаясь рисковать, распорядилась убрать Луизу с дороги сразу же, как только она вышла из моей квартиры.
Я опустила глаза, глядя в чашку, потому что испытывала сильнейшее желание схватиться с моей гостьей врукопашную. А что, я помоложе ее буду, авось и одолею. А если еще Горация пригласить… Но хватит шутить, пора подумать о деле серьезно. Зачем она ко мне явилась? Потому что я ей мешаю.
И она захотела выяснить, что я знаю. Деньги должны были прийти в фонд Эрика еще вчера, но он попросил задержать их на два дня. Так что, возможно, деньги придут завтра. И эта А. Р. должна держать все это время Эрика под своим воздействием, а он вчера, например, вообще не ночевал дома. Вот она и занервничала, и решила наведаться ко мне, чтобы покопаться у меня в мозгах. Но не на ту напала, потому что мы с Горацием тоже принимаем препарат и в обиду себя не дадим. Тогда она решила меня отравить…
Но позвольте, вот это совершенно ей ни к чему! Допустим, я выпиваю отравленный кофе и падаю бездыханной, а дама спокойно удаляется. Вечером приходит Эрик и обнаруживает меня.., ну, допустим, не мертвой, а в тяжелом состоянии. Он вызывает «скорую» и везет меня в больницу, а сам просиживает у моей постели все время (я очень надеялась, что это будет так). В таком случае держать его под контролем становится затруднительно, и на работу он может вообще не ходить по семейным, так сказать, обстоятельствам. Если же дама решила меня уморить до смерти, то это тоже не в ее интересах. Приедет милиция, начнут расспрашивать соседей, кто что видел, придут и к ней, а ей предъявить нечего, она — самозванка.
Милиция еще и с Луизиной смертью не разобралась, а тут — новое дело. Анна Николаевна Громова очень заинтересуется; кстати, что-то давненько она мне не звонила.
Все эти мысли промелькнули в моей голове очень быстро, кажется, злодейка не успела ничего заподозрить. Из ванной послышались глухие удары. Дверь задрожала.
— Сегодня он очень сердито настроен, — вроде бы растерянно проговорила я. — Как бы дверь не выломал. Вы звоните скорее.
Дама отвернулась к телефону, а я в это время вылила свою чашку в непрозрачную вазочку, в которую ставила принесенные с прогулки ветки с красивыми по осеннему времени листьями и ягодами — все равно они сухие, не завянут от отравы! К тому же я сильно сомневалась, что в чашке отрава, скорее всего там что-то, что поможет мне расслабиться, чтобы злодейка смогла покопаться у меня в голове. Дама быстро управилась с телефоном — там опять было занято — и повернулась ко мне.
— Не везет вам, — притворно вздохнула я и отпила последний глоток из чашки.
Дама оживилась и уставилась на меня с непритворным интересом. И тут на меня снизошло вдохновение. Я уселась на стул, растерянно повела головой, потом утомленно откинулась на спинку и прикрыла глаза рукой.
— Действительно, что-то сегодня с погодой. Наверное, магнитная буря. Как-то мне нехорошо.
Дама не ответила, продолжая изучать меня внимательным взглядом, глаза ее проникали прямо в душу. И тогда я вызвала в памяти наше утреннее общение с Эриком.
Я так ясно представила то, чем мы занимались сегодня утром, что мне самой захотелось немедленно оказаться рядом с Эриком и чтобы не было никаких бандитов и злодеек в рыжем парике… В общем, я действовала по методу Валентина Сергеевича, считая, что раз он без всякого препарата сумел заморочить голову злодейке А. Р., то я уж как-нибудь тоже сумею это сделать.
Очевидно, Валентин Сергеевич знал, что когда человек представляет мысленно эротические картины, то больше уже ни о чем не думает. Во всяком случае дама выглядела несколько разочарованной. Я еще поддала жару, то есть представила, как Эрик придет сегодня вечером, а я уже буду его ждать в таком шелковом, черном, кружевном… Это неважно, что у меня ничего такого нет, главное — представить…
Не знаю, что моя злодейка ожидала найти в моей несчастной голове, но тут дверь ванной отворилась и появился Гораций, очень грозный и решительно настроенный. Я сделала вид, что очнулась и бросилась к ротвейлеру, а мнимая соседка, покинула нашу квартиру, бормоча извинения. Я от всей души надеялась, что в моих мыслях она прочла то, что ей было нужно, — то есть то, что Эрик ни о чем мне не рассказывает; я — обычная женщина, и связывает нас с ним только секс.
