Валентина Андреева - Бенефис чертовой бабушки
Как оказалось, бессонница и головная боль мучили и Наташку, чему я очень обрадовалась. Вдвоем, а если учитывать герань, то и втроем, плохо чувствовать себя куда приятней, чем в одиночестве.
Порадовавшись живучести цветка, я прямо с ним направилась к балконной двери и лично убедилась в правдивости Наташкиных слов: «Проверено шесть раз, граница на замке». Только после этого пристроила внушительный горшок на стол и занялась самолечением. Наташка окончательно рассталась со старым журналом, убавила яркость света и заметила, что я пью совсем не то лекарство, которое помогает при головной боли.
– Мне этот препарат помогает, – осадила я подругу и получила в ответ замечание об особенностях моей головы. Она у меня дурная, если не слушает умных советов.
Пререкания были вялотекущими и на грани шепота – боялись разбудить спящих домочадцев. Взгляды невольно обращались то к окну, то к застекленному балкону. Не иначе как брусиловские строители умыкнули стандартную дверь с какой-нибудь новостройки. Занавески радовали разнотравьем, разбросанными тут и там ландышами, нарциссами и какими-то миниатюрными гранатами, отдаленно напоминающими желтые тюльпаны. Весенний вариант росписи – истинно материальное воплощение лирического настроения художника.
– Ир, может, чайку? Все не так обидно. Вроде как отдыхаем. По-своему. Черт нас занес в эти Кулябки!
Я кивнула и поморщилась. Кивок отозвался болью в висках.
– Ты сиди. Мне уже легче. Кто раньше встает, тому… Ну, не важно. Раньше встала, раньше полегчало. Сейчас все быстренько организуем. Та-ак… Это со стола долой… Бли-ин! Ир, горшок-то, оказывается, двуличный! Чуть не грохнула его вторую обманчивую оболочку. На фига, спрашивается, вместо поддона для стока воды использовать второй горшок?
Забыв про головную боль, я шустро подскочила к подруге. Вторая, внешняя, оболочка пошатывалась, но не снималась. Бедная герань теряла листья и цветы, а мы с Наташкой – терпение.
– Вам что, по ночам больше делать нечего?!
Димка шипеть так и не научился. С одной стороны, хорошо. Попробуй определи по шипенью родного человека, косящего под змея. Подколодного. От страха улеглись бы с Наташкой в беспамятстве в художественном беспорядке рядом с горшком, а так он один рухнул на пол. Зря это Брусиловы придумали – лакированные половые доски. Шума от треснувшегося керамического изделия, сдобренного Денькиным лаем, было достаточно. Тоненький Наташкин вскрик я ошибочно приняла за жалобный всхлип герани. Не привыкла к такому противоестественному для подруги выхлопу эмоций.
Горшок пострадал только внешней оболочкой. Больше досталось цветку. И моей интуиции, которая не додумалась до того, что оба горшка просто держались на резьбе. При перевозке и переноске она немного развинтилась, вот горшки и болтались. Хотя, если подумать, дурь несусветная. К чему такие заморочки?
На короткое время мы замерли. Дождавшись голосовых доказательств пробуждения домочадцев, моментально активизировались. В панике вытряхнули прямо на стол хлеб из пластикового пакета, лихорадочно сгребли в него с пола выпавший вместе с землей цветок и, вручив пакет обалдевшему Димке, велели немедленно «заметать следы». В нашу комнату, разумеется. Спросонья он еще плохо соображал, в противном случае, точно оказал бы сопротивление. А я как раз успела додуматься до того, что заморочки с завинчивающимися горшками имеют под собой основание. В полном смысле этого слова. Скорее всего, в двойном дне. Удачно подхватив все части целого, я унеслась следом за Димкой. Наташка с помощью веника собирала в совок остатки безобразия.
Димка так и стоял у самой двери с пакетом в руках. Хорошо, хоть с внутренней ее стороны. То ли готовился к обвинительной речи, то ли все еще плохо соображал.
– Быстренько поставь пакет на пол и сбегай выясни, что там на кухне случилось, – дала я ему установку.
– Да я тебе и так расскажу. Две сумасшедшие бабы…
– Только без оскорблений! Какая я тебе баба?! Слышишь? На кухне уже нянюшка выступает. Сейчас Наталью заклюет.
– И останется одна сумасшедшая баба…
– Значит, так: в горшках разгадка преступления. Если ты сейчас не спасешь Наташку… Я бы и сама, но у меня самой руки в земле. О! Слышишь? Брусиловы вниз спустились. Будет странно, если все услышали шум, а мы – нет.
– И как я ее должен спасать?
– Просто вырази возмущение побудкой и предложи немедленно отправиться спать.
Димка высунулся из комнаты с аристократически накинутым на себя одеялом как раз в тот момент, когда домочадцы уже расходились.
– Что случилось? – вежливо поинтересовался он, небрежно закидывая свесившийся конец одеяла на плечо.
– Непонятно, – ответил Борис. – Самой первой на кухню прибежала Наталья, но никого и ничего не увидела.
– А где она сама? – высунулась я сбоку от мужа, заложив грязные руки за спину.
– Ревут с Маринкой на диване. Но ведь я правильно сказал, что Наталья не женщина, а казак в юбке. Да какая нормальная женщина при наличии в доме мужчин бездумно понесется навстречу возможной опасности? За себя не волновалась, так хоть бы обо мне подумала. Скоро прибежит тебе плакаться. Надеюсь, вразумишь. Вот ты сама – прячешься спокойно за спину мужа и правильно делаешь.
– Гм, гм… – неопределенно проронил муж.
– Просто я, в отличие от Димы, не очень одета, – смущенно пробормотала я и перевела стрелки на Маринку. Ей-то чего реветь?
– А чему ей радоваться? Собрались с Юркой дачу продавать.
4
Испытывая терпение окружающих, трясясь от волнения, я вертела к руках серебристый, плотно запаянный пакет, ловко отбивая все попытки его перехватить. Давно уже остались позади сомнения в порядочности наших действий. Кстати, обсуждались они в процессе блокирования двери более-менее подходящими подручными средствами. В первую очередь тумбочкой. На нее водрузили спортивную сумку, набитую нашими с Димкой вещами. Сверху для надежности я водрузила свои тапки. И Димон, и Борис меня не поняли, зато поняла Наталья и в знак поддержки хлопнула ресницами. Мне просто хотелось немного разрядить напряженность обстановки.
Ночь выдалась на редкость душная, но, не считаясь с этим, мы наглухо закрыли и занавесили окно. Для верности на подоконник водрузили вновь посаженную на свое место герань. Вдруг кто-то предпримет попытку неслышно открыть створки окна.
Горшок не имел отверстия для стока воды, что обеспечило сохранность найденного под ним пакета. Двойное дно сработало прекрасным сейфом. Несмотря на это, пакет сам по себе был непромокаемым. Размером чуть больше обыкновенного конверта. Судя по плотности, внутри что-то находилось. Скорее всего, один-два свернутых вдвое (при малом формате) листа бумаги. Почему-то мне казалось, что эти листы – тетрадные.
Так получилось, что я дотянула до того момента, когда вся троица, обуздав любопытство, пришла к окончательному решению – не вскрывать пакет в отсутствие Брусиловых. Наверное, сказывалась нарастающая духота в комнате. Я же никак не могла расстаться с упаковкой, все время приходил на ум пропавший лом.
– Ну, все! – дал отмашку Борис. – Разбираем баррикаду. Лично я уверен, что в пакете завещание Светланы Никитичны. Не зря же она просила Александра приехать вместе с женой. Хотела собрать вместе членов семьи и объявить им свою волю.
– Да она только и делала, что без конца объявляла свою волю. Правда, в основном Маринке, – фыркнула Наташка. – А вы уверены, что Брусиловы обрадуются очередному несвоевременному подъему? У меня бы точно начался спад. Виновники спадали бы со ступенек лестницы, кто как сумеет.
– Отложим это мероприятие до утра, – предложил Борис. – А пакет пусть полежит у кого-нибудь под подушкой.
– Ирина, дай-ка мне его сюда. – Димка протянул руку, и я треснула по ней ладонью.
– Не думаю, что внутри завещание Светланы Никитичны. Если оно оформлено в нотариальном порядке, наследники все равно узнают о нем после ее смерти. Стоит ли в таком случае старательно прятать второй его экземпляр? Допустим, там хранится «яблоко раздора» между братьями. Тогда какова должна быть ценность наследства? Светлана Никитична, дожив до девяностолетия, сама в деньгах не купалась и не купала в них сыновей. Сашка с Маринкой с покупкой этой дачи в долгах как в шелках. Мне кажется ей просто нечего завещать. Скорее всего, она хотела просто примирить братьев-близнецов. А с пакетом… Да как скажете! До утра, так до утра. Только мне не хочется прятать его под свою подушку. Димуля, может, повесим его тебе на шею?
– Сначала отдай пакет, я сам разберусь.
Я покорно протянула сверток мужу, но в самый последний момент отдернула руку, приведя в свое оправдание пропажу лома. Димка всерьез обиделся, и я просто вынуждена была навязать ему передачу. Не сама, конечно. Мой вклад в это действо скромный – зазевалась, благодаря чему Наташка исподтишка выхватила у меня источник раздора и со словами: «Иришка оченно извиняется» – сунула его Димке под подушку: обиженный Дмитрий Николаевич просто не взял бы его в руки.
