Людмила Милевская - Моя свекровь — мымра!
На кой ляд этот человечек мне сдался, было совершенно не ясно, как не понятно было, зачем мне, умнице и красавице, понадобилось стараться ради такого урода.
Но я приосанилась, как это ни смешно. Даже просторную Фросину блузу приподняла, чтобы продемонстрировать ему свою фигуру, да и французский костюм заодно. Такое со мной происходит постоянно: сколько живу, столько пытаюсь кого-нибудь собой сразить. И, что удивительно, не надоедает.
Однако человечек оказался неблагодарной свиньей. Игнорируя мои старания, он брезгливо поморщился и недовольно спросил у верзил:
— Что, не могли привезти помоложе?
Я и возмутиться не успела, как верзилы бросились меня защищать.
— Не кобенься, — сказал человечку самый громадный из них, — ты что, ослеп? Только глянь, какая отвальная бикса!
— Не дева, но хороша, — поддержал его и второй, самый интеллигентный из всех верзил.
У него у единственного не было в глазах той характерной пустоты, которая объединяет мужчин такого сорта и рода. Более того, лицо его озарялось, порой, самой неподдельной, настоящей прям-таки мыслью.
— Да, не дева, — повторил он, — но зато какой шик, шик во всем, и в мимике, и в походке.
Я изумилась: “Как он узнал? Я же лежала лицом в мешке!”
Изумился и человечек. (Вот подлец!)
— Да где же шик? — взвизгнул он.
— Да ты шо? — обиделся за меня Интеллигентный. — Совсем, гад, слеп? А фигура? А все остальное?
Мне бы здесь разобидеться: разглядывают меня, как корову на ярмарке, я же, глупая, подарила Интеллигентному свою самую ослепительную улыбку (из тех, что всегда в запасе держу) и шепнула:
— Приятно, что вы разбираетесь.
— А то! — самодовольно осклабился он и добавил такую нецензурщину, что до сих пор горит лицо, когда вспоминаю ту гадость, хоть и истина она настоящая.
Зато человечек задумался — правда, безрезультатно.
— Старье, оно и есть старье, — в конце концов сказал он, но верзилы его слушать не стали и хором возмутились.
— Много на себя берешь! — загалдели они. — Есть заказчик. Ему видней. Он платит, значит знает за что. Тебе-то какая разница?
Человечек, увидев их гнев, согласился.
— Да, мне без разницы, — сказал он. — Раз эту заказали, значит эту и будем лишать.
И из комнаты вышел, абсолютно не прояснив, чего лишать меня (умницу и красавицу!) собираются — вроде как всего, чего можно, давно уж добровольно лишилась. Почему добровольно, спросите вы? А как же, сама ведь жила эту жизнь, не заставлял же никто — в результате одни потери, одни потери! А тут снова собираются чего-то лишать!
В общем, запаниковала я. Все выглядело так натурально, что становилось ясно: это не розыгрыш Фроси, не ее это прикол, а самая настоящая действительность. Я бы сказала даже, наша действительность, российская.
Едва я это поняла, как сразу начала чувств лишаться. В висках застучало, колени подогнулись, еле живая стою, а в голове одна только мысль: “Меня заказали! Господи! Заказали! За что? А я-то надеялась, что это прикол”.
Невозможно передать как тяжело я расставалась с последней надеждой, как грустно было осознавать, что Фрося здесь ни при чем. Как я могла сердиться из-за приколов? Приколы — чудесная штука! Я уже молила Бога, чтобы он послал мне прикол, чтобы этот кошмар оказался розыгрышем. О, как я молила, да где там, Бог меня не услышал.
В комнате, между тем, воцарилось молчание — тишина стояла кладбищенская. Верзилы скучали, я коченела от страха. Нервы мои были так напряжены, что когда зазвонил мобильный, я с диким визгом подскочила метра на полтора, но машинально попыталась извлечь телефон из кармана.
Вот что значит привычка!
Но, к сожалению, это был не мой телефон. Интеллигентный верзила приложил трубку к уху и бодро гаркнул:
— Да, батя, она давно здесь.
Видимо “батя” интересовался в чем заминка, кстати, это же интересовало и меня. Интеллигентный верзила прояснил обстановку.
— Ждем партнера, — сказал он. — С минуты на минуту прибудет.
Я призадумалась и даже больше того.
“Партнер — это кличка или состояние?” — истерически гадала я, чувствуя, что от этого зависит вся моя дальнейшая жизнь, если она у меня еще есть, жизнь дальнейшая.
Вскоре выяснилось, что партнер — это состояние. Прибежал мужчина (в спортивных штанах и в майке-борцовке) и важно заявил, что он партнер и зовут его просто Арнольд. Верзилы презрительно ухмыльнулись, а я напряглась еще больше, тревожно своей участи ожидая.
Партнер, должна сказать, был ничего. Особенно вышел фигурой: качок еще тот. Будь он помоложе, я, пожалуй, пошла бы и на роман.
Впрочем, возраст не самый большой недостаток, были у него недостатки похуже: гуттаперчивость и шарнирность. На месте, бедняга, не мог устоять. Даже больно было смотреть на него: дергается, мускулами поигрывает. Залетел в комнату и прямиком ко мне. Я опять (ну вы знаете) приосанилась, зачем-то желая и этого сразить наповал. Он смерил меня очень мужским взглядом и презрительно протянул:
— Фиии!
Верзилы напряглись похлеще меня и с угрозой ему завопили:
— Что — фиии?
— А то, что не подходит она, — заявил Арнольд и еще раз смерил меня очень мужским взглядом.
Я ответила ему женским и на всякий случай сказала:
— Урод.
Но, увы, он не услышал, ему было не до меня: на него наступали мои похитители и защитники в одном лице — точнее, лиц было много и все они были поборники справедливости, хоть и мерзкие хари.
— Ты кто? — кричали верзилы, грозно потирая свои кулаки. — Партнер ты или не партнер?
— Я партнер, — мгновенно согласился Арнольд.
Верзилы успокоились.
— А она партнерша, — почти ласково сказал Интеллигент. — Она — партнерша, ты — партнер, следовательно не кобенься.
“Вот оно что! — прозрела я, не зная ликовать или плакать. — Так он мой партнер! Если мой, то в чем?”
Арнольд, между тем, призадумался. Верзилы опять напряглись.
— Знаешь что, — возмутился самый громадный, — ты, пацан, тут в распятие не впадай. Дело есть дело. Это работа твоя, и совсем не сложная. В конце концов, бабки отстегивают за то, что я и даром бы делал.
Я окончательно запаниковала: “Что этот гоблин мне делал бы даром? Надеюсь, не дырки в моей голове?”
Пока я паниковала, Интеллигентный рассвирепел.
— Хватит уламывать недоноска! — взревел он и тяжело посмотрел на Арнольда. — Раз эту бабу нам заказали, значит выбора нет. Батяня звонил, заказчик уже понтуется, весь на изменах, так что резину тут не тяни. Выполняй, бля, заказ!
— Фиг с вами, — согласился Арнольд, и у меня подкосились ноги.
“Господи! Неужели гибель моя пришла?!” — подумала я, уже не надеясь дожить до развязки, так от страха к смерти была близка.
Казалось вот-вот испущу дух без всякой посторонней помощи.
“Господи! Господи!” — стучало в моих висках.
К Всевышнему обратился и мой партнер.
— Господи, — с укором глядя на верзил, сказал он, — помоложе не могли привезти. Неужели мне с таким антиквариатом придется заниматься сексом? Кому рассказать, не поверят.
Я мгновенно вернулась к жизни и завопила:
— Что-оо? Сек-соом?
— Конечно, — подтвердили верзилы, — а для чего еще мы тебя сюда привезли? Не похоже, что ты на другое способна.
— Так вы не будете меня убивать? — на всякий случай уточнила я.
— Нет, не будем, — заверил интеллигентный верзила.
Иногда я бываю придирчива, потому и спросила:
— Почему?
Интеллигентный меня просветил:
— Не заслужила пока.
“Ну это я быстро у вас заслужу!” — подумала я, но промолчала.
Глава 4
Так уж устроен человек: не ценит того, что имеет. Как только выяснилось, что убивать меня не собираются, сразу обнаружились и другие проблемы.
Тем более, что речь о сексе зашла — здесь я чрезвычайно разборчива. Разумеется, стало ужасно обидно, что предложили мне — МНЕ!, умнице и красавице! — такого недостойного партнера.
Если честно, когда думала, что меня собираются жизни лишать, жутко испугалась, но теперь пришла в еще больший ужас.
“Легче умереть, чем переспать с этим уродом”, — мгновенно решила я и завопила:
— Убейте меня! Лучше убейте, чем мучить!
Верзилы опешили:
— Ты что, баба, сказилась?
Партнер тоже оторопел.
— Что с ней? — спросил он у верзил.
Но я сама его просветила.
— Урод, ты в отцы мне годишься! — гордо заявила я, и он (какой неженка) пошел красными пятнами.
Чтобы окончательно его добить, я пояснила:
— А мой бывший муж, пожалуй, сгодится тебе и во внуки. Лучше вены себе перережу, чем лягу с таким на одну кровать!
И на всякий случай я завизжала тем дурным голосом, которым пугала всех своих бывших мужей.
Однако, добилась совсем не того, чего от мужей получала. Парнер, как ни странно, от визга пришел в себя и обнаглел. С чувством превосходства он посмотрел на меня, но обратился к верзилам.
— Бабенка завалит все дело, — сказал он. — Зря думаете, что это легко. Это искусство, приходится тщательно выверять движение каждое, а вы предлагаете мне психопатку.
