Галина Куликова - Фамильное проклятье
– Какой ужас!
– Полагаешь, мне придется из-за этого умереть? – криво усмехнулся Руслан и подергал себя за бороду. – А у тебя нет какого-нибудь противоядия? Ну… чтобы заблокировать проклятие?
– Если бы было, я бы давно уже вышла замуж, нарожала детей и жила себе припеваючи, – ответила Настя.
Дождь усилился. Несколько крупных капель упало Руслану за воротник, и он, словно очнувшись, молниеносным движением раскрыл над головой зонт, который до сих пор держал в руке. Зонт был большой, с глубоким куполом, и Руслан с Настей невольно придвинулись поближе друг к другу. Он глянул по сторонам и посмотрел на затянутое тучами небо, посмотрел так, словно только что вышел на улицу и прикидывал: попадет ли под ливень? Затем Руслан нахмурился, брови его сдвинулись – он напряженно размышлял. Наконец взглянул Насте прямо в глаза и спросил:
– Почему ты решила, девочка моя, что в твоих бедах виновен злой рок, а не какой-нибудь злой человек? Возможно, у тебя есть враг? Враг, который хочет сделать тебя несчастной?
* * *– Это и в самом деле страшная история, – сказала Настя, немного смущаясь оттого, что оказалась в центре внимания.
На нее с интересом смотрели целых пять пар глаз. Они собрались все – Бессонов, который начал дело, заинтригованная Вероника Матвеевна, улыбчивый Таганов и вальяжный Пучков. Руслан тоже присутствовал. Руслан, который привык быстро решать любые проблемы с помощью денег. Деловой, прагматичный, почти мгновенно отбросивший версию о проклятии, он смотрел на Настю с сознанием своего мужского превосходства. И было совершенно очевидно: он считал Настину историю мифом и намеревался доказать это. С помощью детективов, разумеется.
Во время Настиного рассказа диктофон, стоящий в центре стола, крутил и крутил пленку, фиксируя все подробности, даты и имена.
– Это может быть ее враг, – сказал Руслан. – Он решил навсегда испортить ей жизнь. И даже, может быть, он надеется на то, что она покончит с собой.
– Вы с девятнадцати лет несчастны? – с сочувствием спросила Вероника Матвеевна, которая любила все подлинное – слезы, драгоценности и в том числе мелодраматические истории.
– Вернее сказать, запугана. – Настя едва заметно улыбнулась ей.
Пучков скреб подбородок и задал более существенный вопрос:
– Скажите, а когда вы впервые услышали историю своей прабабушки? Про ротмистра, бегство из-под венца… И от кого именно?
– От бабушек, разумеется, – удивилась Настя. – А вот когда? Я уж и не помню. Мне кажется, я знаю ее с младенчества.
– Ей дали негативные психологические установки, – авторитетно заявил Руслан. – Настя росла с убеждением, что трагедия обязательно произойдет.
– Думаешь, это мое биополе? – насмешливо проговорила девушка.
– А, собственно, какова наша задача? – подал голос Стас Бессонов. – Спрашивая, он глядел на Руслана, как на инициатора всего происходящего.
– Собрать максимум информации, чтобы верно оценить ситуацию. Я имею в виду и непосредственно проклятие, и в особенности по-следние три несчастья с Настиными… гм… женихами.
– Вы ознакомились с нашими тарифами? – вкрадчиво спросил Пучков.
Вероника Матвеевна усмехнулась. При Насте Руслан, конечно же, не станет мелочиться. У него наверняка есть возможность оплатить подобное расследование. Она, как всегда, оказалась права. Шеф увел дорогого клиента к себе в кабинет, а Стас пересел поближе к Насте. Впрочем, он называл ее Анастасией – она сама так представилась.
Когда Руслан Фадеев, закрывая зонт, только переступил порог агентства, она неожиданно выскользнула из-за его спины, такая тоненькая, с растрепавшейся прической. Волосы над ее лбом от влаги закрутились в крошечные колечки; серые же глаза глядели хмуро – цветом и выражением они напоминали небо за окнами.
– Анастасия, – негромко сказала она, протягивая руку.
Сегодня почему-то всем в агентстве, даже Пучкову, захотелось поручкаться с клиентами. Когда очередь дошла до Стаса, он с трудом удержался, чтобы не поднести к губам холодную Настину ручку и не подышать на нее, согревая. Но Стас вовремя взглянул на Фадеева и подумал: он достаточно красив для такой девушки, вот пусть и заботится о ее руках.
Наконец Вероника Матвеевна отправилась варить кофе, Саша Таганов полетел отвечать на телефонный звонок, и Стас с Настей остались наедине. Он придвинул к ней большой блокнот и ручку. Попросил:
– Напишите, пожалуйста, коротенькие справочки по каждому персонажу дела.
– Начиная с прабабушки? – Настя подняла на него глаза, но Стас с честью выдержал взгляд в упор.
– Да, с прабабушки.
И Настя не догадалась, что волнует его. Она казалась ему совершенно очаровательной. Потрясающей. Это было как наваждение. Его наваждение. Любвеобильный Таганов, например, не особенно-то и напрягся. Шеф ограничился тем, что один раз выразил свои чувства, вскинув брови в немом восхищении. Для них Анастасия – просто красивая женщина, не более того.
Стас сидел и смотрел, как она пишет, держа ручку длинными фарфоровыми пальцами с короткими ногтями, покрытыми светлым перламутром. Смотрел, как чуть-чуть наклоняет голову к плечу, заправляя за ухо то и дело падающую на глаза прядь. Почему-то он вспомнил вдруг свою институтскую подружку Леру Михайлову, помешанную на Роберте Рэдфорде. Увидев фотографии или афиши с его изображением, она начинала тихонько повизгивать, точно болонка в предвкушении прогулки. Она таскала Стаса на все фильмы с его участием и могла просидеть в зале полтора часа, прижав к груди руки, словно в молитве. Стас посмеивался над ней и немножко ревновал. «Ты думаешь, я сентиментальная дура с мозгами четырнадцатилетней фанатки? – смеялась Лера. – Ошибаешься! Я достаточно взрослая, эрудированная и весьма практичная особа. Но когда я вижу на экране Рэдфорда, в моем организме происходит какая-то химическая реакция. Или даже мистический процесс».
Сейчас в организме Стаса происходил тот самый мистический процесс, о котором ему говорила в свое время Лера. Да, теперь-то он понял, что она имела в виду! Каждое движение Анастасии вызывало у Стаса болезненно-сладкое томление. Словно какой-то чертик забрался к нему в нутро и начал безобразничать, отчего сердце то замирало, то подскакивало, и всякие разные странные ощущения переполняли его до самой макушки.
Мистический процесс был грубо прерван появлением Фадеева.
– Я уже заканчиваю, – сказала Анастасия и, протянув Стасу лист, почему-то нахмурилась. – В случае чего, у вас есть мой телефон.
Стас тотчас решил, что сегодня же выучит его наизусть. Когда клиенты вышли и дверь за ними с мягким чавканьем захлопнулась, Вероника Матвеевна мгновенно придвинула к нему чашку с черным кофе. Волевым усилием Стас отвел глаза от двери и рассеянно улыбнулся. Проницательная Вероника Матвеевна его странную улыбочку осудила.
– Стасик, – вкрадчиво проговорила она, – тебя дома кое-кто ждет.
– Как будто я могу забыть, – пробормотал Стас, нахохлившись.
Дома его и в самом деле ждала жена – дама, которой он когда-то предложил руку. Правда, сердце оставил себе. Возникший дискомфорт в отношениях до сих пор не особо его волновал.
– Стас, жена целует тебя, когда ты возвращаешься с работы? – спросил появившийся в приемной веселый Таганов.
– Нет, она показывает мне штампик в паспорте.
– Он просто недоцелованный, – пояснил Таганов, обращаясь к Веронике Матвеевне.
Выходит, Таганов тоже заметил метаморфозы, происходившие со Стасом. Стас смутился. Этой же ночью ему приснился сон, пространство которого целиком заполнила Анастасия. «Смотри, Стас, – грозила она ему пальцем. – Влюбишься в меня – и фамильное проклятие падет на твою голову. Берегись, Стас…»
* * *Настя явилась на работу, измученная жестокой мигренью. Ночь напролет она вспоминала все свои потери. Наутро ей не удалось скрыть глубокие тени под глазами – ни рассыпчатая пудра, ни маскирующий карандаш не желали придавать лицу даже подобия свежести. Не бодрила и мысль о том, что с сегодняшнего дня в ее жизни и в прошлом ее семьи будут копаться совершенно посторонние люди. Она представила, как детективы собираются в приемной и начинают перемывать ее, Настины, косточки. В конце концов они даже могут обвинить ее в чрезмерной любвеобильности. «Подумать только – три трупа за девять лет! Не слишком ли часто эту девчонку тянуло замуж, с ее-то наследственностью!»
Отворив дверь под вывеской «Экодизайн», Настя тут же вспомнила Лешу Самсонова. Леша каждое утро брался за ручку этой самой двери, влетал в комнату и задорно возвещал: «Общий привет!» До тех пор, пока не понял, что жить не может без Насти. Она пыталась образумить его, но он ничего не хотел слушать. И погиб.
«Надо было низвести его восторги до пошлого романчика, – с раскаянием подумала Настя. – Как это было с Захаром». Имелся в виду Захар Горянский – ее бывший любовник и нынешний шеф. В момент образования фирмы их связь уже корчилась в тихих конвульсиях и окончательно была добита женой Захара, нанесшей Насте громкий визит, оставшийся не только в ее памяти, но и в памяти благодарных соседей. После этого инцидента Захар быстро скис и примерно полгода усердно притворялся существом бесполым и малоэмоциональным. Но после смерти Леши Самсонова внезапно зашевелился, попытался утешить Настю в ее горе, но она не поддалась. Теперь же Захар снова вошел в азарт и время от времени делал пробные, осторожные заходы в ее сторону.
