Людмила Милевская - Мужской гарем
— И она жила в вашем доме, — догадалась Далила. Левицкая перестала плакать, вытерла слезы и со вздохом сказала:
— Да. Муж разрешил. Его все равно не бывает дома. Он и ночевать не всегда приходит. Вот Поля у нас и жила. Я была рада.
«Поля жила в их доме и дожилась. Она разбудила материнский инстинкт в Левицкой и половой в Левицком», — оценила ситуацию Далила.
— А сейчас Поля беременна? — спросила она.
Ирина Сергеевна опешила:
— С чего вы взяли? Нет, Поля пропала.
— Как пропала? Куда?
— Я ничего о ней не знаю. Она просто ушла. Вдруг. Ни с того ни с сего.
«Все ясно, — решила Далила, — Левицкий снял Полине квартиру».
Она осторожно поинтересовалась:
— А как ваш муж относился к Полине? Не он ли ее обидел?
— Ну что вы, его дома почти не бывает. Они, считай, и не виделись.
— А как муж отнесся к исчезновению Поли?
После короткого размышления Левицкая сообщила:
— Мне кажется, он тоже переживал, только вида не подавал.
— И после ухода Полины у вас пропал аппетит и наступила бессонница, — заключила Далила.
— Нет, — потрясла головой Левицкая. — Полина не живет у нас уже года три. Или больше. Я переживала, но не слишком. С ней было значительно веселей, наш дом ожил, но дело не в этом. Вы просто спросили, чем я занималась, вот я и вспомнила про Полину. С тех пор, как она пропала, я и сама не хочу работать.
— Почему?
— Не знаю. Появилось отвращение к ученикам, к этим дурацким урокам. Кому нужна сейчас музыка? Родители мучают бедных детей, учат их для престижа, а потом рояли пылятся в домах. Мне теперь кажется, что и Полине не музыка была от меня нужна, хоть она и талантливая.
Далила изобразила удивление:
— Если не музыка, тогда что?
Левицкая пожала плечами:
— Не знаю. Может, ей просто жить было негде. Или она воровка.
— У вас что-то пропало?
— Да так, мелочи всякие. Ерунда. Я про эту Полину почти и забыла. Мое плохое самочувствие к ней отношения не имеет. Не в Полине дело.
— А в чем?
Левицкая снова со вздохом пожала плечами:
— Если бы знать. Я не знаю.
В кабинете повисло молчание. Вошла секретарша.
— Я свободна? — спросила она, протягивая Далиле выданные компьютером результаты тестирования.
— Всего хорошего, — рассеянно бросила та, немедленно погружаясь в чтение.
«Она что-то скрывает, — читая, размышляла Далила. — Явно был стресс. Недавно. Жизнь у нее слишком однообразная: стирка, уборка, готовка. Одиночество — ее проблема, но дело не в том. Был стресс, о котором ни слова. Даже намека нет. О, осуждает женщин, у которых любовники. А напротив вопроса „Были ли любовники у вас?“ поставила такое жирное „нет“, что по одной толщине букв можно определить, что их не было и не будет».
В памяти мгновенно всплыл вчерашний конфуз. Далила подумала: «Надо бы ей пояснить, как-нибудь вскользь, что Матвей не любовник, а мой муж, раз уж она застала нас в таком неприличии».
Левицкая вздохнула и, нетерпеливо поерзав в кресле, спросила:
— Как там?
— Пока все нормально, — не отрывая глаз от листа, успокоила пациентку Далила.
— Да, нормально, — вздохнула та, — как у человека, пролетающего между девятым и восьмым этажом.
— Нет, у вас несколько лучше, — пошутила Далила, мысленно отмечая: «Чувства к мужу у нее сохранились, но есть большая обида».
Взглянув на Левицкую, она вдруг спросила:
— Ирина Сергеевна, чего вы ждете от наших встреч? Чего вам хотелось бы?
Та смутилась от неожиданности и пролепетала:
— Я люблю всякие тесты. Мне интересно знать, какая я. Вы меня потестируете?
«Внимания ей не хватает», — определила Далила.
— Нет ничего проще, — сказала она и два часа возилась с Левицкой.
Не обращая внимание на головную боль и ломоту в позвоночнике, Далила была особенно добросовестна. И чем больше узнавала она Левицкую, тем большей симпатией к ней проникалась. Уже прощаясь, Далила вспомнила, что забыла оправдаться перед ней за вчерашнее.
— Ирина Сергеевна, я хотела вам объяснить… — начала было она, но закончить мысль не успела.
Дверь распахнулась — на пороге появился Матвей. Глаза его щурились в лукавой улыбке.
Далила, вздохнув с облегчением, гордо воскликнула:
— Ирина Сергеевна, познакомьтесь, пожалуйста, это мой муж Матвей.
Левицкая вспыхнула и пролепетала:
— Очень приятно.
Глава 34
— У тебя что, свидание с Левицкой в моем кабинете? — ядовито поинтересовалась Далила, едва они с мужем остались одни.
Матвей широко улыбнулся, показывая ровные белые зубы, и сообщил:
— На Левицкую мне плевать, а вот на стол твой, пожалуй, нет. Стол мне очень понравился. Не отнести ли его домой? Я весь день о нем думал.
Она удивленно вскинула брови:
— О столе? Не обо мне?
— Я думал о вас! — воскликнул Матвей, с распростертыми объятиями бросаясь к жене.
Далила катапультировалась из кресла и, шустро отскочив от стола, предупредила:
— Я сегодня опять на машине.
— Чудесно, зато я на такси.
— Почему?
— У проректора внезапно случился большой юбилей. Пришлось наспех выпить.
— Алкоголик, — рассмеялась Далила. — Ты мои планы попутал. Лучшая подруга на склоне лет родила, а я навестить ее все не выберусь.
— Зато я навестил, — похвастал Матвей и тут же пожаловался:
— Приперся в роддом как старый дурак с апельсинами, а меня не пускают. Вы кто? Отвечаю: «Конечно, отец!» Не признаваться же им, что я единственный в Петербурге мужчина, с которым Галина не переспала.
— Какие твои годы, — успокоила мужа Далила. — Еще переспишь.
Матвей замахал руками:
— Чур, меня! Чур! С меня хватит того, что она от тебя родила.
— Что за глупости?
— Галка записку прислала. Я ей чиркнул: «Кто отец?» А она мне в ответ: «И глазки у девочки умненькие, и волосики разгустые». А внизу приписка: «Вылитая Далилка».
— Узнаю родную подругу. Значит, ты апельсины Галюсику передавал? Разве не знаешь, что роженицам нельзя есть апельсины?
— Почему? — удивился Матвей.
— Аллергия у деток от них.
— Я сегодня у Галины был в первый раз. Так что предыдущие апельсины не от меня.
— От кого же? — удивилась Далила.
— Мало ли от кого.
Матвей с таинственным видом засунул руку в карман плаща и с криком «але-оп!» достал букетик фиалок. Далила пришла в восторг:
— Какое чудо!
— Немного примялись.
— Как ты мог держать их в кармане? — спросила она, нюхая цветы и выходя из кабинета.
— Я и тебя охотно в карман посадил бы, — шагая за женой, признался Матвей. — Мне опять предлагают в Германии лекции читать. Грозятся хорошо заплатить, а как тебя одну тут оставить?
— Никаких лекций! — приказала Далила. — На «Мерседес» заработал и хватит.
— За «Форд» кредит выплатили бы, да и ремонт в квартиру просится.
— Нет! Никаких лекций! Остаешься при мне! Это приказ!
Краем глаза она заметила, как доволен ее приказом Матвей. Он так оживился, что до самого дома травил анекдоты — давно Далила так не смеялась.
— Ну что, алкоголик, — спросила она, въезжая во двор, — протрезвел? В гараж-то машину поставишь? Не промахнешься мимо ворот?
— А что, я похож на пьяного? — наивно хлопая глазами, воскликнул Матвей. — Если и пьян, то от любви.
— Как ты мил, когда нетрезв, — улыбнулась Далила. — Жаль, это редко бывает.
— О чем ты жалеешь? О том, что я мало пью? Это несложно исправить.
— О, нет! — рассмеялась Далила. — Я люблю тебя натуральным.
Слово «люблю» случайно слетело с губ, но она-то знала, что случайно такие слова не слетают.
Матвей сел за руль и направился к гаражу, а Далила вошла в подъезд. Открыв дверь квартиры, она не порхнула, как обычно, в гостиную, а задержалась в прихожей. Далила долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале, размышляя, увы, не о муже.
Она думала об Александре: «Уехать бы с ним на недельку, туда, где только он, море и я. Перестаралась с этой его ревностью, самой уже тошно».
Телефонный звонок прервал ее размышления. Звонил Александр.
— А я только что думала о тебе! — обрадовалась Далила.
Он насторожился:
— И что ты думала?
— Хорошо бы уехать куда-нибудь из дождливого Питера. Куда-нибудь поближе к теплу.
— Я за, но ты же боишься оставить семью.
Далила поняла, что получила отказ.
— Хорошо, что ты позвонил, — сказала она, собираясь нанести ответный удар. — Сегодня взяла новую пациентку, и, к сожалению, эту неделю и следующую я вынуждена работать после шести. Наши свидания, видимо, придется слегка отложить.
Александр взорвался:
— Тебе что, на жизнь не хватает?
— Перестань, ты прекрасно знаешь, что дело не в деньгах. У женщины тяжелейшее состояние. В любой момент она может свести счеты с жизнью.
Далила врала, Левицкая уже не производила на нее такого впечатления. Ей просто хотелось допечь Александра.
— Я понял, — зло сказал он. — Предлагаешь мне подождать, пока ты вселишь в нее жизнелюбие. Я согласен. Насаждай оптимизм в души истеричек, я тоже найду себе дело.
