Анна Ольховская - Бог с синими глазами
Где-то с полчаса пришлось посидеть без одежды, пока мазь впитывалась. А потом она впиталась…
Я не знаю, с чем сравнить те незабываемые ощущения, с радостным визгом обрушившиеся на меня. В моей жизни подобных встреч еще не было. Причем действие этого снадобья начиналось поэтапно, в той же последовательности, в какой я намазывалась. Словно армия кусючих насекомых, выполняющая план «Барбаросса».
Я могла бы сказать, что зуд был невыносим. Но не скажу. Потому что зуд был ужасный, изматывающий, сводящий с ума, но – выносимый. Я еще и не такое смогла бы вынести, вытащить, выволочь на себе ради избавления от сладостной перспективы оказаться в жарких объятиях Рашида.
Постанывая и поскуливая, я оделась и легла. Лицо Таньского напоминало мне сейчас древнегреческие театральные маски – половинка трагедии, половинка комедии. Скорбь и смех. Но ведь так оно и было. Выглядела я восхитительно отвратительно. Не знаю, чего там понамешала в своем снадобье бабушка Гюль и для чего это ей надо было, но эффект был, да еще какой!
Кожа моя обиженно бугрилась мерзкими пятнами разных оттенков – от алого до фиолетового. Кое-где очумело повыскакивали волдыри, заполошливо таращась белесыми глазами. Лицо распухло, глаза превратились в щелочки. Очаровательное создание!
И впервые в жизни я была счастлива, став уродливой. Коробочку с остатками мази я припрятала, кто знает, вдруг начну хорошеть даже без воды?
Когда ближе к вечеру в наш термитник пришла Гюль с вечерней трапезой, я лежала на своей подстилке и громко стонала. Увидев вошедшую, я показала ей большой палец в знак одобрения и застонала еще громче. Хихикнув, она с громкими воплями выбежала вон.
Через пять минут ворвался Рашид и обалдело застыл, уставившись на меня.
– Это… Но… Как… Почему… – замямлил он, боясь подойти поближе. Ага, прямо Евгений Гор без Надежды Бабкиной – «Как, почему?». Чтобы скрыть смешок, я вскрикнула и заметалась на подстилке. Рашид отскочил еще дальше и наконец смог слепить из отдельных слов целую фразу:
– Что с ней случилось?
– Сама не знаю, – рыдала (от смеха) Таньский. – Она… Она так расстроилась сегодня утром, что попробовала перегрызть веревку на руках зубами. Я отговаривала ее, это ведь мерзкая и грязная гадость, но она не послушалась и жевала веревку до самого прихода Гюль. – Эта зараза уронила голову на колени, плечи ее затряслись. Ой, я сейчас не выдержу, хохот уже свербел в гортани посильнее зуда. Пришлось скорчиться от невыносимых мук. Веревку жевала!
– Ну и что? – недоуменно посмотрел на Таньского Рашид. – И что тут такого?
– А откуда эти веревки? – подняла она залитые слезами глаза.
– Ну, верблюдов привязывали, – пожал плечами вождь.
– Что?!! – вскочила моя безутешная подруга и, размахивая руками, подлетела к опешившему бедняге. – Да как вы могли! Да ведь она может умереть теперь, если не дать лекарства!
– Почему?
– У нее жуткая, просто ужасная аллергия на верблюжью шерсть, она всегда с собой лекарства носит! А у нас все отобрали еще там, в Шарм-эль-Шейхе! А тут вы со своей веревкой! – Заломив в отчаянном жесте руки, эта гениальная актриса аккуратно упала на свою подстилку и зарыдала еще громче.
– Но кто же знал, что она веревку грызть вздумает, – флегматично поскреб бороду Рашид. Сомнений в правдивости слов Таньского у него не возникло, разумеется, в России полно верблюдов, мы в основном на них и ездим. Все как у людей. – Что ж делать-то теперь?
– Лекарство достать, и как можно скорее, – не поворачиваясь, глухо проговорила Таньский.
– Какое?
– Кларитин.
– На, запиши, – вытащил из кармана мобильник Рашид.
– Где? – не поняла подруга.
– В сообщениях, где же еще.
– А, ну да. – Таньский попикала кнопками и, вернув телефон, прошептала, умоляюще глядя на вождя: – Только быстрее, заклинаю вас, быстрее!
ГЛАВА 31
Благодаря спасательному средству Гюль Рашид оставил меня в покое «до выздоровления». Лекарство для меня привезли на следующий день, так что стоны и метания в бреду пришлось отменить. Но омерзительный внешний вид я старательно поддерживала, периодически домазывая светлеющие участки. А к зуду я даже привыкла, как потом буду без него? Гюль обещала, что необратимых процессов на коже не будет.
Вообще за последние дни мы очень сблизились с этой славной девчушкой. Именно девчушкой, ведь ей было всего 17 лет, причем исполнилось недавно, буквально месяц назад. Разумеется, помнила об этом только она, ее «мужу» и в голову не пришло заморачиваться такой ерундой.
Нам было безумно жаль эту тоненькую хрупкую красавицу, любимицу всей семьи. А семья у Гюль была большая – мать, отец, два старших брата, бабушки с дедушками и еще толпа родственников. Причем все они были довольно состоятельны, так что выросла младшенькая в тепличных условиях. К тому же семья Гюль не была мусульманской, они принадлежали к немногочисленной христианской прослойке – коптам. Соответственно, и отношение к женщинам в семье было иное.
Надо ли говорить, что в таком окружении девчонке и в страшном сне не могло присниться, что все, о чем она читала в газетах, видела по телевизору – торговля людьми, бесправное положение женщин, полная и абсолютная зависимость от воли «мужа», – все это может произойти и с ней.
Семья Гюль жила в Каире, а в Хургаде у них была вилла, куда они частенько приезжали на уик-энд. Гюль очень любила ходить на дискотеки в городе – развеселая жизнь туристического центра не могла оставить ее равнодушной. В школе она изучала английский язык, так что проблем с общением не было. Она знакомилась с молодежью из разных стран, с некоторыми поддерживала связь через Интернет. Разумеется, на дискотеку ее всегда сопровождал кто-нибудь из старших братьев, но Гюль и не возражала, так ей самой было спокойнее. Вот полгода назад она познакомилась на такой дискотеке в Хургаде со студентами из Швеции. Три девушки и два парня оказались очень веселыми и компанейскими, они тут же пригласили свою новую знакомую и ее брата Мераба поехать вместе на экскурсию к бедуинам. Гюль и Мераб долго отнекивались, а потом все же сдались. К тому же они, как и большинство египтян, очень редко выбирались на различные экскурсии и видели в своей стране гораздо меньше, чем туристы. Бедуины так бедуины, даже любопытно.
Гюль сначала все очень не понравилось. Ну и что тут особенного – барбекю в пустыне, песни и танцы замотанных в экзотические одежды заросших мужиков и плохо различимых женщин. Скучно. К тому же эти бедуины не очень хорошо пахли, почти так же, как их верблюды, на что Гюль, брезгливо сморщив носик, пожаловалась Яну, одному из шведов.
– Ох, какая же ты привередливая! – рассмеялся светловолосый толстячок. – Ты посмотри, ночь-то какая, звезды вон просто огромные! В пустыне они совсем другие. А чтобы запах не чувствовать, стань с подветренной стороны.
– Это как?
– Чтобы ветер от тебя дул, а не к тебе.
– Все равно воняет! – топнула капризно ногой Гюль. – Поехали обратно!
– Да ладно тебе, сестренка, – обнял ее за плечи Мераб. – Сейчас не получится, мы же можем уехать только вместе со всеми.
– Девушке что-то не нравится? – подошел к ним местный шеф (или как там его). – Ай-ай, такая красавица грустит, так нельзя! Сейчас я прикажу, и мои люди будут петь и танцевать только для тебя!
– Лучше пусть твои люди, а заодно и их начальник, пойдут и вымоются, – презрительно фыркнула Гюль, глядя на гадкого, заросшего бородой до самых бровей мужика. Старый, ему ведь лет 40 уже, пузатый, вонючий – а туда же, весь вечер на нее пялится. Фу!
– Ну откуда же мы воду в пустыне возьмем, красавица, – вроде миролюбиво ответил бедуин, но глаза его злобно сверкнули. Он еще раз улыбнулся и ушел.
Мераб какое-то время ругал сестру за хамское поведение, да она и сама чувствовала, что поступила некрасиво, но потом, заразившись все же общим развеселым настроением, быстро забыла об этом инциденте. И напрасно.
Потому что через две недели ее выкрали прямо с дискотеки, на которой она была в этот раз с Алишером, вторым братом. Но присутствие брата ничем не помогло. Он отлучился на пару минут, а Гюль внезапно ощутила легкий укол в руку, а потом – темнота. В себя она пришла уже в гостях у того самого гадкого пузатого вонючего старика. Это и был ее нынешний «муж», Рашид, которого очень задели спесь и наглость нахальной девчонки. К тому же эта девчонка очень понравилась Рашиду, а он привык получать все, что пожелает. Любым путем.
Укротил строптивицу Рашид довольно быстро. Согнул, но не сломал. Все эти полгода Гюль готовилась к побегу. Она внимательно прислушивалась ко всем переговорам «мужа» и поняла, что его банда «бедуинов» кочует в основном по Синайскому полуострову. В районе Хургады они оказались тогда только потому, что на тот момент других дел (наркотики, оружие, похищение людей и прочие мелочи) у них не было, случился простой. Потому и согласился Рашид на предложение одной из турфирм Хургады поизображать перед туристами бедуинов. Так уж «повезло» Гюль.